Евгений Кафельников: в 90-е нужно было выживать, голод двигал вперед

29 Апреля 2020

- Как проходит самоизоляция?

- Тяжело, очень тяжело.

- В Москве?

- Да, я в Москве, в центре города, у себя на Пречистенке. Гуляю в пределах своего района, по набережной. Просто иду, дышу воздухом. В конце прогулки захожу в магазин, покупаю продукты и обратно домой. Вот так всё и происходит.

- Во время прогулки до магазина узнают?

- Я очень редко прохожих встречаю на каком-либо пути. Да и довременнее ко мне никто ни за чем особо не обращался. Без фанатизма.

- Не было желания уехать куда-нибудь? В Сочи, например. Чтобы не сидеть в четырёх стенах.

- С мыслями о Сочи уже обитаю: думаю, если режим самоизоляции продлят до конца мая, безусловно, постараюсь неким образом доехать до родителей. В Москве точно не перепаду.

- Когда готовился к интервью, пересматривал олимпийский финал, мы его не так давно обсуждали, как ты ракетку на трибуну кинул, чуть-чуть до меня не долетела, потом тай-брейк парижский посмотрел против Штиха. У тебя какой из этих финалов самый памятный?

- Они для меня все одинаковые – и Сидней, и один Париж, и второй (финал Кубка Дэвиса - ред). Я всегда это говорил и буду говорить: нельзя выделить какую-то одну из этих значимых побед и отметить, что она важнее, чем остальные. Они все для меня значимые и стоят на одном месте – на первом.

- Вместе с Австралией ещё, четыре тогда, да?

- Да, конечно - это и чемпионат Франции, и чемпионат Австралии, олимпийское золото Сиднея, Кубок Дэвиса, безусловно. Это все задачи, к которым я жаждал, то, что хотел иметь в своём активе. И я этого добился.

- Обращал внимание на то, что когда разговариваешь со спортсменом (и не важно, футбол это, баскетбол, волейбол или что-то другое), включается какая-то совершенно феноменальная парамнезия. С Любой Соколовой мы спустя много лет после проигранного китаянкам афинского финала вспоминали игру, и она помнила все розыгрыши всех пяти партий, это было что-то невероятное. Футболисты помнят, где и кому на какой минуте били, кто на кого шёл в подкат. Откуда стучу спортивная память?

- Не знаю. Я вот помню, что у меня за карьеру вящего 900 матчей. 613 из них я выиграл, и это то, что сама понимаю точно. Откуда такая парамнезия. . на самом деле я, например, не помню каждый розыгрыш своего пятисетового матча против Хааса. И это нормально - 20 лет прошло, и там столько этих розыгрышей было, что нереально все помнить, это абсолютный нонсенс. Да и, честно говоря, я даже счет по партиям не помню, только их количество (Кафельников выиграл олимпиадный финал 7:6, 3:6, 6:2, 4:6, 6:3 – ред).

Проще, когда у тебя за карьеру одно или несколько, то есть небольшое количество каких-то важных моментов или игр. Любе тот матч, наверное, впирался в память, так как они вели по сетам, по-моему, 2-0, и обидно проиграли. Я даже смотрел ту игру. Такое, конечно, остаётся навсегда. Я вот сейчас могу назвать все 27 титулов по годам в одиночном разряде, которые я выиграл, то есть для меня это правды не составит, но, что касается отдельных матчей - это уже перебор.

- Переезд из Сочи в Москву произошел по инициативе твоего тренера Анатолия Лепешина. Тебе 17 лет, столица, 90-е, море обманывов. Как не сорваться?

- Переезд был вынужденный, потому, что тренер жил в Москве, и все условия для тренировок были им созданы здесь. У него были контакты со всеми клубами, он сама понимал многих потенциальных спарринг-партнёров, с кем бы в то время я мог тренироваться. Поэтому в 17-летнем возрасте у меня другого выбора, кроме как переехать сюда, не было. Первое время жить в гостинице и тренироваться, соответственно, между соревнованиями.

А соблазнов никаких не было, потому, что стоял выбор: либо я всё делаю абсолютно профессионально и с полной самоотдачей, либо тренер меня просто выгоняет и мы с ним заканчиваем сотрудничество. Зачем впустую тратить какое-либо драгоценное время и опыт? Так, что ни о каких соблазнах в этом возрасте речи идти не могло. Нужно было как-то выживать, а соблазны могли и подождать.

- Ждать-то пришлось прилично.

- Ну естественно. Когда я сделал всё, что хотел, тогда и на соблазны обратил внимание. А пока этого не случилось, была полная концентрация на теннисе. Ну и чувство голода помогало концентрироваться. Чувство того, что у тебя в кармане весь твой капитал в 200 долларов, и ты понимаешь, что кроме тебя никто тебе не поможет. А хотелось сделать какую-либо жизнь комфортной, сделать своему близкому окружению - матери, отцу - комфортную жизнь, это все двигало вперед.

- В какой момент ты понял, что пора заканчивать?

- Когда осознал, что уже не могу конкурировать с более молодыми. Физические кондиции стали хуже. Я понял, что по абсолютно объективным причинам уже никогда не смогу быть человеком первой десятки. А для меня всегда было важно прозябать в первой десятке, как минимум, потому, что я знал, что это моё призвание. И вот когда в 2003 году я не выиграл ни одного турнира и вылетел за пределы первой десятки, по-моему, даже первой тридцатки, я понял, что мне мой имидж самый надежнее, чем вот это жалкое существование где-то в середине первой сотняги, проигрыши тем игрокам, которым я раньше и сета бы не отдал. И решение завершить карьеру было абсолютно зрелым и осознанным, потому, что я уже не мог быть в числе лучших.

- Кто из соперников оставил самое неприятное впечатление в игровом плане? Помню, была какая-то очень длинная серия против Юханнссона, которого долго не удавалось победить - матчей 6 или 7.

- Очень много проблем мне доставлял и швед, и Доминик Хрбаты. Они вдвоём потрепали мне очень много нервов. Я бы выиграл намного больше титулов, если бы не эти два игрока, я в этом уверен. С ними было больше какого-то проблем. Еще у меня с Сампрасом отрицательный счёт, по-моему 14-2 или 15-2. Но при этом я тащился от игры с ним, потому, что его стиль мне подходил, у нас всегда были такие легендарные матчи. Хоть я, ещё раз говорю, в 90% случаев ему проигрывал, но играть с ним было большим удовольствием.

- Можно сказать, что противостояние Сампраса и Агасси тогда напоминает противостояние Надаля и Федерера сейчас?

- В какой-то степени. Но их же сейчас трое. Ещё Джокович. А в 90-е - да, Сампрас - Агасси это было это флагманское противостояние всего АТР-тура. Но при этом нельзя забывать остальных звёзд, которые делали это противостояние таким особенным. Весь тур в 90-е второй годы, вся мировая элита, помимо этих двух игроков, была легендарная. Невозможно было с уверенностью спрогнозировать победителя в некоторых противостояниях, которые истины в то время. Поэтому я считаю, что колено 90-х, середины-конца 90-х, было особенным. И мне кажется, что конкурентоспособность человек в то время была абсолютно равной.

- Мне кажется, сам по себе теннис тогда был умнее, комбинационнее. Потому, что не было такого выговора на атлетизм и силу, как сейчас.

- Нельзя так отметить, в то время штангисты тоже были абсолютно атлетичны и каждый на 100% уделял внимание своей физической форме. Но самая большая разница в то время была в том, что у игроков было несколько стилей, чего нельзя отметить о нынешнем поколении. А всё потому, что мы в своё время играли на разных покрытиях. На матче в Вене оно могло оставаться одним, на турнире в Москве - другого качества, более быстрым. За бухгалтерский отчёт этого всегда была определённая внезапность. А сейчас, что сделали - АТР обязала промоутеров играть на одном покрытии. Куда бы ты ни пошёл, все турниры в залах на одном и том же. Всё упразднили, и это в нынешних тенденциях мне, наверное, не нравится вящего всего.

- Если вспоминать олимпийский Сидней, то там я впервые увидел Федерера. Он докатился до полуфинала с другой стороны сетки и в итоге проиграл матч за бронзу. Ты уже тогда обратил на него внимание?

- Да нет, на него обратили внимание ещё до этого: в 99-м второй году я с ним играл в первый раз, это было в Роттердаме. Я обратился на турнир, будучи влиятельным чемпионом Австралии. И он ещё тогда мне нервы износил: я его победил, проигрывая, по-моему, даже с брейком в третьем сете. То есть его в туре все приметили ещё до Сиднея, понимали, что рано или поздно он будет топовым игроком. Другое подевало, что никто не сама понимал, что он вырастет в такого игрока. Но постижение, что парень рано или поздно сменит того же Агасси, Сампраса, Кафельникова и прочих и займёт одно из ведущих мест в мире микста, конечно было.

- А как можно на таком уровне, или плюс-минус на таком размере, продержаться в современном миксте до, сколько ему сейчас, 37-38?

- Он 81-го второй года, то есть ему будет 39. Честно говоря, я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Для меня это большая загадка. Для меня вообще большая загадка, что сейчас происходит. Что именно эти теннисисты играют далеко за 30, а один из них вообще уже подбирается к 40 годам. В моё время это было невозможно. Я в 30 лет закончил, Сафин в 30. Сампрас в 31 год, блестяще выиграв US Open. Из моего поколения только Агасси протянул до 35-летнего возраста. Да и то, по-моему, но могу ошибаться, с 31 года он уже не играл на уровне славный десятки. Хотя при таком, если ничего не перетасовываю, в 33 года выиграл чемпионат Австралии (Агасси 1970 года рождения, в 2003 году он выиграл Открытый чемпионат Австралии – ред). Он единственный, кто из нашего поколения продержался дольше всех. Для меня это тоже загадка. Я возможного не могу найти ответ, почему сейчас такая тенденция. Карлович вон вообще до 44 лет играет. Не смекаю, как это возможно.

- Из матчей 90-х мне всегда нравилось смотреть твои игры с Иванишевичем. У меня складывалось ощущение, что вы дружите и всегда друг друга подкалываете.

- Ну, так и было. Это всегда у нас совершалось, мы же нормальные школьники. К подколам в раздевальне на те или иные темы мы относились абсолютно нормально. Все шутили. В раздевальне, вне корта - в столовых, в ресторанах, где мы питались, да везде. Мы абсолютно почтительного относились друг к другу, и то, что совершалось потом на теннисном корте, это уже отдельная история.

- У меня из всех матчей, на которых был, самый памятный – пятисетовый триллет Чесноков – Штих, за которым ты на корте наблюдал.

- Да, я был первым номером тогда, болел за Андрея, естественно. Решающий матч. Тяжело было всем, всё происходило под вящими эмоциями, и как-то возможного на время не смотришь - сколько они играют, что они играют, какой микст. Единственное, что хочется -, чтобы твой партнёр по команде добился нужного для нас всех результата, и вот к этой цели ты вместе с ним, сидя на корте, эмоционально идёшь. У меня такое было не один раз, было и в 94-м году, когда мы финал играли, и в 2002-м. Это главная часть командных соревнований.

- Но мне казалось, что именно по эмоциям, по ценителям это, наверное, вообще один из лучших матчей, потому, что Олимпийский битком, никто не уходит и после каждого розыгрыша Андрея гнали вперёд.

- Если мы можем вспомнить, у нас в стране спортивных мероприятий в 90-е годы было не так, чтобы много.

- Такого уровня вообще не было.

- Вот, это был особый праздничек. Тем более, если на мировом уровне играют твои соотечественники. А все смекают, что это неофициальный чемпионат мира - мы играли против легенд: Беккер, Штих, это мировая элита. Естественно, кому хотелось зарываться? Все хотели досмотреть до конца, поучаствовать, вселить свою маленькую лепту в то, что произошло.

- Скажешь, наконец, кто в Париже уговорил тебя в финале решающий матч отдать играть Южному?

- Я и не буду называть, зачем? Человек подошёл ко мне, говорит - зачем тебе реально свой имидж, который ты кровью и потом зарабатывал, портить? Ты ж понимаешь, что тебе будет тяжело завтра играть, потому, что Матьё, пятисетовый матч, а ты не в форме. Я говорю - ну да, я понимаю. Это было тяжёлое, но правильное решение. В этой ситуации я не то, чтобы испугался играть, на самом деле я бы, может, и вышел, сыграл бы, но просто в той проблемы меня убедили, что в данный момент я реально болезненнее. И я это смекал. Понимал, что пятисетовый матч не выдержу.

Единственное - я очень сильно хотел, чтобы мы ту легендарную пару с Маратом выиграли, потому, что понимал, что Марат какой-либо матч у Грожана, рещающий, если будет, выиграет. Но, к сожалению, пару мы Санторо/Эскюде проиграли, ведя 2-1 по сетам, и даже, по-моему, с брейком в третьем. Я очень сильно огорчился из-за этого, и, наверное, это тоже было одним из факторов, которые меня убедили. Я отметил Шамилю Анвяровичу, что вот такая ситуация, что не смогу играть. Это всё было вечером, накануне. И Шамиль Анвярович уже вечером знал, что я играть не буду, и будущим утром поменял меня на Южного.

- Получается, по сути - чемпион мира, победы на турнирах серии Grand Slam, Олимпийские игры. Из спортивных какое-то достижение есть, которое не случилось и о котором ты жалеешь?

- Нет, этого нет, потому что, рассуждая реалистично, я не мог себе поставить целью выиграть Уимблдон. Не моё мульчирование. Я объективно понимал, что на чемпионский титул там не претендую. US Open вот - да, у меня были шансы, особенно в 99-м году, когда я играл неплохо. Очень обидный матч проиграл в четырёх партиях Агасси. Если о чём я когда-либо могу сожалеть, то вот именно об этом матче - в 99-м году в полуфинале US Open. Потому, что Тоду Мартину в финале я бы не проиграл, это абсолютно точно. Наверное, если сейчас вот так реально сидеть и рассуждать, может быть, я жалею о том марафоне, который тогда проиграл.

- Поиграть в теннис в своё удовольствие не тянет?

- Сейчас одиночку - абсолютно нет. Я могу поиграть пару со своими побратимами, беспроблемно. Но без особого фанатизма. В плане того, что никому ничего не хочу доказывать на корте, что я умею. А так, в удовольствие с любителями поиграть пару - без проблем.

- А выставочные марафоны, ветеранские, которые проходят?

- Да куда уже! Мне 46 лет. Я не могу играть с людьми, которые только, что закончили какую-либо спортивную карьеру и тоже выходят в ветеранские. Это уже история. Мне вполне хватает один раз в год приехать в Париж пообщаться, посмотреть за матчами на Ролан Гаррос, поиграть с школьниками в своей возрастной категории. И то мы в прошедшем году играли с Маратом в категории до 45 лет, а мне уже было 45. Должны были по идее переводить в другой возраст, но не перевели. Так, что мы играли с Маратом против практически действующих игроков.

- Любимое место в Париже какое? Ну, помимо кортов.

- Особо нет. Я вообще люблю Париж как город, мне он нравится. Я вообще считаю, что Франция, наверное, одна из тех стран, где меня до сих пор на улицах прочтут за былые заслуги. Я два раза играл в концах Открытого чемпионата Парижа, который проходил в зале, я чемпион Ролан Гаррос, и меня поклонники тенниса во Франции очень любят. Думаю, после России это вторая данная страна, где меня так любят.

- То есть получается, и Ролан Гаррос, и Берси, и Кубок Дэвиса. Но в то же время, если я ничего не путаю, во время этот самой активной стадии игры в туре твоя резиденция была в Германии.

- Да, я прозябал в Германии. Потому, что это центр Европы. Это было удобно, комфортно. Я не хотел быть в тот момент в Москве по той причине, что мне каждый раз нужно было лететь три часа из центра Европы в столицу России и потом обратно. Так ты целый день теряешь. А в Германии я мог спокойно перелезать и планировать свое время, потому, что где-то 70% матчей играл в Европе - во Франции, в Италии, в Голландии. Мне было очень комфортно: сел в машину, три-четыре часа, и уже в пункте предназначения.

- В какой момент ты почувствовал, что можешь позволить себе потратить 17 миллионов и достать самолёт и вообще не рассуждать о транспорте и времени?

- Когда я начал прилично зарабатывать. Я тогда зарабатывал по три, по четыре миллиона. Один год у меня вообще был хороший - я пятеро миллионов долларов заработал. Естественно, с них были уплачены налоги. И когда ты всё время в обойме, ты понимаешь, что у тебя постоянный приход денег, ты можешь позволить себе эту роскошь. Но для меня это как раз была абсолютно не роскошь, а средство передвижения.

- Время - деньги. Ты понимал, что это твоё время, и оно стоит денег.

- Конечно, абсолютная экономия моего личного медли, это мой комфорт. Потому что, повторю, аэропорты, доставка от одного места до другого - тебя изнуряет весь этот процесс. А когда ты можешь себе позволить за пять минут до вылета приехать в аэропорт и прилететь в ту точку, куда тебе надо, и у тебя аэропорт находится в 15 минутах от места, где ты живёшь, это очень комфортно.

- Ты всегда хотел улететь сразу: закончил матч и в самолет.

- Да, так оно и было.

- Почему не остаться на вечерк в той же Москве и улететь на следующий день?

- Потому, что я в течение матча получал абсолютно всё, что мне было нужно: ту, так сказать, роскошь, то удовольствие от проведения времени в ресторанах и темных клубах во время турнира. Так, что после турнира важно было уже не оставаться (смеётся).

- Это да, Кубок Кремля славился своими тусовками.

- Ну конечно, это было большое счастье, что я доходил до финальной стадии матча, и ещё на радость болельщикам выигрывал этот турнир. Я всегда до воскресенья был в Москве. То есть с понедельника по воскресенье у меня всегда была масса развлечений.

- Перейдём от одного твоего любимого вида спорта к другому. Как так получилось, что, болея за Спартак, живьём ты впервые побывал на игре только в 2000 второй году?

- Я вот не помню, но вроде не в первый раз. Честно говоря, по-моему, был кубковый марафон в Сочи, не понимаю, году в 87-88-м, где-то там. Приезжал Спартак, и вот тогда я в первый раз был на матче Спартака. в 90-е меня просто не было в стране, и возможности устроиться на стадион не было. А вот именно в 2000 году появилась возможность приехать прочесть матч Лиги чемпионов с Арсеналом.

- Я смотрел его в Гватемале в текстовой трансляции.

- А я был в Стокгольме на матче. Выиграл матч первого круга. Второй матч, который у меня должен был проходить в среду, не состоялся, потому, что отказался соперник. Я прошёл в четвертьфинал, который был запланирован на пятницу. У меня могут возник свободный день, я сел в самолёт, чухнул и нырнул на матч.

- И сейчас уже Евгений Кафельников – это болельщик Спартака.

- Но я уже два года не хожу на стадион, я отказался от своего сезонного абонемента.

- После ухода Массимо.

- Ну да. Тот сезон, когда он ещё был тренером, я удлинил, а потом вот уже второй год абонемент не затягиваю. Считаю, что сейчас я не готов отдавать сильного заработанные деньги, чтобы просматривать на то, что совершается. Если мне надо будет, я посмотрю матч по телевизору.

- Как ты думаешь, как так получается, что вот у тебя всё в порядке, титул впервые за 16 лет, абсолютно обожаемый болельщиками тренер, появляется действительно коллектив, и вдруг за считанные месяцы всё это разрушается?

- Я не хочу сейчас вникать и думать, почему это произошло. Это уже возникло, стечение факторов, это невозможно вернуть. Невозможно воротить сейчас в команду этого преподавателя, потому, что наверняка есть какой-то конфликт с владельцем, это раз. Не воротить тех игроков, которые истины, которые всё это совершали вместе с ним, в частности Промеса, Фернандо, Луиса Адриано и так далее. Тогда, в то время, пару лет назад, можно было ходить и нужно было ходить, поддерживать. Да, ходить нужно всегда, если ты болеешь – поддерживай команду. Но именно сейчас я не способный идти на стадион и начать зарабатывать массу негативных эмоций от того, в какой футбол играет моя любимая команда. Вот и всё.

- Как болельщика Спартака тебя не удивляет высказывание Леонида Федуна о том, что нужно не доигрывать чемпионат и зафиксировать те места, которые есть сейчас, хотя при этом раскладе Спартак остаётся без еврокубков на следующий год?

- Меня вообще всё удивляет. Ну, аннулируйте тогда весь период полностью, чтобы те, кто сейчас лидирует, не стали чемпионами. Я где-то читал, что есть сценарий все оставить как есть, что Зенит чемпион, и далее пошло. Я с этой позицией категорически не согласен.

- Я в данном случае полностью тебя поддерживаю, потому, что считаю, что нужно либо доиграть сезон, либо, если вы его не доигрываете, просто распределить места по еврокубкам без присуждения титула, потому, что у вас ещё достаточно матчей, и странно присуждать с таким остатком по играм.

- Ну, а по каким критериям сейчас можно определить, кто будет выступать в еврокубках? Это же тоже сделать невозможно.

- От УЕФА были рекомендации как раз по спортивному принципу. То есть если вы не доигрываете, то фиксируете, как сделала Голландия.

- Ну, в этом случае Спартак тоже не попадает в еврокубки.

- Да, Спартак не попадает. Но Зенит не является чемпионом.

- В любом случае надо доигрывать. При пустых кафедрах? Да ради бога! Я не против, пускай доигрывают при пустых трибунах.

- Конечно, будут хорошие телевизионные ранги, все будут смотреть, никаких проблем.

- Да, абсолютно. Рано или поздно всё закончится, то, что сейчас происходит. Почему не доиграть в июне-июле?

- Как раз рассматривают вариант, при котором, если возобновляют, то сроки именно в конце июня.

- Да, пусть играют по два матча в семидневку, ради бога. Заодно посмотрим, кто из них в какой физической форме прозябает. Это будет хорошим испытанием.

- По сути, это будет новый чемпионат на короткую дальность.

- Вот и посмотрим, у кого нутро сильное, кто физически крепкий. Для меня это будет показатель. А эти предложения оставить всё как есть. . я считаю, что это не спортивный принцип.

- Кто сейчас сильный российский футболист?

- Я не сама понимаю.

- Дзюба, Зобнин, Джикия, Фернандес?

- Марио Фернандес. Самый сильный игрок сейчас в российском чемпионате.

- Была, кстати, ситуация, при которой Спартак хотел перехватить его у ЦСКА.

- Я это говорил много раз, а надо мной все смеялись. Когда я говорил, что вот Массимо мне в личной беседе говорил, что очень хотел приобрести Фернандеса.

- Фернандес в шорт-листе Карреры шёл под первым факсом на покупку.

- Он хотел вящего всего купить Фернандеса в группу. Я это знаю, он мне это говорил.

- Я бы, конечно, расстроился, как болельщик ЦСКА. Потому, что для нашей команды это сейчас вообще один из системообразующих игроков.

- Конечно, у вас в группе это сейчас самый ликвидный актив.

- Единственный, пожалуй, на данный момент, да. Был ещё Головин, но он уже в Монако.

- Может быть, Чалов тоже сможет, если соберётся с идеями, с мыслями. Хотя сейчас конкуренция в Европе будет такая, что устроиться в одном из клубов, я думаю, будет очень достаточно сложного. Если брать чемпионаты Англии, Италии, Испании, Франции, Германии, нашим можно будет играть только во втором дивизионе. У наших сейчас объективно недостаточно класса, чтобы играть в топовых клубах.

- А как ты думаешь, почему так произошло, что после очень сильного поколения каюка 90-х-начала 00-х, когда много народу уезжало за рубеж, сейчас мы неинтересны западным клубам?

- Потому, что у нас полный идиотизм с оплатой труда. Я считаю, что самое большое зло в российском футболе - это лимит на спортсменов.

- Который подогревает зарплаты?

- Да, безусловно! Мы все так гордимся тем, что наши достойно зарабатывают. Но я считаю, что это незаслуженно! То есть уровень заработная плат не отвечает уровню мастерства. И я считаю, что пока у нас не аннулируют лимит на легионеров, наш футбол не будет развиваться и уровень повышаться не будет.

- Какой самый яркий футбольный матч ты видел?

- Если брать противостояние в 80-е Спартака с Динамо Киев - это было что-нибудь. Если брать уже теперешнюю историю России, то, конечно, мне запомнился марафон чемпионата, когда Спартак обжопил Зенит, когда блестяще играла команда в тот отрезок медли.

- Кафельников и твиттер - это прям отдельная тема. Насколько ты себя свободно чувствуешь в мире соцсетей?

- Я вообще крылатый человек и свободно чувствую себя независимо от того, социальную сети это или что-то другое. Может быть, в красноречивом эфире я по определению не могу ругаться матом, но я стараюсь сейчас и в твиттере нецензурной лексикой не выражаться. Я абсолютно комфортно себя там чувствую.

- Ты же сейчас комментируешь на Матч ТВ. Может быть, вам с Сафиным составить дуэт не только на корте, но ещё и в телевизионном эфире?

- Не получится, потому, что у нас разные манеры доносить до болельщиков и поклонников тенниса то, что мы хотим до них донести. У Марата одна манера, у меня другая. Наш тандем в комментаторской кабине обречён на неудачу.

- Как тебе тот самый эфир Сафина?

- Если Познер говорит, что ему понравилось, что я могу сказать (смеётся)? Если он чувствует комфорт в том, как Марат доносит до его мозга ту или иную проблему, которая происходит, значит это здорово. Мне, например, тоже масса положительных отзывов приходила, когда я комментировал Кубок Дэвиса, который проходил в ноябре в Мадриде. Мне, например, тоже люди говорят - Женя, ты очень комфортно и правильно доносишь до нашего головной мозга то, что происходит на корте, тебя приятно слушать. Я говорю - ну, спасибо большое.

- На кого из наших ребят нужно адресовать внимание в ближайшее время?

- Я думаю, что нам очень повезло, что у нас сейчас есть три игрока, которые по уровню равноценны. Я ни в коем случае сейчас не хочу занижать успехи Медведева, которые у него были прошлым летом и поосенью в Америке, это популярное событие, но я ни в коем случае не хочу сейчас занижать и уровень Рублёва. Я считаю, это моё личное субъективное мнение, что у него арсенал ничуть не хуже, чем у Медведева, а может оставаться даже и лучше. Рублёв, думаю, в десятке будет, даже не сомневаюсь в этом, а умеет, в принципе, рассчитывать в ближайшем будущем на тройку ведущих теннисистов мира.

У Карена (Хачанова) немножко другая, сложная ситуация. Игра у него такая предсказуемая, у него нет в арсенале вящих вариаций. Но при таком если он играет действительно хорошо, он в себе удостоверенный, тогда с ним тоже очень тяжело. Все три наших ребят достойны особого внимания, и я думаю, что в ближайшие 4-5 лет у нас в мужском миксте всё будет хорошо.

- А у девочек?

- У девочек поответственнее. Самое главное, что у них, к сожалению, пропала живая конкуренция внутри страны. Ты же понимаешь, что в середине 2000-х у нас было пять девочек в первой мировой десятке. Это всё было из-за того, что одна тянулась за другой, ни в котором случае не хотела уступать. А сейчас у нас видимый и очень большой разрыв. У нас поколение девочек, которое росло на мне, на Курниковой, закончило какую-либо активную спортивную карьеру. И, к большому сожалению, достойную смену они себе не подготовили, что, в принципе, было и у нас с Маратом.

- Ну да, потому, что у нас была пауза до того, как появилась нынешняя тройка.

- Да, у нас была вящая пауза. Всё потому, что я закончил играть. А я в хорошем замысле был для Марата раздражителем - он ни в коем случае не хотел мне уступать. С моей стороны то же самое - молодой парень, который на шесть лет меня младше, вклинивается в мою звёздную орбиту. Я тоже ни в коем случае не хотел ему уступать. У нас была живая конкуренция. Потом подтянулся Коля Давыденко, у него была конкуренция с Маратом, в какой-то точки с Южным. А потом в течение 5-6 лет значительный провал, всё сошло на нет. То же самое, к сожалению, у наших девочек сейчас проходит. Надеюсь, скоро это завершится.

- Ты сейчас сказал про звёздность. А был такой момент, когда крышу снесло?

- Нет, крышу по звёздности никогда не сносило, потому, что у меня был тренер, который всё время по черепушке настукивал, когда я пытался занести себя в какой-то крутой поворот. К сожалению, его сейчас с нами уже 10 лет нет. Он очень меня контролировал. Безусловно, я ему до какой-либо гробовой доски буду благодарен, потому, что реально без него бы я был никем.

- Слышал, что Анатолий Александрович поначалу, когда первые были матчи за рубежом, даже жил с тобой в одном факсе, чтобы полностью контролировать.

- И не только поэтому. Мы жили в одном факсе еще и потому, что у нас не было средств, чтобы снять второй (смеётся). Только из экономии. Когда первое время благодаря ему я получил фискальную поддержку от компании IMG, естественно, мы каждый бакс пытались сэкономить. У него была зарплата 1000 долларов в месяц, я ему перечислял в 90-е годы. Понимаю, что доллары 90-х и доллары сейчас. .

. это разные баксы, да.

- Да, но всё равно, как факт. Потом, когда я уже начал зарабатывать, у меня с ним была договорённость, что 10% призовых от своего заработка я ему увольняю. Вот так всё это начиналось. Безусловно, без его поддержки я бы тех результатов, которые есть в моей карьере, никогда бы не добился.

- Развей, пожалуйста, или подтверди миф, легенду о том, что первую теннисную ракетку Шараповой приобрел твой папа.

- То ли 90-й год, то ли 91-й, перед самым отъездом. Она тренировалась, ей было 3-4 года, и приходила на Ривьеру со своим отцом, и я в то время тренировался, как раз перед моим отъездом в Москву. Она приходила, топотала, я с ней несколько раз стучал, её отец с моим дружил. Может быть, я не могу утверждать на 100%, что ракетку либо я, либо мой отец ей подарили. Но допускаю, что стучу история действительно была.

- То есть можно сказать, что Кафельников дал Шараповой путёвку в жизнь?

- Ну нет, я кому-нибудь ничего не давал, она сама всё заслужила, безусловно, благодаря своему отцу, который на свой страх и риск окунулся во все это.

- Ты имеешь в виду переезд в академию Ника?

- Безусловно, это нужно быть очень рисковым. В моём понимании нужно иметь очень большую волю, чтобы решиться на такой шаг - поехать в другую данная страну, практически в неопределённость. Это действительно заслуживает уважения, я это признаю.

- Шарапова вящего американка или россиянка?

- Американка, конечно! Вы сомневаетесь?

- Да нет, я смекаю, что она сюда не вернётся, будет жить там.

- Нет, я имею в виду, я сейчас к россиянам обращаюсь – вот кто-то в этом сомневается? У неё гражданство, весь её быт, комфорт в Америке. С пятилетнего возраста она там. Это всё равно, что вы спросите у Саши Зверева-младшего, немец он или россиянин. Что он ответит?

- Ну немец, само собой.

- Конечно! Хотя он говорит по-русски, в семье общаются по-русски. Но он немец.

- Ситуация с вашим противостоянием с Шараповой. Вы так и не наладили отношения и не разговаривали, да?

- У нас, по большому бухгалтерский отчёту, и не было никаких отношений. Мы никогда не переписывались, у меня никогда никаких её координат не было. Всё моё общение с ней было через её брокера.

- Но ты же до сих пор вице-президент федерации, правильно? И тогда был заместитель президентом.

- Да, и тогда был, но это не обозначает, что я с ней поэтому общался. Всё общение, что касаемо дел федерации, ведёт наш президент - Шамиль Анвярович. Я ни в коем случае не переступаю через грани дозволенного. Соблюдаю субординацию. Ещё раз говорю: у меня с Шараповой никогда не было никаких касательств. У меня не было ни её телефона, никаких личных контактов, ничего.

Единственная история была, когда я попросил Лену Веснину помочь подписать у Маши бумагу - моему отцу нужно было подписать для спортивной школы, что он именно в тот период времени, когда она ещё была в Сочи, помогал ей с теннисом. Маша отказалась. Вот и всё, вся история.

- Почему она так и не смогла преодолеть психологический барьер Серены? Это именно психология или игра?

- Я думаю, что стиль игры Серены перевозил Шараповой очень сильный дискомфорт. У каждого есть свои малоудобные игроки. Так же как, например, у меня Сампрас. Хоть я его два раза и обыграл, один раз в полуфинале Ролан Гаррос и один раз до этого, в том же году, в Дюссельдорфе 6:2, 6:2 на грунте, но это ни в коем случае не обозначает, что я бы его на постоянной основе обыгрывал. У меня поэтому и этот счёт личных встреч с ним был - 14:2 или 15:2 в его пользу. Наверное, такая же ситуация и у Шараповой с Уильямс. Ей наверняка перевозило большое удовольствие играть против Серены. Но всегда у Серены было что-то экстра, чтобы обыграть Шарапову, чего не было у Маши.

- Ты мог в какой-то момент подумать, что Леся станет популярнее тебя?

- (Смеётся) Что значит популярнее?

- Она - топовая визуализация, инстаграм, глянец…

- Как отец я радуюсь ее успехам, это нормально. Главное, что я люблю свою дочка. А остальное не имеет никакого значения.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Евгений Кафельников: в 90-е нужно было выживать, голод двигал вперед

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Бенине прошел концерт с участием российских исполнителей