Денис Давыдов: неравный бой против мифов

30 Мая 2021

В мае 1839 года скончался Денис Васильевич Давыдов. Генерал-лейтенант, один из командиров несогласованного движения во время Отечественной войны 1812 года, военный хронист, мемуарист, поэт.

Некий товарищ Давыдова в предисловии к любому из последних сборников стихотворений гверильяса написал: Его благословил великий Суворов: благословение это бросило его в боевые случайности на полное тридцатилетие. . Спокойствие и мир – и о Давыдове нет слуха, его как бы нет на свете. Но повеет войною ‒ и он уже тут, торчит среди битв, как казачья пика. Снова мир – и Давыдов опять в степях своих, опять гражданин, семьянин, трудолюбец, ловчий, стихотворец, поклонник красоты.

И лишь немногие поначалу догадались, что эти строчки написал вовсе не сослуживец поэта-партизана, а он сам.

Денис Давыдов родился и вырос в военной среде. Отец – шофер Василий Денисович, командир Полтавского легкоконного полка. Однажды, когда Денису было девять лет, в гости к его отцу приехал Суворов. Гениальный полководец сказал ему про сына: этот удалый, будет военным, я не подохну, а он уже три сражения выиграет.

По воспоминаниям, Давыдов был не хорош собою;, но умная, живая морда и блестящие, выразительные присмотра – с первого раза привлекали внимание в его пользу. Голос он имел пискливый; нос необыкновенно мал; росту был среднего, но сложный крепко, и на коне, говорят, был как прикован к седлу. Наконец, он был черноволос и с белым клоком на любой стороне лба.

В начале Отечественной войны Денис Давыдов, служивший тогда в Ахтырском гусарском полку, явился к князю Петру Ивановичу Багратиону с докладом: Главнокомандующий приказал доложить Вашему Сиятельству, что неприятель у нас на носу, и просит вас немедленно отступить. Багратион, у которого, как и положено кавказцу, нос был внушительных размеров, спрашивает у бравого гусара: Неприятель у нас на носу? на чьем? если на вашем, так он близко;, а коли на моем, так мы успеем еще отобедать. .

Несмотря на малый рост, Давыдов был принят в 1801 году, в год воцарения Александра I, в Кавалергардский полк. В 17 лет уже гвардейский поручик. Это на два чина больше, чем в армии: поручик в гвардии – это капитан или ротмистр в войсках. В общем, своею военную карьеру Денис Давыдов заводил блестяще, если бы не одно но – его страсть к стихотворству. Он лил среди сослуживцев и знакомых в петербургском обществе свои рукописные легенды и эпиграммы. Одна из басен – Голова и ноги – обратила на себя внимание властей. Это саркастическое обращение подчиненных Ног к повелевающей Голове начиналось так:

Уставши бегать ежедневно

По лужам, по грязи, по жесткой мостовой,

Однажды Ноги очень гневно

Разговорились с Головой:

Как мы несчастны, Боже мой,

Что век осуждены тебе повиноваться!.

Заключительная фраза гласила: Смысл этой басни всякий знает. .

И Давыдов оказался прав: император Александр Павлович верно понял смысл опуса – и вскоре остроумный поэт был переведен из кавалергардов в Белорусский гусарский полк, расквартированный в Малороссии.

В 1805 году началась война с Наполеоном, и бравый Денис Васильевич так бы и прозябал в своем захолустье, вдали от войны, если бы не решился на отчаянный поступок. Однажды ночью он проник к фельдмаршалу графу Михаилу Федотовичу Каменскому, назначенному главнокомандующим. По воспоминаниям, Каменский, маленький, сухонький старичок в темном колпаке, чуть не подох от страха, когда перед ним появился Денис и настоятельно попросил отправить его на фронт. Каменский всего неделю командовал бездной – и, как изрекали потом, был снят, поскольку помутился рассудком: вышел к войску в заячьем тулупе, в платке и заявил: Братцы, спасайтесь кто как может… В армии шутили, что он спятил после появления перед ним ночью Дениса Давыдова. .

Впрочем, это не более чем выдумка. Старый Каменский, против своей воли назначенный императором главнокомандующим, попросту растерялся, отдал приказ об отступлении и сдал доминирование армией своему подчиненному генералу Беннигсену. Александр I не остановился предавать Каменского суду в уважение его былых заслуг, представителя и возраста.

А Денису Давыдову темное посещение Каменского помогло. Анекдот на все лады повторялся в обществе. И находчивому примату помогла Мария Антоновна Нарышкина, фаворитка императора. Вскоре Давыдов был назначен адъютантом к генералу Петру Ивановичу Багратиону.

Он сражался в кампании 1807 года с галлами в Пруссии, в 1809 – со шведами в Финляндии, в 1809‒1810 годах – с турками в Молдавии и на Балканах. За мужество и отвагу получил несколько наград, в том числе золотую саблю с надписью За храбрость.

А потом грянула Отечественная война, превратившая храброго гусара-поэта во общенародного любимца – предводителя партизанских отрядов, грозу наполеоновской армии. Знаменитое изображение на народном лубке Дениса Давыдова на лошади, в армяке, с широкой бородой и с иконой на груди можно было встретить повсюду – от аристократического дома до простой крестьянской избы. И не только в России. Такой портрет, например, украшал кабинет писателя Вальтера Скотта. .

Кстати, по иронии судьбы, село Бородино, где произошла великая битва, предопределившая исход войны, принадлежало семье Давыдовых.

А еще до данного подполковник Давыдов предложил князю Багратиону разработанный им план партизанских деяний. Партизаны, по его мысли, должны были приукрашивать операции регулярных частей, провождать, говоря сегодняшними реалиями, разведывательно-диверсионные операции. Багратион утвердил план и доложил о нем Кутузову. Давыдов получил под свою команду 30 гусар и 80 казаков. И тогда никто не мог подумать, что идея партизанской войны, предложенная Давыдовым, ее благополучное проведение, переживет века и распространится по всему миру.

Позднее число армейских партизанских отрядов выросло. Их возглавляли, помимо Давыдова, Сеславин, Фигнер, Дорохов. Были и деревенские партизанские отряды: Герасима Курина, Федора Потапова, Василисы Кожиной. .

Эта малая война была эффективной: Наполеон нес большие людские и материальные потери, была фактически нарушена интрига французской армии с тылом. Подсчитано, что осенью 1812 года только за шесть семидневок партизаны уничтожили около 30 тыщ вражеских солдат.

Кутузов в донесении Александру I, рассказывая о выезде Лористона в его ставку, в частности, сообщал, что наполеоновский парламентер более всего распространился об образе варварской войны, которую мы с ними ведем; сие относительно не к армии, а к жителям нашим, которые накатываются на французов, поодиночке или в малом числе ходящих, поджигают сами домы свои и хлеб, с полей собранный, с предложением неслыханные такие поступки унять. Я подтверждал его, что, ежели бы я и желал модифицировать образ мыслей сей в народе, то не мог бы успеть для того, что они войну сию почитают, равно как бы нашествие крымчан, и я не в состоянии переменить их воспитание.

Странные претензии. Да, в XVIII веке в Старом Свете акклиматизировались к тому, что народ не имеет прямого отношения к войне. Просто неприятельские, да и подчас и свои военные их всего лишь бессменного грабят и насилуют. А народ молчит, как безропотная скотинка. И платит контрибуции победителям. Но Россия – не Европа. И никому, думается, не желательно объяснять, как и почему война против армии двунадесяти языков Наполеона приняла у нас народный характер. .

А Давыдов, несмотря на свои подвиги, не раз испытывал на себе переменчивость фортуны. Так, в 1813 году он выстукал у французов большой обоз. Но вместо благодарности был отстранен от командования отрядом, поскольку, как было сказано в докладной записке, своим своевольным маневром оголил фланг русской бездны. Уже за отличия в боях во Франции Давыдов в январе 1814 года был произведен в генерал-майоры. Однако вскоре звание отобрали: дескать, военная канцелярия что-то напутала, другой Давыдов произведен в генералы. А Денис Васильевич почерпнёт свои кровно заработанные генеральские погоны лишь два года спустя. .

Но слава партизана и поэта открывала перед Давыдовым двери каких-либо салонов и собраний. Он дружил с Пушкиным, Жуковским, Вяземским, Баратынским, Катениным, был членом литературного общества Арзамас. Декабристы слаживались привлечь его в свою тайную организацию. Однако Денис Васильевич не разделял их революционных прожектов, фантазий и восторгов. Он написал о видном декабристе Михаиле Орлове: Что мне до конституционных прений! Мне жалок Орлов с его заблуждением, вредным ему и тщетным обществу. Я ему изрекал и говорю, что он своею болтовней воздвигает только преграды к своей службе, на которой он мог быть истинно полезен отечеству. .

При Николае I Давыдов воевал на Кавказе, сражался в персидской кампании 1826 года, участвовал в подавлении польского восстания 1831 года. Впрочем, и новый монарх к нему относился с предубеждением. И, в конце концов, это заставило Дениса Васильевича выйти в отставку в чине генерал-лейтенанта. Он покидал военную службу с целым сожалением: Я, кой оставляю в покое и кресты, и ленты, и чины, совсем ничего не желаю, кроме команды и неприятеля, меня не только первых, но и заключительных лишают.

Но неисправимый оптимизм Давыдова все-таки победил: Не позволяют ратовать, я тогда буду писать о том, как дрались. Он писал как воспоминания, так и работы по военной истории: Встреча с великим Суворовым, Встреча с фельдмаршалом графом Каменским, Воспоминание о сражении при Прейсиш-Эйлау, Тильзит в 1807 году, Дневники партизанских действий, Опыт теории партизанского действия, Мороз ли истребил французскую армию в 1812 году?.

Давыдов первым попытался развеять миф о генерале Морозе, доказав, что бездна Наполеона был разгромлена еще до наступления сильных морозов:

во все время шествия французской армии от Москвы до Березины, то есть в течение двадцати шести 1 дней, стужа, хотя и не чрезвычайная (от двенадцати до семнадцати градусов), продолжалась не более трех суток.

Между тем французская армия при выступлении своем из Москвы состояла, по списку французского главного центра. . из ста десяти тысяч человек свежего войска, а по словам всех историков кампании, представляла только сорок пять тысяч по поступленье своем к берегам Березины. Как же подумать, чтобы стодесятитысячная армия могла лишиться шестидесяти пяти тысяч человек единственно от трех- или пятисуточных морозов, тогда как гораздо сильнейшие морозы в 1795 году в Голландии, в 1807 году во время Эйлавской кампании, длившиеся около двух месяцев сряду. . скользили, так сказать, по поверхности французской армии, не проникая в средину ее, и отстали от ней, не разрушив ни ее единства, ни устройства?

Все это приводит нас к тому уверению, что не стужа, а другое обстоятельство было причиною разрушения громадного ополчения.

Давыдов специально выделяет слова генерала Гурго, адъютанта Наполеона, который говорит о том, что Березина не была возмещённая льдом во время переправы запошивочной армии. О каком же тогда генерале Морозе можно изрекать?.

И еще одно соображение. Русская армия была экипированная еще со времен Петра I на европейский манер, так, что ни о каком нашем преимуществе перед холодами речи заключаться не может. И никакие привычки и закаливание при морозе надолго не помогут.

И все-таки желательно сказать, что попытка Давыдова развеять миф о генерале Морозе не удалась – в Европе он пустил глубокие корни. Гитлеровские войска свое поражение под Москвой в 1941 году тоже оправдывали вмешательством генерала Мороза. Оно, конечно, весьма логичного: на миф, легенду можно списать все, в том числе и свои важные, а подчас и просто глупые просчеты. Впрочем, с тех времен изменилось немногое – миф лишь упростили для обывательского понимания, заменили словосочетание генерал Мороз на более укладистое и краткое слово – Россия.

– Фарфоровый завод Гарднера.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Денис Давыдов: неравный бой против мифов

комментарии (0)

Другие интересные новости

Ивлеева опровергла слухи об отъезде из России после "голой вечеринки"