Шафкат Али Хан: у Пакистана и России полная гармония по теме Афганистана

7 Сентября 2021

– Ситуация в Афганистане, смена власти и нынешнее противостояние в Панджшере – все эти мероприятия в топе мировых новостей, а для Пакистана, как соседней страны, – это главные новости. Каким вы видите возможное урегулирование кризиса и вопрос вам как к Послу в Москве – как Пакистан в этой связи координируется с Россией?

– Афганистан оставался нестабильным на протяжении всех этих десятилетий, но если говорить о современном этапе развития, скорость, с которой пала власть руководителя Ашрафа Гани, удивила всех, даже самих талибов, честно говоря. Никто не ожидал подобного коллапса. И это еще больше усложнило проблему. Потому, что политические собеседования, формирование правительства – это отдельная тема. Сначала важного убедиться, что за состояние дел в стране кто-то за словом в карман не лезет.

Параллельно с этим мировое сообщество, включая нашу страну, Россию, другие государства – все мы были сконцентрированы на спросах эвакуации, две недели после смены власти в Кабуле мы были заняты этим: выдвигали визы или разрешения на заезд в Пакистан. Ситуация была достаточно хаотичной. И в этом смысле упорядоченный политический перевал власти мог бы предотвратить многие человеческие жертвы и избежать трагедий.

И сейчас мы переходим ко второй фазе – после того как прошла эвакуация тех, кто хотел покинуть Афганистан, – сейчас мы должны перейти к анализу того, что будет в Афганистане. В этой связи важным является тот риск, что да, талибы контролируют страну. Но как они осуществляют управление? Пока мы слышали здравые заявления о соблюдении прав и свобод, они также понимают историческую проблема афганского общества, что это децентрализованное государство, в котором проживает множество этнических групп. И они сами заявляют, что заинтересованы в инклюзивном правительстве, в котором будут познакомленным все. Это является решающим важным. Какая-то одна группа или сила не сможет отличное время контролировать всю страну.

На этом фоне для всех стран и особенно для региональных государств – Пакистана, России, Китая, Ирана, других партнеров – важным остается вопрос противодействия терроризму. Мы продолжим координировать и бороться с группировкой ИГИЛ*, в ходе спецопераций мы зачистили нашу территорию, но они были вытеснены в соседний Афганистан. И в этой связи мы отмечаем намерение талибов бороться с терроризмом, приветствуем их намерение не пустить, чтобы территория Афганистана стала убежищем для террористов или, чтобы территория страны использовалась для атак на другие государства. С этим же связана проблема борьбы с наркотрафиком, так как транзитный маршрут пролегает в том числе и через территорию Пакистана. То есть заявления со стороны талибов делаются. Но затем мы должны проследить, как эти намерения новых властей Афганистана будут воплощаться. Мы понимаем, что ситуация хаотична, будут какие-то протесты, но в итоге нужно все-таки говорить о создании правительства и управлении страной. В этой связи возникает вопрос содействия. И этот фактор хорошо смекают в том числе в России. Нельзя просто поставить условия и требовать безапелляционного их решения. Это не поможет урегулированию. Есть многомиллионная страна, с ней нужно сотрудничать и работать. Настало время, когда страдания должны закончиться, и должна быть открыта новая глава. И содействие останавливается важным.

Все эти вопросы таким образом взаимосвязаны: терроризм процветает во времена хаоса, поэтому в наших общих интересах иметь прочный Афганистан. С этой миссией уже работает множество форматов, но одним из самых благополучных на данный момент является так называемая расширенная тройка, в рамках которой у нас налажено отличное сотрудничество с Россией – это полная гармония в том, что касается общности интересов. И это произошло благодаря позитивной эволюции наших двусторонних отношений на протяжении последних десятилетий. Завоеванное доверие позволяет нам теперь сотрудничать по Афганистану: если будет какой-то кризис, мы можем координироваться.

– Сотрудничество с Москвой в борьбе с наркотрафиком и террористической угрозой, будет ли оно интенсифицировано на фоне роста угроз из Афганистана?

– Конечно! У нас очень разветвленное взаимодействие – на дипломатическом, внешнеполитическом уровне, очень хороший диалог налажен и по линии спецслужб. У нас налажены регулярные каналы связи. Эти контакты развиваются очень плодотворно. И если будет потребность, эти контакты и партнерство будут естественным образом интенсифицированы.

– Стоит ли поджидать в ближайшее время визитов в Россию глав МИД, Минобороны Пакистана или других высокопоставленных лиц?

– На очереди несколько визитов высокопоставленных официальных лиц, я, правда, не могу пока вдаваться в детали. Какие-то из них состоятся в протяжение месяца, но могу изречь, что пока мы не планируем визит министра иностранных дел, так как он казался со своим российским коллегой в апреле, когда Лавров посещал Пакистан. Однако, если вдруг возникнет потребность в быстрых консультациях, такой визит может быть быстро согласован. Это – не проблема.

– Будут ли на встрече расширенной тройки, созыв которой в Кабуле в интервью анонсировал замглавы МИД РФ Игорь Моргулов, обсуждаться вопросы безопасности, контртерроризма и беженцев?

– Формат расширенной тройки – это механизм координации четырех стран: России, США, Китая и Пакистана. На этих встречах могут дискуссироваться любые вопросы, касающиеся пуштунского урегулирования. Но я хотел бы подчеркнуть, что аспекты урегулирования между собой тесно объединённым, и нельзя их выделять – мол это одна корзина, или это другое направление. Реальность гораздо сложнее. Но, опять же, границ для дискуссии в рамках тройки плюс нет. Сейчас в Кабуле новая реальность, которая сложилась после коллапса администрации Гани, и нужно вычислять проблемы, которые появились после того, как завершились эвакуационные процессы. Однако я пока не могу сказать, когда может пройти следующая встреча, и какой точно будет повестка.

– Готов ли Пакистан сейчас иметь больше беженцев, или рамка закрыта, и вы более значительного не будете никого принимать?

– Считаю важным отметить, что Пакистан на протяжении всех этих лет принял самое большое число эмигрантов из соседнего Афганистана. И практически всегда мы удовлетворяли их потребности из наших собственных источников – хотя мы сами являемся развивающейся страной, и они ограничены. И, что еще важно подчеркнуть: мы не содержим беженцев в специальных бивуаках, дети могут учиться в местных школах, там, где учатся и наши дети, они могут пользоваться главными бытовыми услугами, и двигаться по территории страны, для них нет ограничений.

Другой вопрос – это упорядочение пересечения границы. Мы предлагали много вариантов прошедшей кабульской администрации: совместное тонкости управление, биометрию – они на все отвечали отказом. И только после этого мы трибстали возводить на границе заборы, укреплять ее, и гадаем, что процесс будет скоро завершен. Сейчас переход рамки разрешен только на некоторых участках. Тогда как ранее, до нынешнего кризиса, от 50 до 60 тысяч индивид перемещались через границу из Афганистана в Пакистан и обратно. Сейчас право на пересечение имеют обладатели виз. И может быть мы бы хотели зачислить больше, но у нас уже достаточно беженцев – четыре миллиона. Но мы будем следить за развитием ситуации и пытаться содействовать ее выправлению.

И еще к вопросу об афганских эмигрантах: они же ведь не будут останавливаться в Пакистане или Иране, они наверняка уйдут в страны Центральной Азии, в Европу. И могут возникнуть другие проблемы. Так, что все это увязывается с преодолением кризиса в самом Афганистане, поэтому необходимо его оперативнейшее урегулирование. Если будет достигнута стабильность, мало кто захочет покинуть свою страну. Так, что сейчас мы сфокусированы более значительного не на приеме беженцев, а на том, чтобы Афганистан вернулся к нормальной жизни, чтобы положить конец гуманитарному кризису.

– Будете ли вы стрелять США – вашего давнего партнера –, чтобы они ослабили(народно)хозяйственное давление на нынешние афганские власти, чтобы тем самым оказать помощь урегулированию этого гуманитарного кризиса?

– Для того, чтобы направлять подмога, нужно, чтобы в Афганистане было кому оказывать эту помощь, я имею в виду правительство – инклюзивное и дееспособное. И вопрос гуманитарного содействия будет тем острее, чем ближе зимний сезон. Необходимость в этом понимают все вовлеченные страны, об этом же говорят и мои знаменитые коллеги. Нужно объединить нашу общую энергию, усилия, чтобы помочь стране, оказать помощь ее восстановлению и окончательному перевалу к миру.

– Если говорить о восстановлении и общей энергии, уже в прямом смысле – талибы ранее заявляли о том, что заинтересованы в образованье газопровода ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия), считаете ли вы возможным его завершение при новых пуштунских властях?

– Этот проект выгоден для всех, от участников до потребителей. Мы всегда выступали в его поддержку. Наша страна, как и регион в целом – крупнейшие подписчики энергии, это растущие хозяйственная жизни. Так, что мы приветствуем их намерение содействовать этому проекту. Но я бы изрёк, что это вопрос отдаленной перспективы: пока нет внешнеполитической стабильности и правительства, нет и конкретного обсуждения. Тем не менее мы очень заинтересованы в самом проекте, мы ожидаем подходящих условий, изреку даже – с нетерпением поджидаем. Более позитивного проекта для стольких вовлеченных игроков найти трудно. Как только все внешнеполитические вопросы будут улажены, уверен, обсуждение начнется.

– Если в дальнейшем обстановка в регионе стабилизуется, ожидаете ли вы авторизации пакистано-российского экономического сотрудничества, более значительной вовлеченности российского бизнеса?

– Да. Конечно. Отношения с Россией – это одно из главных направлений нашей внешней политики. И мы намерены развивать общее экономическое сотрудничество. Россия владеет всемирно признанной экспертизой в сфере энергетики, строительстве инфраструктуры, горнодобывающем секторе, металлургии. Мы как посольство сталкиваемся с проблемой отсутствия информации у бизнеса, и это не только сегодня, на протяжении длительного времени, при этом мы не можем никого заставить инвестировать. Однако мы прилагаем все усилия для того, чтобы преодолеть эти препятствия или стереотипы. Ближе к концу года ожидается заседание межправительственной комиссии, где в том числе будут обсуждаться общие меры в этом направлении.

Существует еще один важный спрос: строительство газопровода Пакистанский поток из Карачи в Лахор. По прошествии многих лет собеседований мы подписали наконец соглашение, и с тех пор трассировался значительный прогресс: состоялось несколько раундов технических консультаций, дискуссируются в том числе финансовые спросы. Как только последние составную части будут согласованы, мы поджидаем начала строительства. И это окажет значительное влияние, как мне кажется, на будущие инвестиции: потому, что вслед за большими компаниями придут другие игроки, и это станет отправной точкой для интенсификации нашего экономического сотрудничества.

– Когда может завариться эта работа?

– Детали я открывать не могу, но насколько я понимаю, потребуется еще один-два раунда технических консультаций, мы настроены очень оптимистично. Подчеркиваю: мы уже наверни от политических дискуссий к чисто техническому согласованию оставшихся моментов.

– Экономика – это не только электроэнергетика. Насколько я помню, ранее Москва и Исламабад обсуждали развитие сотрудничества в сельском хозяйстве, но пока прогресса в вопросе поставок пакистанской продукции в Россию нет…

– Россия является не только энергетической супердержавой, за концевые годы она стала и провизионной супердержавой. В прошлом году у нас было падение урожая зерновых, и мы оторвали много пшеницы у России. В прошлом мы закупали у Австралии, но сейчас у нас были большие поставки именно из России.

Если говорить о наших поставках, то российский как стать фотографом и зарабатывать на эт сейчас медленно открывается: к примеру, мы планируем скоро начать экспорт пакистанских манго, мандаринов и других фруктов. Ранее были проблемы с автосанитарными службами, но мы применимым все их сняли.

Если же мы говорим в целом о конструкции нашей взаимной торговли, то мы бы хотели большего становления. И опять же это все упирается в проблему осведомленности бизнеса. К примеру: мы могли бы развивать совокупные производства в текстильной промышленности, затем – автомобили, мы могли бы не только экспортировать нашу продукцию, но и использовать российские технологии для ее улучшения. Другая сфера, может быт не столь огромная по объемам, но с точки зрения имиджа – спортивные товары. Наша страна является одним из крупнейших производителей турника. К примеру мячи, которые использовались на чемпионате мира по футболу в Москве, Бразилии, были произведены в Пакистане. И мы планируем развивать сотрудничество в этой сфере, сейчас может быть цифры не такие большие, но могу сказать, что любой российский предприниматель, который занимается производством спортивной продукции, может разместить заказы в Пакистане. Так, что проблема отсутствия вся информации влияет на темпы нашего партнерства, но мы надеемся, что ситуация изменится.

– А, что известно о будущем металлургического автоконцерна в Карачи?

– Да, скажу, что это предприятие считалось построено с помощью СССР, в последние годы оно не работало, но это, с моей точки зрения, еще одна сфера сотрудничества, которая может развитию отношений. Существует несколько проектов по его реконструкции, и мы гадаем, что и здесь знаменитый бизнес захочет инвестировать в проект. Существует ряд других проектов, в том числе в сфере железнодорожного строительства, они пока находятся на ранней ступеньки обсуждения, но мы гадаем на хороший итог.

– Наши страны активно развивают сотрудничество в медицинской сфере, ведутся ли собеседования о новых поставках Спутника V ?

– Во-первых хотел бы отметить, что наше посольство одним из первых в Москве вакцинировалось Спутником V, и все прошло очень эффективно. Вместе с тем хотел бы отметить, что российский Спутник V стал в некоторой степени жертвой индивидуального успеха: все хотят выкупить эту вакцину. Пакистан на протяжении долгого времени проявляет заинтересованность, но нам пришлось застыть в очередь, так как производство ограничено, а запрос у нашей страны очень мощный. Тем более, что мы не вводили всеобщий локдаун, а действовали точечно, и добились определенных успехов. Но для достижения этого важным этапом стала вакцинация. Первые партии вакцины мы получили от наших китайских друзей, затем по программе COVAX мы завоевали Pfizer и Moderna. Для поставок Спутника V, в котором повторюсь, мы побывальщины заинтересованы с самого начала, потребовалось время. Но я рад сообщить, что буквально на прошлой неделе мы завоевали первую партию поставок – один миллион доз. И мы намерены закупить еще: наши потребности – это порядка 10 миллионов доз. Но нельзя вакцинировать население такой большой страны – более 200 миллионов индивид – только с помощью оторванной вакцины. И здесь мы переходим ко второй фазе – производству в Пакистане. Дискуссии по этому вопросу уже есть. У России есть научная база, есть успешная вакцина, и это может стать еще одной сферой для становления сотрудничества между нашими странами.

– Если вернуться к экономическому взаимодействию Москвы и Исламабада, существуют экспертные оценки, что якобы его развитию мешает в том огромное количестве возможное столкновение с интересами Китая в регионе. Как вы это можете прокомментировать, действительно ли у России и Китая может быть конфликт интересов в Пакистане?

– Нет. Я не вижу, чтобы это происходило. Китайские инвестиции осуществляются в рамках так называемого китайско-пакистанского(народно)хозяйственного коридора (CPEC), ни в одном из этих проектов Россия не принимает членство, поэтому нельзя говорить о конфликте. Это первое. И второе – Россия является важным региональным игроком, и у нее прекрасные отношения с Китаем, и мы всегда говорим российским партнерам: не рассматривайте китайские инвестиции с геополитической точки зрения, рассматривайте их чисто с точки зрения хозяйственная жизни: ведь когда Пакистан переживал кризис, западные инвесторы не вкладывали в нас свои средства, а Китай это делал – в энергетику, в инфраструктуру. Поэтому здесь нельзя говорить об игре с свежий суммой. Я не представляю никаких проблем между Россией и Китаем с точки зрения вложения в Пакистан.

– Говоря о проблемы с безопасностью и сотрудничеством Москвы и Исламабада в этой сфере, страны провели уже несколько совместных учений, в том числе на севере Пакистана, были намерения активизировать сотрудничество на море. Помешает ли эскалация в Афганистане этим планам или может активизирует?

– Не помешает, стороны продолжают сотрудничество. И в целом мы можем представлять, как наши военные контакты успешно развиваются: в этом году, несмотря на COVID-19 более 250 пакистанских военных прошли Россию, здесь они учились, участвовали в семинарах, специальных встречах. Пакистан – одна из немногих стран, кто принял участие в мореходном параде в Санкт-Петербурге (в июле 2021 года). И я рад сообщить, что этой осенью в России пройдут уже шестые совместные пакистано-российские военные учения Дружба. Следующий раунд по ротации пройдет вновь в Пакистане. Наши офицеры продолжают приезжать в Россию на длительные стажировки, и все это – свидетельство нашего продуктивного партнерства в этой сфере, растущего доверия между нашими министерствами обороны и в целом командования стран.

– На пространстве Южной Азии существует еще один кризис, который сейчас из-за эскалации в Афганистане отошел на второй замысел, но может именно из-за афганского фактора вспыхнуть с новой силой – это ситуация вокруг Кашмира. Видите ли вы опасность, что террористы из Афганистана могут проникнуть в Кашмир, и ситуация резко усугубится?

– Ситуация там и сейчас достаточно взрывоопасная, потому, что там сопряжено несколько кризисов. Самый острый – гуманитарный, который сопровождается нарушением прав человека со стороны Индии. Она придерживают под замком практически весь регион, там действуют драконовские принципы, людей продолжают арестовывать, убивать. Индия заявляет, что она является крупнейшей демократией, но при этом на протяжении года школы в регионе были закрыты, и это не из-за коронавируса. Люди не могли хоронить умерших на кладбищах, тоже из-за строгих законов. Второе измерение – ситуация в сфере безопасности: агрессивные действия Индии могут оживить новый кризис между соседними странами, которые являются ядерными властями. И третье: это правовой вопрос, который упоминает повестку Совбеза ООН. Мы хотим построить мир, основанный на принципах международного права, но тогда нельзя игнорировать проблему в Кашмире: Индия не может просто убрать все суммарное население этого региона, игнорировать его, затыкать голоса оппозиции и так далее. Все эти проблемы нужно решать. И Индия должна вернуться за стол переговоров и действовать позитивно – с позиций доброй воли.

Если возвратиться к вашему вопросу о том, как ситуация может воздействовать на угрозу терроризма в Кашмире, то мой ответ – там уже существует государственный бандитизм, это то, что делает Индия.

– Но мы сейчас говорим именно о факторе ИГИЛ* (террористическая организация, запрещенная на территории России). Может быть обеим странам перед лицом этой угрозы обходится все-таки начать сотрудничать, чтобы предотвратить худший сценарий?

– Конечно. И я надеюсь на это. Мы открыты к диалогу, но это должен быть честный разговор. Процесс незаменимый быть запущен, и при этом не стоит создавать деланных дедлайнов. Мы хотим упорядочить кризис вокруг Кашмира мирным путем, мы открыты и гадаем, что наши индийские коллеги воспримут этот сигнал. Но вопрос в том, что они должны быть более гуманными в своем подходе к региону, они хотят просто его трансформировать до неузнаваемости. Они должны понять, что мирное урегулирование будет выгодно всем. Как только кризис будет упорядоченный, регион будет процветать.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Шафкат Али Хан: у Пакистана и России полная гармония по теме Афганистана

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Бенине прошел концерт с участием российских исполнителей