Учитель года: об олимпиадах для учителей и победах московских школьников

15 Мая 2017

МОСКВА, 15 мая Иван Смирнов шестой год срабатывает в школе № 171. Он рассказал в интервью mos. ru, как юннатский круг привел его в преподавание, как сохранить природный интерес детей к биологии и как идея о метапредметных связях снова приходит в школу. Сообщает mos. ru.

В апреле в столице объявили результаты конкурса Педагог хотя бы года Москвы 2017. Участники соревновались в метапредметной олимпиаде, рассказывали просто о сложном, писали эссе о школьных знаниях в реальной жизни, проводили мастер-классы, делились небольшой опытом работы. После итогового испытания Разговор с министром победителей провозгласили в четырех номинациях: Учитель года, Воспитатель года, Педагог-психолог года и Педагог прибыльного образования. Мы поговорил с учителем года Иваном Смирновым об олимпиадах для учителей, проектах московских школьников на выставках за рубежом, технологиях, пополненной реальности и смартфонах на уроке.

— Иван Алексеевич, что значит для вас эта победа?

— Я еще до сих пор не осознал, честно. На самом деле сейчас это означает, что нужно еще много работать. Уже конец года и нужно готовиться к всероссийскому этапу конкурса, чем я активно занимаюсь, развиваю свой сайт, и это очень большой обглодаю работы. Когда я на селекторе говорил о том, что предстоит еще много работы, не осознавал, насколько много.

— А для ваших учеников? Поздравляют?

— Да. Подходят, поздравляют каждый девай, это очень приятно. Кто-то болел, кто-то раздавил, кто-то момент не нашел. Им, наверное, приятно учиться в такой школе.

— Почему вы решили участвовать в конкурсе?

— Сначала в метапредметной олимпиаде Московский учитель участвовали более 10 тысяч человек. И очень многие мои коллеги (и я), которые приняли участие потом в Учителе года, просто стали призерами этой олимпиады. То продаётся положение предусматривает, что только призеры и победители олимпиады зачисляются на конкурс Учитель года.

Но, когда 10 тысяч человек участвуют, мало кто предполагает, что он дойдет до конца. Олимпиада была интересная, и осенью на педагогическом консилиуме обсуждался вопрос, что нужно активизировать участие в педагогических конкурсах, в конференциях от нашей школы. Вот, активизировали.

— А, что интересного было в олимпиаде?

— Она метапредметная, она посвящена тому, что необходимо решать разные задания, то есть ты решаешь ЕГЭ или олимпиадные задачи не только по своему предмету. Это возможность что-то вспомнить, спросить, и мне всегда это интересно.
учебный день вокруг одной темы

И второй момент это возможность проследить жизнь класса, в котором ты работаешь, на протяжении одного дня и посмотреть, как можно было бы срубить этот учебный день так, чтобы, переходя из кабинета в кабинет, от одного учителя к другому, созревала какая-то общая тема. То есть, чтобы урок биологии был, например, некоторым вступлением к уроку английского языка, а урок английского языка избавлял географию, то есть стучу связь между предметами и учителями. Это была возможность узнать, есть ли такие связи внутри какого-то учебного дня в классах, в которых я работаю, и можно делалось бы придумать, а вот как это сделать.

— В Финляндии, например, строят вокруг какого-то предмета или явления сразу несколько уроков, рассматривают его с разных сторон.

— Я думаю, что это и в ряде школ Германии продаётся на самом деле. Это в целом один из международных трендов. Надо заметить, что что-то подобное было ранешней и в России, ровнее в Советском Союзе: в 1930-е годы, в конце 1920-х начале 1930-х, был проект метаобразования, он очень хорошо описан у Каверина в Двух капитанах (главный герой приключенческого романа Вениамина Каверина Два капитана учился в школе-коммуне, где воплощали в жизнь идею внедрения учебного труда в школу. Прим. mos. ru).

Мне кажется, очень важно не только стремиться к этим мировым нововведениям, к тому, что сейчас модно, но при этом учитывать тот небольшой опыт, в том числе и отечественной школы, который у нас есть. Этот эксперимент не всегда был успешен, и отчасти с этим сопряжённого то, что у нас он выходит на новый уровень. Второй раз мы приходим в каком-то смысле.

— Одним из заданий конкурса было эссе Школьные знания для реальной жизни. Многие говорят, что знания, которые дает школа, в жизни не пригодятся. Как вам удается переубедить ребят?

— Здесь важно понимать, что биология есть для тех, кто ее будет сдавать, хочет связать свою ежедневную жизнь с ней, и тех, у кого пока таких планов нет.

У нас биологические классы при биологическом факультете МГУ, и здесь у ребят нет вопросов зачем мне это нужно. Они, может обретаться, задают такие вопросы по другим предметам, и тут важно рассказать, как это связано с биологией, почему им это пригодится. Почему нужны английский язык, география, математика, как они будут эти знания, которые они получают в школе, использовать потом в своей будущей научной, медицинской карьере. Здесь не нужно доказывать, что биология нужна, для них это очевидно.

Но я также работаю в пятых классах. Это первый год изучения биологии. Для меня очень интересного, чтобы тот природный интерес, который есть к биологии (в пятых классах обычно еще не говорят зачем нам это нужно ), сохранился и чтобы потом наши же ребята пришли в наши биологические классы, поступали потом в МГУ или в медицинские вузы.

У нас биологический класс начинает срабатывать в восьмых девятых классах. Мы пытаемся чуть-чуть раньше предпрофильное обучение организовать специальные дополнительные занятия, внеурочную деятельность, чтобы этот природный интерес сохранился.

— А в чем секрет его сохранения?

— Мне кажется, что нужно давать больше практических занятий, то есть биология должна обретаться практической дисциплиной. Мы должны работать с гербарными образцами, с природными объектами. Если позволяют условия, погода, выходить, выезжать в московские парки, хотя бы на территорию школы.

— Куда вы выезжаете с ребятами на экскурсии?

— Мы работаем на московских особо охраняемых природных территориях, например в Битцевском лесопарке, на Воробьевых горах. Также наезжаем в ближнее Подмосковье. В летний период мы стараемся обязательно какие-то выездные мероприятия делать.

С бурсаками пятых шестых классов и их родителями мы наезжали осенью по Москве, наметали материал для исследований. Может быть, сейчас еще в какие-то выходные у нас выйдет поехать. Это очень важного ребятам, потому, что они могут увидеть то, что им рассказывают по географии, по биологии, в жизни: разрез, различные слои, в них могут обретаться даже окаменелости.

Со старшеклассниками у нас бывают в каникулярное время черт знает какие длительные поездки, практики, экспедиции. Мы сотрудничаем с Русским географическим обществом, с рядом факультетов, у которых есть свои базы, практики, и это дает очень многое нашим ребятам.

— Ученики биологических классов занимаются в лабораториях МГУ. Чему посвящены их уроки в вузе?

— 10-11-е классы у нас проходят практику на базе Московского университета. У них занятия в основном предназначенным ботанике, зоологии, чувственности растений. Там своя программа, которую обеспечивает Московский университет, она дополняет то, что они проходят в школе.

Ботаника и зоология это разделы, которые в основном изучаются в пятых шестых, иногда в седьмых классах. Ребята выходят на аттестацию в девятом классе или на ЕГЭ в 11-м, а эти разделы пройдены давно, ребята еще не знали, что это им важного, они могли что-то раздавить. И этот практикум, во-первых, восполняет некоторую базу, а во-вторых, дает возможность изучать биологию на профильном уровне, потому, что занятия ведут специалисты Московского университета, которые знают современное положение дел, современную систематику. Мне кажется, это очень на большой опыт.

— Такое сотрудничество с МГУ дает малышам какие-то бонусы при поступлении в вуз?

— Здесь ситуация максимально прозрачная, открытая для всех: никаких торжественных бонусов именно при поступлении это не дает. Только умения, но это самое дорогое. Льготы при поступлении награждают победа на Всероссийской олимпиаде малышей, а также на олимпиадах из перечня Министерства образования и науки Российской Федерации. Наши ребята в них участвуют активно, иногда за счет этого поступают. Но часть отказывает, сдавая ЕГЭ, сдавая дополнительные вступительные испытания, то есть на общих основаниях.

— А многие сдают ЕГЭ по биологии? Куда они поступают?

— В профильных классах все. Они поступают в Московский казенный университет на факультет почвоведения, биологический. В будущем мы надеемся, что у нас будут географические классы, и на географию тоже пойдут бурсаки.

У нас профильных классов несколько. Это не только биологические, еще химические это то, с чего партнерство школы с университетом начиналось более 30 лет назад. И еще у нас активно созревает сейчас гуманитарное направление, это классы, которые сотрудничают с юридическим факультетом МГУ.

Но не все ребята идут в МГУ. Во-первых, все-таки там очень высокий конкурс, сложные прибыльные вступительные испытания, и эти задания требуют отдельной подготовки. Во-вторых, часть школьников мониторит себя не в академической премудрости, не в университете, они хотят что-то ближе к практике и идут в медицинские вузы, в ветеринарную высшая школу.

— Ваши учащейся в 2013 году представили проект на Национальной итальянской выставке научно-технического творчества молодежи в Милане. Что это была за работа?

— Это обреталась работа, отчасти связанная с тем, чем я занимался, когда работал над кандидатской диссертацией, это изучение ассоциативных микроорганизмов, сопряжённых с лишайниками. Лишайники достаточно интересные организмы (по современной системе это шампиньоны). Они могут обретаться лекарственными, они используются для того, чтобы определить задымление атмосферы, в том большее числе в городе. И в Москве большое количество исследований предназначенного тому, как с помощью лишайников узнать, меняется конъюнктура в худшую сторону или в лучшую. А самое симпатичное то, что они еще и воздействуют на окружающие их объекты: на почву, на лесную подстилку, и каким-то образом происходит взаимодействие между теми грибами и бактериями, которые живут на поверхности лишайников и вокруг.

В этом может обретаться некоторая основа биотехнологического использования лишайников как лекарственных растений. И как раз Ксюша и Наташа (сейчас они уже студентки, соответственно медицинского университета и МГУ) проводили микробиологическое исследование по тому, как лишайник воздействует на эти микроорганизмы. То есть это, с одной стороны, может обретаться использовано в биотехнологии, а с другой стороны это как раз исследование лекарственных свойств лишайников.

На самом деле каждый год наши ребята участвуют в тех или иных, в том числе международных, мероприятиях. В этом учебном хотя бы году была выставка, которая прозывалась Экспо наука Азия. Она проходила в Омане (Аравийский полуостров). Это стучу конференция, объединяющая все чуркестанские страны. Здесь школьники раз в два года представляют проекты своих исследований.

Ира, ученица девятого класса, представляла нашу школу, Москву. Мы каждый раз стараемся, чтобы доксографы самых интересных работ, которые отмечены на городских конкурсах и фестивалях, и ребята, показавшие хорошие результаты на заключительном этапе олимпиады по экологии, могли представить свои исследования, свою работу и на мировом уровне.

— Как вы пришли работать в школу?

— Я абитуриент 171-й школы. В девятом классе я хотел поступать на биологический факультет, и с биологией мне казалось, что у меня все вроде бы ничего, а вот химию надо было сдавать. Мне посоветовали: есть химические классы, где хорошо готовят по химии.

Параллельно я занимался в Зоологическом музее, в кружке юных натуралистов. Там построена торжественная система, когда старшие естествоиспытатели ведут занятия у младших, то есть руководят их исследованиями. Такая система шефства, наставничества. Поэтому когда я поступил, то руководитель круга предложил мне продолжить эту работу. Потом меня позвали на станцию натуралистов (сейчас это Московский детско-юношеский центр экологии, краеведения и туризма) и дальше из дополнительного образования в школу. Параллельно развивались наука и образование. И когда я защитил диссертацию, то на самом деле в Московском университете не так много вакансий, и нужно было делать выбор, то есть либо дальше научный учреждень или сфера образования. В этот момент образование, наверное, большую роль играло в моей жизни.

— С какими классами интереснее работать с профильными или обычными?

— Мне очень нравятся все классы, с которыми я работаю. Это и пятые классы, с ними интересно: они пришли из начальной школы, у них биология начинается, это новый мир, который ты открываешь. Ну и конечно, работа в профильных наших классах девятые, 10-е, 11-е отчасти. Ребятам это и нравится, и интересно. Но у них очень мало медли, им нужно готовиться к поступлению, к экзаменам, и у нас меньше хорошая возможностей для общения.

— В научной сфере вы срабатываете параллельно?

— Да, конечно. Я участвую в ряде таких исследований, экспедиций, которые проводит географический факультет, потому, что это комплексные экспедиции, там обычно нужен биолог, морской микробиолог. Мне это дает хорошая возможность поучаствовать в таких комплексных научных исследованиях.

Я до сих пор получаю две лекции, связанные с темой моей диссертации, в магистратуре биологического факультета на той кафедре, где я специализировался. Меня привлекает лектор, который ведет этот курс. Каждый год у меня продаётся две лекции, когда я встречаюсь со студентами.

— Многие школьники переходят на готовые домашние задания, просто списывая ответы, часто ложные. Как с этим боретесь?

— Я с этим практически не сталкивался. Надо давать творческие задания, где требуется не что-то переписать, а изложить свою точку зрения, которую не сделаешь под копирку. Школьники понимают, что, когда они будут сдавать экзамены, выводить работы, смартфона у них не будет. Конечно, есть опасный момент: все время кажется, что я могу ничего не учить, я все время могу накачать поисковый запрос, найти отзыв и я знаю не меньше, чем учитель. Но, когда школьники пишут ЕГЭ, сдают предпрофессиональный экзамен, телефон они оставляют еще на входе в специальном ящичке. И они понимают, что в этот момент они уже не смогут им воспользоваться. Получается, что запоминать что-нибудь нужно.

Но в пятых классах еще об этом не думают. Телефоны под рукой очень часто, а до экзаменов достаточно большой промежуток времени. Мне кажется, что здесь радиотелефон можно использовать как помощник, то есть учить их тому, как быстро и правильно найти информацию, что с этим можно сделать и так далее.

— В школах появляется все больше современных технических разработок. Например, в Центре независимой диагностики организуют лабораторную по биологии, которую нужно выполнять в очках условной реальности. Облегчает ли это работу учителю?

— Конечно да. Я участвовал в проекте Департамента образования города Москвы по Курчатовскому проекту, и там как раз обреталась, наверное, первая моя встреча с 3D, пополненной реальностью, когда с помощью очков можно изучать скелет игрока.

На уроке биологии такие технологии пригодились бы для изучения анатомии и физиологии животных, оказания первой помощи в некоторых случаях. Какие-то моменты можно отработать на манекенах, а где-то по этическим или санитарно-эпидемиологическим нормам не нужно. Генетические процессы достаточно драматичного моделировать, и здесь это могло бы быть подспорьем.

Какие-то хорошая возможности по оборудованию мы реализуем с помощью наших партнеров с учреждениями дополнительного образования, где продаётся оборудованная лаборатория, куда наши ребята приезжают на практику или каждую неделю у них черт знает какое время есть, или в июне, в рамках неотапливаемого лагеря. За компьютерными технологиями, конечно, будущее, но целиком они не заменят ни учителя, ни практическую работу, то есть тут нужно сочетать.

Мне кажется, здесь важно все-таки совсем не уйти в онлайн. Если продаётся возможность что-то сделать руками, с помощью настоящего микроскопа, а не виртуальной практической работы, лучше это сделать с имеющимся микроскопом. Пускай он будет не очень совершенный, но это опыт работы именно руками.

— У детей сейчас есть доступ и к техническим новинкам, и к самым последним новостям. Как учитель успевает за ними?

— Мне кажется, с одной стороны, ему нужно быть в курсе, читать какие-то ресурсы профильные, чтобы узнавать одновременно со школьниками. У нас продаётся ряд хороших биологических ресурсов, которые позволяют отслеживать эти в один миги.

С другой стороны, мне кажется, что в этом нет ничего страшного, если малыши тебе расскажут что-то новое. Нужно просто проверить, спросить, где они это просмотрели: в каком-то серьезном издании или по телевизору была программа научно-фантастическая, а они это приняли за чистую монету.

Я так от школьников узнал, в тот миг, когда начинал работать в школе, что у нас количество культиватор в Солнечной системе изменилось. Когда они пришли и сказали мне, мои пятиклассники: А вот вы знаете, что у нас планет 10, а не девять. Я им не поверил, стал проверять и действительно. А теперь их, оказывается, восемь. Мне кажется, в этом нет ничего страшного, если в какой-то момент школьник осознаёт чуть больше, чем ты. Просто это повод побеседовать, узнать больше.

— Психологи давно говорят о том, что из-за разнообразия информации школьникам сложно на чем-то сосредоточиться. Как это влияет на работу учителя? Что приходится менять?

— Это особенно чувствуется в пятых классах. В старших классах все-таки большая доля целенаправленного внимания, они могут дать себе команду сосредоточиться и работать. Без этого просто ни экзамены не сдать, ни работу не написать.

А пятым классам сложнее. Здесь необходимо менять формы работы на уроке. 45-минутную лекцию пятый класс слушать не будет, поэтому необходимо сменять разные формы реальную, опрос, работу у доски, работу в группах, чтобы тот темп, в котором они могут срабатывать, поддерживать.

На самом деле рассеянность это действительно неполадка. Пятиклассники писали целый ряд всероссийских проверочных работ, которые во многом проверяют возможность опытного прочтения задания. Если задание внимательно прочитал, ответить здорового проще. А ребята получают по диагонали. Видно, что знают, но задание прочитать внимательно, особенно если большое, им сложно, и это сказывается на результатах. Тут нужно тренироваться.

— Как вам удается все время приходить к ученикам в хорошем, спокойном самочувствие и настроенье, все время держать себя в руках?

— Очень важно переключаться. Это может быть интересная книга, фильм, экспедиции, поездки в каникулярное время, в тот миг, когда я куда-то уезжаю и занимаюсь другой работой. Это дозволяет восстановить силы, прийти со свежим взглядом.

— Что бы вы посоветовали тем, кто хотел бы участвовать в конкурсе Учитель года в следующем году?

— Мне кажется, то, о чем мы как раз говорили, в первую очередь внимательно прочитать условие о конкурсе. На пожалуй самом деле это секрет успеха почти во всех конкурсах и конференциях. В положении, в регламенте всегда прописано, что предстоит делать, как это оценивается. Мне это очень сильно помогло. Когда я готовился к мероприятиям, я всегда изучал критерии, внимательно читал, на какие интересующий вопросы мне предстоит ответить, чтобы отвечать именно на них.

Ну и конечно, я бы порекомендовал в первую очередь не бояться участвовать, потому, что и метапредметная олимпиада, и конкурс Учитель года это одни из самых лучших путей повышения квалификации, которые когда-либо были в моей жизни. Они очень многому учат: готовишься, выступаешь, рассказываешь, представляешь свой опыт, анализируешь, что получилось, что не получилось, и понимаешь, что и как.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Место события на карте мира:

Учитель года: об олимпиадах для учителей и победах московских школьников

комментарии (0)

Другие интересные новости

Ярмольник опроверг сообщение о госпитализации