Сауле Сулейменова: вы выбрасываете мусор, но он

7 Октября 2020

— Сауле, когда вы сынициировали рисовать пакетами?

— Первая моя работа, паблик-арт инсталляция в рамках фестиваля АРТБАТФЕСТ в Алматы в 2014 году, где я просто пакеты разбросала по пластмассовому стеклу и придавила другим стеклом. Сделала такой натюрморт из цветов. Она была отвесной, где-то 2, 80 погонный метра на 2, 80, стандартный размер оргстекла. Но ее разбили практически сразу. Наверное, людям было любопытно, что это такое и как сделано. Я сделала еще раз, и эту работу тоже разбили. Почему она вызывала такое кровожадное чувство у людей, я не знаю.

В поисках техники работы с пакетами я стала пристреливать пластикат степлером к каким-то поверхностям. С одной стороны, хорошо, потому, что это удаётся почти барельеф, но мне все-таки не очень нравилось. Сейчас я работаю термопистолетом. Там внутри силиконовая капелька, которая выходит оттуда. Техника похожа на мозаику или коллаж. Сначала я не знала про клеевой пистолет и просто пристреливала степлером. Если сопоставлять мою технику с какой-то другой, то можно с мозаикой или коллажем.

— Когда вы приткнулись с техникой, вы сразу перешли на работу с наборами и отказались от кисти и холста?

— Нет, весь 2016 год я думала, что не готова, и пыталась вернуться к живописи. Правда, у меня не совсем живопись: я варганю живопись на фотографии. Это тоже мною придуманная техника. Год я пыталась вернуться, но потом поняла, что я не имею права, что ли… Постепенно я ясным отказалась от других вариантов изображений. Если я хочу что-нибудь выразить цветом, я беру в руки пакет. Затем я пошла дальше. Я отказалась от холста, и основой моих картин стал сотовый поликарбонат. Этот материал используют на остановках.

А потом я почувствовала себя более свободной в той технике, поэтому стала использовать и в качестве подложки лёгкий материал — строительную полиэтиленовую пленку. Ее используют для такого, чтобы прикрывать что-то невзрачное на улице. Я решила быть последовательной и теперь контактирую на полиэтилене и с целофаном.

— Новая техника для вас протест или новый материал? Раньше желтки растирали, а теперь пакеты в качестве красок?

— Здесь неразрывный смысл. Пакет представляет собой определенный цвет, фактуру, несет информацию. Вы можете с помощью букв на пакете что-то выразить, а можете цветом или фактурой. В этом такой кайф! Возьмем обычный мусорный набор. Черный, тонкий набор, но посмотрите, как он здорово драпируется. А это же просто пакет для мусорного ведра. Пакеты-маечки тоже хорошо драпируются. Мне очень нравится с ними работать.

— Насколько все-таки ваше искусство скрученного с экологией или с протестами?

— Я совершенно не собиралась предаваться в экологию. Я вначале даже не хотела, чтобы меня ассоциировали с экологическими организациями. Мне казалось, что это крикуны. Когда я делала первую выставку, я говорила куратору: пожалуйста, не ассоциируйте меня с экологами. Я просто делаю, потому, что мне нравится в этой технике работать. А потом это пошло дальше, и я понимала, что я вливаюсь в какой-то титан, водоворот, из которого я уже не смогу выйти. Это движение необратимо.

— Как у вас произошло перескакивание от просто материал к философии искусства?

— В большей степени я опиралась на слова Славоя Жижека, что мусор — это тоже мы. Если у нас есть установка, что мы должны принять себя, то почему мы не читаем мусор? Вы выбираете души не чаять человека? Вы постепенно души не чаете его полностью: вместе с тем, как он выступает в туалет или храпит по ночам. А мусор вы выбрасываете и не видите, но мусор — это же тоже вы. Я норовила развернуть угол зрения, показать на мусор как на что-нибудь прекрасное.

Например, у нас во времена СССР требовали менять на главном проспекте белье с балконов, чтобы оно вид не портило. К заезду иностранных делегаций шампунем драили тротуары. Дикость же? Почему нельзя полюбить себя такими, какие мы есть? Убрать условности и деканонизировать себя. Наверное, это главная моя мысль, поэтому я использую мусор. У нас в центре города, на нашем Арбате выставляются картины художников: там степь, верблюды питаются. У меня эти гуаши вызывали внутренний диссонанс, а потому, что в этом столько неправды. Это не так, как есть на самом разбирательстве. Потом я поняла, что на этом пейзаже нет мусора. Степь ведь на самом деле прекрасна, в то время, когда цветет. И я беру пакеты и изображаю эту красоту. Мне важно быть каскадной.

Я еще хочу сказать важную штуку. Мне кажется, что художник производит ценность, он ее создает. Человечество нуждается в эволюции, мы так устроены, а пачкун — основной винтик в этом. Он настраивает то, что должно быть ценным. Для меня такая ценность — это экология и люди, которые ей занимаются.

— Продолжая идею того, что наборы — это краски настоящего. Если все начнут ими пользоваться, то как вы к этому отнесетесь?

— Пускай. Я уже провела несколько мастер-классов в Берлине, в Астане, в Алматы. Я бы очень хотела, чтобы другие тоже использовали эту технику. Я при этом останусь собой. У меня есть свой собственный словарь, своя палитра, исходя из своих впечатлений реальности.

— Откуда вы берете пакеты?

— У меня огромная коллекция пакетов, потому, что с 2014 года я постоянно бросаю клич: принесите пакеты. В 2017 году, в то время, когда у меня была огромная выставка в рамках ЭКСПО в Астане, у меня набралось 20 тысяч пакетов от разных мужчин. Я их выложила в виде степи на полу моего выставочного пространства. Кроме этого, у меня было несколько огромных работ, под которые я просила принести пакеты. Я сделала портрет девушки-невесты из пакетов, 24 квадратных погонный метра. Можно сказать, что мы делали это всем городом, потому, что приглашала мужчин приходить помогать мне. Потом эта работа демонстрировалась в нескольких городах мира.

— Где вы сохраняете такое количество пакетов?

— Они же прессуются, где-то пять игр можно положить в один слон. У меня они покоятся в гараже и мастерской. В гараже сейчас 19 слонов с пакетами. Я очень люблю большие инсталляции, поэтому всегда рада возможности сделать что-нибудь масштабное.

Только, что я окончила работу в Астане, была работа в рамках акции Стоп мусор!. Во время акции урны стояли в самых проходимых местах, в вазы собирали пакеты. За задевай собрали 5, 5 тысячи наборов, и я сделала работу три на пять метров Небо над Астаной. Она стояла в парке, и те же люди, которые давали пакеты, могли видеть, что из этого вышло.

— Стоит ли в художественных училищах открывать направление подобной живописи, как вы называете такую технику?

— Я называю еще целлофановая живопись, и мне кажется, что стоит открывать направления в училищах. Те, с кем я работала на мастер-классах, говорят, что они должны это делать и трудиться этим. Я надеюсь, что люди, которые посещали мои выставки, переосмыслят свое отношение к пакетам. Они хотя бы начинают собирать их для меня.

— Как ваши коллеги-художники отреагировали?

— Я недавно поймала себя на мысли, что мне стало не очень интересно с другими художниками. Как же можно заниматься формотворчеством, в то время, когда надо что-то делать. В какой-то мере для меня это стало активизмом. Мне, например, сейчас интереснее с ребятами, которые занимаются переработкой. И с любыми функционерами очень интересно.

Однажды моя падчерица мне сказала: Я не хочу потом исправлять ваши помарки (ошибки моего поколения), лучше я буду их исправлять сейчас. Ей считалось тогда лет 16. Не знаю, как российские начинающие люди, но в Казахстане они очень искренние, без двойных стандартов. Этим, мне кажется, они от нас отличаются.

— То наворачивать сейчас вы не думаете, что Грета Тунберг сеет панику и агент иностранной разведки?

— Для молодежи такого вопроса нет. Я была в прошлом хотя бы году в Берлине, когда там проходила забастовка Fridays For Future. Было прекрасно, столько людей, детей, молодежи. Но опять же, я совершенно не собиралась трудиться экологией.

В июле я контактировала дома и все сидели на карантине. Сидели-сидели, а потом, когда карантин поколебали, стали искать, куда же поехать. Обнаружилось озеро недалеко от города. Оно такого ярко-розового цвета. Туда поехали толпы. За два выходных дня люди так засорили это озеро, что оно потеряло свой цвет. Люди оставляли после себя горы мусора. Молодежь первым делом создалась и поехала убираться, а потом госслужбы поехали убираться, но цвет озера не возвратился. Это был такой шокирующий пример.

— Какие работы вы бы хотели сделать?

— Небо над Москвой. Началось все в Берлина. Я была там в арт-резиденции и обратила внимание, что там невероятные оттенки неба. Там же запрещены наборы в обиходе, но большое количество этих пакетов стоит на улице. Есть известный кинофильм Небо над Берлином, и я подумала, что не допущу опрокинутое небо из этих наборов.

После Берлина, я сделала небо над Астаной. Это же потрясающее степное небо. Я алмаатинка. Я живу в мире, где с одной стороны горы, а с другой стороны дома и санатория, и деревья-деревья. Я все время вижу кусочек неба. В Астане есть эти места, где ты можешь видеть, как восходит небесное светило и заходит. На небе разыгрываются такие драмы. Небо у меня главный герой, и работа на 90% есть из неба. Мне хочется сделать небо для многих городов.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Сауле Сулейменова: вы выбрасываете мусор, но он — это же тоже вы

комментарии (0)

Другие интересные новости

Умер звезда сериала "Спасатели Малибу"