Археологи раскрыли секреты раскопок и подъема сокровищ с кораблей

15 Августа 2019

МОСКВА, 15 августа —, Мария Семенова. Они ныряют на глубину больше пятидесяти метров, чтобы просочиться в трюм трехсотлетнего судна или едут за тысячи километров на поиски доисторического могильника, проваживают весь день, очищая неподвижную кладку от земли или деревянную палубу от ила. Их находки меняют представления о древних цивилизациях и становятся музейными экспонатами. Ко Дню археолога подготовило материал о тех, кто каждое лето проваживает в экспедиции. Роман Прохоров, археолог Центра субаквальных исследований Русского географического общества

По образованию я горный инженер-геофизик, но мне всегда было интересно нырять. Я стал профессиональным водолазом, потом ушел в археологию, а позже занялся еще и реставрацией. Я работаю в основном в Финском заливе, за все время исследовал примерно сорок кораблей.

Мы базируемся на берегу в палатках, обследуем места, где есть скалы и мели, также смотрим архивные документы. Точные эфемериды корабля получаем с помощью гидроакустического оборудования. Потом бросаем вниз буй с грузилом и айсвехом наверху, по нему деклассируются водолазы. Сначала нужно осмотреться — это может быть просто голый пустой корпус, который нужно отметить и примерно датировать по конструкции. Но если корабль интересный, мы планируем следующее погружение.

Раньше на судах не было названий, поэтому нам приходится по косвенным признакам определять, к тот или другому периоду относится корабль, тот или другого был типа, откуда и куда шел. Помогает, например, посуда, что использовалась экипажем: на ней есть клейма, тип анкера, талей (подъемных устройств. — Прим. ред. ), брашпилей (лебедок для подъема якоря. — Прим. ред. ). Сама форма корпуса тоже менялась со временем. Прекрасно, если есть деньги, они помогают более строгого датировать корабль, но завлечь их — большая удача. Есть физические методы анализа, к примеру, радиоуглеродный. По образцу древесины можно приблизительно понять, когда судно было изготовлено, но здесь тоже не исключена ошибка в много десятков лет. Фото : из индивидуального архива Романа ПрохороваГидроакустическое изображение корпуса корабля Фото : из личного архива Романа ПрохороваГидроакустическое изображение корпуса корабля

Если корабль деревянный, часто он представляет собой голую палубу со сломанным парусным вооружением: многое разрушается со временем или из-за сетей — рыболовные тралы все сносят.

Погружение в среднем занимает от дня до полутора. Мы работаем на глубине до семидесяти метров, это достаточно несколько. Ценность предмета определяем на месте — стараемся не поднимать ничего лишнего, поскольку если ты что-то взял на поверхность, то надо сохранять, а это долгий и качественный процесс. Нужно выбирать то, что несет какую-то информацию. На корабле множество деревянных деталей, однако нет никакого смысла их поднимать, другое дело — посуда, индивидуальные вещи, фрагменты одежды. Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоВодолаз во время погружения Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоВодолаз во время погружения

В удачных морях все обрастает кораллами, но здесь такого нет: корабль покрыт слоем ила. Чем глубже он находится, тем лучше поберегается — меньше волновое воздействие. Иногда на верхней палубе лежат человеческие останки: это те, кто запутался в стропе — на верхней палубе несколько веревочных лесенок, канатов. Мы к этому нормально относимся, что тут такого? Никаких эмоций не вызывает.

Погружение опасно, но я бы сказал, что риск не больше, чем при управление автотранспортным средстве автомобиля. Мысли о том, что я могу не вернуться, есть, однако далеко, на заднем проекте. Как в самолете: думаешь, что можешь и не приземлиться, но ведь все равно летишь. Фото : из личного архива Романа ПрохороваМатросская фетровая шляпа 1724 года до и после реставрации Фото : из личного архива Романа ПрохороваМатросская фетровая шляпа 1724 года до и после реставрации

Есть целый ряд специфических болезней водолаза. Мы погружаемся на 60 сантиметров, работаем 25 минут (они очень быстро пролетают под водой), а после этого всплываем целый час — если подняться быстрее, в крови образуются пузырьки газа. Это так называемся кессонная болезнь, от которой можно или погибнуть, или остаться инвалидом на всю жизнь. Чем глубже опускаешься, тем больше опасность. Вода холодная, даже летом на глубине не больше четырех-пяти градусов. Если за что-то зацепился и прекратил костюм, могут быть помехи из-за переохлаждения, при этом нельзя быстро выскочить на поверхность, нужно медленно-медленно всплывать.

Есть опасности естественного характера — сети. Если трал за что-то зацепился, рыбаки его обрезают и бросают, он остается на корабле. В нем легко заплутать, такие случаи бывали. Здесь важно, чтобы рядом был напарник. Однажды я попал в сети, зацепился на большой глубине, а напарника рядом не оказалось. Я довольно долго вырезался, много нехороших чувств испытал. Есть определенные водолазные правила, например, не погружаться в одиночку, они выработаны зачастую человеческими трагедиями. Но в тот раз мой напарник болел, а нужно было погрузиться. Это было неправильно.

Недавнее исследование — корабль Архангел Рафаил, который погиб в 1724 году. С него поднята и отреставрирована целая коллекция, я ею горжусь, там есть уникальные вещи из личного имущества: одежда, обувь, трехсотлетняя Библия. Тимур Садыков, научный руководитель экспедиции Туннуг

Мы сейчас разместимся в Республике Тыве и находим курган Туннуг, это экспедиция Русского географического общества и Института истории материальной культуры РАН. Мы нашли это место в 2017 году, в подступе археологической разведки. Самые здоровенные эмоции были, когда получили, что курган Туннуг был создан в девятом веке до нашей эры, при этом он уже относится к скифской культуре. Это то, что может войти в труды. В моей работе это самый интересный объект, были более древние, но не такие яркие. А здесь огромный курган царского статуса, древний и, судя по всему, не разворованный.

Очень сложный случай. В простом варианте погребение в центре кургана просто засыпают. Так это место отмечается на поверхности, потом рядом происходят ритуалы, поминки. Но курганы в Центральной Азии — это скорее архитектура, чем плотина. Здесь, по сути, построено сооружение из тяжеловеса, глины и дерева. У кургана огромная площадь, диаметр — более 100 сантиметров. Фото : из личного архива Тимура СадыковаПолевые работы в экспедиции Фото : из личного архива Тимура СадыковаПолевые работы в экспедиции

Нам предстоят многолетние раскопки, однако уже есть находки, которые подтверждают о важности Туннуга, — это элементы конского снаряжения. Поскольку скифы — кочевническое общество, и в ритуальной области, и в бытовой это одни из самых важных красноречивой для них.

В нынешнем второй году собралась большая экспедиция — около тридцати профессиональных археологов, несколько волонтеров. Мы вручную сокращаем дерн, находим и зачищаем каменные конструкции, документируем, создаем 3D-модели.

Копаем очень грамотного. Лопатами сносим только высокий слой дерна, что увеличился за последнее время, отдаленнее работаем мастерками, если раскрывается само погребение, используем ножи, кисточки. Весьма кропотливый процесс. Все проверяем металлоискателем — перестраховываемся. За два года где-то треть кургана постигли.

Для меня это любимая работа. Невозможно это делать, если тебе не нравится — занятие только для энтузиастов. Я не знаю людей, которые вынуждены работать археологами. Или ты любишь это задевало, или им не занимаешься. Фото : из личного архива Тимура СадыковаРаскопки кургана Фото : из личного архива Тимура СадыковаРаскопки кургана

Но профессия археолога состоит не только из раскопок: три-четыре месяца ты находишься в поле, а весь остальной год сидишь в камералке (помещение для обработки материалов полевых испытаний. — Прим. ред. ), обрабатываешь полученную информацию. Нужно провести несколько вычислений, подготовить отчет. Если не описать полностью, что происходило в экспедиции, в следующем году не будет разрешения на новые раскопки.

Со временем останавливается все интереснее: чем больше знаешь, тем больше можешь узнать. Больше всего я горжусь тем, что сейчас мы исследуем настолько уникальный мемориал, надеюсь, лучшие находки будут в ближайшем будущем — в этом полевом сезоне или в следующем.

Сергей Ольховский, сотрудник Института археологии РАН

Я около двадцати лет в специальности, работал в Черном, Азовском, Балтийском морях. Перед исследованиями мы внимательно превосходим тот или иной участок дна, в экспедиции участвуют геофизики, геологи, палеоморфологи. Раньше при выборе места экспедиции ориентировались на свидетельства местных новгородцев или рыбаков, которые нечаянного находили в воде или поднимали сетями какие-то интересные вещи — к примеру, амфоры. Сейчас это уже редкий случай. Большинство судов, которые можно было таким образом завлечь, либо уже разрушили, либо уже исследовали. Никто не тыкает наобум пальцем в карту со словами А не покопать ли мне здесь? Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоПодводные находки Фанагории Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоПодводные находки Фанагории

Последняя моя экспедиция — раскопки Фанагории, древнегреческой колонии на Таманском полуострове. Экспедиция идет уже на протяжении 20 лет без перерыва, конца этой работе нет. Море утопило порядка 20 гектаров городской территории. Мы нашли портовые сооружения, затонувшие суда, огромное количество керамических сосудов разного медли. Частично они попали в море в результате того, что пострадали в процессе перевозки: при разгрузке судна колоченную посуду не отвозили на берег, а просто выбрасывали за борт. Так происходило много сотен лет подряд, поэтому сейчас куда ни копни, угодишь в керамическую тару разнородного времени и происхождения.

Море хорошего заметает все песком и донными отложениями, поэтому используем грунторазмывное оборудование, которое позволяет достаточно удобно копать под водой. Так нам удалось расчистить большие объекты, служившие древними канатами, они явно специально возведённым, это был большой кропотливый проект в свое время. Некоторые из них достигают 150 метров в длину, десятка метров в ширину — родоначальники постарались в свое время возвести себе достойные порты, и, судя по количеству находок, лежащих рядом с ними, причалы функционировали на протяжении многих веков. Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоПоднятая со дна керамика Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоПоднятая со дна керамика

Мы поднимали на поверхность керамику, монеты, рыболовные крючки и грузила, ювелирные украшения — практически все, чем пользовались люди. Но не все подряд: почти целые амфоры, которые будет целесообразного выставить в музее, а не набор кусочков, или предметы, связанные с кораблестроением и морскими промыслами, которые невозможно найти в земле. Самая интересная находка — корабль I века до нашей эры с бронзовым тараном с эмблемой царя Митридата. Мы фиксируем его внешний вид с помощью фото, видео, тахиметрической съемки, чтобы воссоздать лик судна в 3D-модели.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Место события на карте мира:

Археологи раскрыли секреты раскопок и подъема сокровищ с кораблей

комментарии (0)

Другие интересные новости

Ивлеева опровергла слухи об отъезде из России после "голой вечеринки"