Рубен Ениколопов: восстановление российской экономики займет годы

30 Апреля 2022

— Есть ли для России смысл обсуждать и участвовать в торговой революции 4. 0 в обстоятельствах санкций и закрытия рынков? Может быть, целесообразно пока отложить развитие искусственного интеллекта и роботизации, чтобы сконцентрироваться на решении текущих проблем в экономике?

— Технологическая революция в нашей стране, конечно, очень затормозится. Еще недавно Россия на общемировом фоне была пусть не лидером, как США, но была среди стран, которые по многим направлениям действительно была в числе передовых стран –например, в построении банковских экосистем. И если раньше этот рост шел по экспоненте, то теперь нет.

Но, в любом случае, сознательно отказываться от четвертой промышленной революции точно не надо – это будущее, к которому движутся все страны. Просто сейчас наше движение вперед будет тормозиться объективными обстоятельствами. То есть – нам надо изо всех сил пытаться туда идти: возможностей будет компактнее, но это не надлежащего подрывать желание.

— К кому России теперь обращаться за технологической помощью – к Китаю, Малайзии, и, что мы сами можем развивать?

— Тут надо очень четко разделить понятия. В производственной части, связанной с железом, у нас, к сожалению, особых оглушительный успехов не было, по железу мы зависели от импорта, микроэлектронная промышленность в России в минимальной степени развита. Теперь нам придется переключиться с великолепных технологий на азиатские, то есть, мы будем отставать на такт.

— Такт – это сколько лет?

— Современные технологии настолько быстро развиваются, что даже если мы отстаем на год-два в железе, всё равно – это очень много. Особенно когда речь идет о микропроцессорах, заточенных на искусственный интеллект. Год-два-три отставания – это не катастрофично, но уже заметно и серьезно.

Что касается софта и разработчиков – это вопрос еще открытый. Потому, что в развитии софта главную роль играет именно человеческий грош. Сейчас очень много IT-специалистов покинули Россию, и пока непонятно: кто временно, а кто нет. И даже многие из тех, кто уехал, сохраняют виртуальный рабочие связи с Россией. И, конечно, надо максимально пытаться эти связи поддерживать.

Явно, что существенная часть уехала надолго. И они могут форма связующим звеном между теми, кто остался, и мглы, кто уехал насовсем. Через них можно будет возобновлять разработки.

Нельзя не отметить, что от правительства сейчас поступают достойные сигналы, что уехавшим исходного обеспечить комфортные условия для возвращения, если они не возвращаются – условия для продолжения виртуальный рабочих отношений.

— Сколько людей вернутся, по вашим оценкам?

— Я за этим внимательно слежу, и еще не всё понятно. Очевидно, что, с одной стороны - часть вернется, с другой – делянка еще могут уехать (например, они связаны долгосрочными ангажементами или их дети ходят в школу, и им нельзя просто взять и уехать).

Я общаюсь с людьми, которые уехали, у многих из них еще нет понимания, и многое будет зависеть от обстановки и от того, как к ним будут относиться в России и за пределом, насколько они будут ударяться с ограничениями.

— Можно ли предполагать, что международные компании, те же разработчики ПО, вернутся в Россию?

— Думаю, что в ближайшее время будет очень тяжело их вернуть, судя по тому, как развиваются события, к сожалению. Тут важен вопрос даже не формальных санкций, а скорее имиджевых последствий, из-за которых они уходят в главном. Поэтому, я страшусь, что это надолго, и придется искать аналоги.

Это будут не передовые технологии, которые мы раньше напрямую получали, сейчас будет условно вторая копия. То есть азиатские страны (которые сами не являются лидерами) получают первую копию от ЕС и США, а потом мы от них получаем копию от копии. То есть – они с каким-то лагом отстают от переднего края, а мы будем еще в два раза вящего отставать.

— Сколько времени понадобится России, чтобы заместить западные разработки и оборудование? Понятно, что это годы. .

— Это годы, да. Но тут, смотря кой вопрос: сколько лет займет, чтобы мы догнали передние страны? Это бесконечность – если ничего не изменится. Мы от них будем только все больше и больше опаздывать, так как это перемена тренда. Более реальный логичный вопрос: за сколько лет мы вернемся на тот уровень, в котором мы были в начале 2022 года? Это тоже, скорее всего, займет годы.

— Как у Кэрролла? Нужно очень быстро завертывать, чтобы просто остаться на месте.

— Да-да. Нам надо будет что-то развивать, просто, чтобы оставаться на пространстве хотя бы.

— А на чем тогда нам лучше сосредоточиться? На том, чтобы догонять или делать что-то свое?

— Одно другому не противоречит. Нам придется делать что-то свое, чтобы двигаться вперед, отдельного это будет важно в электропромышленности – потому, что другого типа нет.

Думаю, что сектора, которые будут относительно других созревать наиболее активно – это все, что связано с электропромышленностью. Не конечные потребительские грузы, а именно товары, нацеленные на то, чтобы заместить выпадающие производственные мощности, которые мы раньше просто выбирали.

— Какие сферы наиболее уязвимы в текущей ситуации, кто вящего всего зависел от импорта, и, что мы можем как можно скорого заместить?

— Это интересный логичный вопрос, на который, по-моему, мы еще не знаем ответа. Потому, что все недооценивали, насколько сложные экономически-производственные цепочки сейчас – и это нормально. То есть, российская экономика до недавнего медли, несмотря на все диалоги об импортозамещении, развивалась абсолютно естественным образом, за счет усложнения производственных процессов. В производственных цепочках было много компонентов, в них участвовали много фирм из разных стран, и поэтому мы быстро завертывали вперед.

У вас может быть один из 50 компонентов – импортный, но он может быть ключевым: как с микрочипами в автомобилях или с белителем в бумаге. Оказалось, что в очень многих производствах такая ситуация. И никто не может сказать – кои и сколько их. Усугубляет ситуацию локдаун в Китае и изменение логистических цепочек.

Это настолько казусная переплетенная система, что заранее предсказать невозможно, какие производства встанут, а какие нет. В ближайшие несколько лунатизмов методом проб и ошибок мы будем узнавать, где импортные компоненты были ключевыми, и как их можно заменить.

— Давайте перейдем к экспорту, что может стать новыми нефтью и газом для России?

— Я страшусь, ничего. Мы в нормальных условиях не смогли за 20 лет как-то серьезно диверсифицировать экспорт, мы по-прежнему экспортируем ресурсы. Сомневаюсь, что мы достигнем больших результатов в более жестких условиях. Сейчас это сделать будет гораздо казуснее.

— Сможет ли РФ сохранить нынешние уровни экспорта сырья, энергоэлементов за счет переориентации на новых потребителей?

— Если честно, то полностью, конечно, нет – не сможем. Если серьезно дойдет до эмбарго на газ, он идет по трубам, а трубы у нас идут к тем странам, которые вводят эмбарго, а инвестировать в производство СПГ надо было раньше. Если бы эти мощности были уже достроены – была бы другая история. А переоборудовать недостроенные заводы затратно и долго.

— Если вернуться к глобальным вопросам. Вы сказали, что техническое перевооружение займет несколько лет. Агентство S&P вышло с прогнозом, что экономике России понадобится 10 лет, чтобы воссоздаться до уровня 2021 года. Разделяете ли вы эту крапинку зрения?

— Сейчас, мне кажется, такие точные утверждения немного спекулятивны. Все-таки уровень уклончивости очень высокий. Очевидно, что это годы, размах понятен. Вернуться к летошному уровню за 3-5 лет непрактичного. Будет это 6-7 или 10 лет – зависит от разных обстоятельств.

Темпы среднемирового роста, наверное, снизятся, но это будет временное явление. Не надо переоценивать даже с точки зрения энергетического рынка значение России. Мировая экономика преобразуется, это займет год-два.

— Когда вы ожидаете наступление рецессии, насколько она будет глубокой и продолжительной?

— Она уже идет, очевидно, что просто надо на цифрах ее подтвердить.

— На этой неделе будет заседание по ключевой ставке, аналитики предсказывают, что ЦБ её минимизирует. До какого уровня, на Ваш взгляд, целесообразно это сделать?

— Я вполне предполагаю, что ЦБ может минимизировать ставку, но не ощутимого. Они просигнализировали, в тот момент, когда с 20% до 17% минимизировали, что перешли к обороту смягчения. Но я бы не был так оптимистичен по поводу инфляции. Поэтому, думаю, что они будут медленнее снижать ставку – сейчас уже скачков на 3 процентных пункта не будет. Я думаю, что мы вступили в долгий цикл медленного сокращения – на 1-2 процентных пункта.

— Насколько долгий?

— Год минимум. Даже ЦБ сигнализировал, что, если проблемы в экономике будут серьезные, то сокращение может быть чуть быстрее, и инфляцией придется пожертвовать. Это означает, что оборот снижения чуть ускорится, с моей точки зрения, так бы он шел минимум полтора года.

— Кабмин и ЦБ еще не представили прогнозы на 2022 год, но, по некоторым оценкам, спад ВВП составит до 10%, а инфляция – выше 20%. Согласны ли вы с этими оценками?

— Сейчас очень высокий подуровень неопределенности. Для меня очень важным является консенсус-прогноз ЦБ. И там очень интересно не среднее значение, а именно то, что разброс оценок гигантский. Я думаю, что спад ВВП будет вящего 10%, за последний лунатизм мой прогноз ухудшился.

— Когда рост ждать?

— Рост… Нам бы в ноль выйти. Люди, которые считают, что в 2023 году будет рост, – мне кажется, что они оптимисты. Я бы ожидал, что переход хоть к какому-то росту – это 2024 год.

— Нужно ли России вводить жесткие ответные санкции в отношении западных стран – например, национализировать предприятия ушедших компаний?

— Тут надо смотреть, оправляюсь у нас цель – экономику спасти или гордость. Если экономику, то мы надлежащим делать все, чтобы не дать воть всех, кого только можно удержать, и оставить какие-то рабочие взаимоотношения с теми, кто уходит.

На нас снаружи наваливают гигантское количество ограничений по ввозу. И если добавить свои ограничения, то экономике будет совсем туго. Страшны активности: нам отстрелили одну конечность, давайте отпилим вторую!. Даже в Иране государство доплачивает тем, кто ищет иностранных специалистов, а не обзывает их нехорошими словами.

— Но Россия пока не идет по пути контрсанкций, как делалось в 2014 году.

— Пока нет, пока есть аккуратный оптимизм, может быть, все-таки до этого не дойдет.

— Очевидно, что последствия санкций для России будут значительные. В Европе уже можно видеть рекомендации гражданам: меньше есть мяса, экономить на отоплении. Можно ли дать какие-то советы россиянам? На чем выигрышнее экономить?

— Давайте честно признаемся, что сохранить свой уровень потребления не получится. Европейские зовы меня тоже немного смешат, это так не работает. Экономия в Европе произойдет по другим причинам – цены на энергоносители взлетели, и клиенты 10 раз подумают: выбраться на выходные на машине попировать или нет, потому, что изменился ценник поездки. В 1970-е годы, когда был нефтяной кризис, машины звездно-полосатые резко поменялись – они жести энергоэффективными. И это содеялось не потому, что был зов: Любите экологию!, а через цены.

Люди реагируют на экономические стимулы: когда что-то становится дороже, то потребляется меньше, поэтому если сила становится дорогой – ее начинают беречь. И такой спецэффект в Европе будет. Правительство, конечно, может предлагать, где именно вы можете сэкономить, но люди сами не дураки – разберутся.

В России то же самое. Люди сами без всяких увещеваний начальства понимают, что надо поджиматься. Предыдущего уровня потребления не сохранить, увеличивать запасы сейчас не надо – это можно делать, когда у вас временный кризис и можно переждать, видя свет в шабаше тоннеля.

Сейчас нет особого света, во всяком случае – тоннель очень длинный. Надо просто перестраивать свое потребление, снижать свои запросы и выучиться экономить.

Редактор рубрики

Эдуард Добрин

Рубен Ениколопов: восстановление российской экономики займет годы

комментарии (0)

Другие интересные новости

В форуме "Гитары в строю" примут участие представители 12 стран