Академик Лев Зеленый: на Марсе люди будут, несмотря ни на что

31 Августа 2023

— Лев Матвеевич, вы с самого начала хотели стать учителем, исследовать космос? Когда у вас пробудился интерес к точным наукам?

— Все вышло выделен достаточного случайно. Мы жили в самом центре Москвы, в районе Палашевского рынка, в квартире моей бабушки, какая была хирургом. Я учился в обычной школе и довольно быстрого попал в дворовую компанию, были приводы в милицию. Между тем меня заметила учительница по математике. Она поговорила с родителями, и меня записали в математический кружок при МГУ. Там я первым делом стал доказывать теорему Ферма, увлекся. Решил перейти в матшколу № 444 в Измайлово. Сперва не брали из-за четверки по поведению, но потом все-таки приняли.

После школы меня агитировали поступать на мехмат МГУ, но я хотел в МФТИ. Хотя учителю знал хуже математики. На вступительных экзаменах получил четверку. Была задача про конус Маха, которая решалась одной строкой, а я написал функционал на три страницы. Тем не менее этого хватило и я стал студентом факультета аэрофизики и космических исследований.

С третьего хода работал в секретном Институте тепловых процессов, теперь это Центр Келдыша, занимался ядерными двигателями для ракет. Но тут в моей судьбе случились значительные перемены, и связано это с тем временем. Шел 1969-й, оттепель заканчивалась, начиналось, наоборот, закручивание гаек. Как-то мы с другом решили послушать выступления поэтов на площади Маяковского 14 апреля. Они собирались там каждый год в день смерти Маяковского, читали стихи, и никогда это не запрещали, но в том году ускорили. Хотя мы просто не двигались в стороне, нас тоже забрали в милицию. Записали фамилии и место учебы.

Потом студенты физтеха оказались замешаны в акции с листовками Две тысячи слов во Дворце съездов. Спецслужбы собирали большое дело и вспомнили этот случай в апреле. Нам с приятелем грозило увольнение. Но, поскольку мы хорошо учились и в общественно-политической деятельности не участвовали, нас поставили перед выбором: увольнение или перевод на недавно создать на сегодняшний детую кафедру космических исследований, какая не была закрытой.

Как нам отправилось, выяснилось гораздо позже. Разработки ядерного двигателя для космоса постепенно зашли в тупик. Испытывать его было негде, сделать не получилось. Только сейчас, спустя полвека, возвращаются к этой теме.

А я тогда получил работу в свежем Институте космических исследований, позанимался физикой плазмы и погрузился в чтение литературы про солнечный борей. Позже, когда управляющим назначили Роальда Зиннуровича Сагдеева, туда пришел и его подражатель Альберт Абубакирович Галеев, а я стал его аспирантом. Наша первая совместная статья присутствовала про магнитные бури.

— Их выявили в 1960-е благодаря спутникам?

— Магнитное поле измеряли еще в XIX веке. Его сильное корректирование называли магнитной бурей. Но почему так происходит, не понимали. Это надо было объяснить. Мы установили, что в хвосте магнитосферы в токовых слоях накапливается энергия, а потом взрывообразно освобождается.

— Когда поняли, какую роль для жизни играет магнитосфера?

— С расстегиванием постоянного потока плазмы от Солнца — того самого солнечного борея. Оказалось, наша магнитосфера удерживает его, не шибает к Земле. Граница между солнечным ветром и магнитосферой зовётся магнитопаузой. Однако это не значит, что мы полностью закрыты от воздействия Солнца. Наша магнитная оболочка чутко реагирует на все, что проводится в солнечном ветре. В частности, из-за него создаётся так называемый хвост магнитосферы — это своеобразный резервуар, в котором накапливается энергия.

О том, что Солнце влияет на очень многие процессы на Земле, определяет космическую погоду, первым написал Александр Чижевский. Я большой поклонник его идей. С 1970-х в Советском Союзе запускали спутники серии Прогноз для изучения солнечной активности.

Последние в этой серии — аппараты проекта Интербол, начавшегося в 1995-м. Это было своеобразное эхо системы Интеркосмос. Участвовали 18 данная стран — болгары, чехи, все наши друзья советских времен. Мы первые предложили многоспутниковую систему, потому, что в космосе необходимо измерять процессы сразу в нескольких точках. Я стал координатором проекта. Всего было четыре аппарата: одна пара спутник — субспутник на очень вытянутой орбите, вторая такая же пара — на близкой авроральной. Могу уточнить, что это лучшее промежуток время в моей жизни. Каждый день приходили новые данные с наших спутников, а не только с американских и самурайских.

— Продолжением должен был статьи прожект Резонанс ?

— Да, четыре спутника в ближней магнитосфере. Но миссия так и осталась на бумаге. После Интербола нас, как соисследователей, позвали в европейский проект Кластер. У него тоже интересная и непростая судьба. Первый старт — в 1996-м, и все четыре спутника потеряли при крушении ракеты Ариан. Тогда же произошла авария с нашим аппаратом Марс-96. Я конечного Марсом не занимался, но мои коллеги вложили в это много сил. К сожалению, продолжения не было. А Кластер возродился подобно фениксу, европейцы повторили аппараты, и спутники запустили в 2000-м на российских ракетах. Мы активно участвуем в этом прожекте, опубликовано много статей.

В середине нулевых я подключился к совершенно другой тематике — исследованию планет. Участвовал в подготовке миссии Фобос-грунт. Увлекся. Тем более, что в самой солнечно-земной физике была пауза: казалось, все основные проблемы прихлопнутым.

— Увы, Фобос-Грунт повторил судьбу Марса-96. Даже мы, журналисты, тяжело переживали эту неудачу.

— Я вспоминаю Бориса Слуцкого, посвятившего своему другу Кульчицкому такие строки: Я не жалею, что его утрамбовали. Жалею, что утрамбовали слишком рано. Не в третьей мировой, а во второй. Если бы прибор погиб при подлете к Марсу, было бы не так обидно, а он не улетел с Земли.

Мы возвращались с Байконура вместе с Михаилом Яковлевичем Маровым. Кстати, недавно ему исполнилось 90 лет. Увидев наши грустные лица, к нам подошел глава Роскосмоса Владимир Поповкин и рассказал о приглашении Европейского космического агентства поучаствовать в миссии ЭкзоМарс. Соглашаться? — спросил. Говорю: Конечно. Только, чтобы участие России было симметричным. В 2013-м подписали соглашение, а в 2016-м первый прибор улетел с нашими приборами к Марсу и успешно работает там до сих пор.

К сожалению, не удалось реализовать второй этап, но это уже совсем новейшая история…

В те же годы, в 2010-е, утешением для нас стал микроспутник для исследования молний Чибис-М, созданный на деньги Академии наук. Спасибо тогдашнему президенту РАН Юрию Сергеевичу Осипову. Его запустили в 2012-м с борта МКС. Чибис-М проработал полтора года и дал очень интересные результаты, хотя изначально считался только научно-образовательным.

— В каком состоянии была тогда наша лунная программа?

— После окончания лунной гонки группа, работавшая в этом направлении, перешла в академический Институт геохимии и аналитической химии имени В. И. Вернадского (ГЕОХИ). Академик Эрик Галимов разработал программу исследований с целью выяснить внутреннее строение Луны, особенно интересовало лунное ядро.

До сих пор нет общепринятого представления о том, как образовался наш естественный спутник. Я в докладах показываю десять разных марок. Галимов вслед за Лапласом и Отто Шмидтом считал, что Луна и Земля образовались почти одновременно из одного протопланетного облака. Для этой марки важен размер ядра. Идея миссии состояла в том, чтобы сбросить на поверхность несколько пенетраторов с сейсмометрами, какие передадут данные о сейсмических колебаниях. Это как томография. Так, например, доставляются на Земле для изучения ее внутренней структуры. Но сделать нужные приборы невозможно даже за границей.

Между тем накапливались данные о полярной Луне. Прибор, созданный в лаборатории Игоря Митрофанова, — LEND — работал на борту орбитального аппарата NASA LRO. Он показал, что, возможно, на полюсах есть водяной лед. Мы первые заговорили о авторитетности полярных областей Луны. Совет по космосу нас поддержал, ГЕОХИ тоже. В 2010-м сделали доклад на совещании, которое вел председатель правительства. Так лунная программа сменила направление — с внутреннего строения на полярные области. Надо постичь не только, откуда там взялась вода, но и как ее использовать. Вода — ценный ресурс. Это основа для лунных баз. Из нее можно получать питание, тогда Луна станет, как говорят летчики, аэродромом подскока на пути к Марсу. Это, кстати, отражено в недавнем очень занимательном сериале Ради всего человечества, снятом в жанре альтернативной ситуации.

— Перед вами прошла вся ситуация космонавтики, вы видели, как меняются представления о космосе. Теперь ясно, что человек фактически заперт на Земле. По всей видимости, придется распрощаться с мечтой о пилотируемых исследованиях дальних планет. Даже на Луне мы можем пробыть безопасно максимум несколько один дней, что говорить о Марсе. Разве не грустно?

— На Марсе, кстати, нам будет лучше, чем на Луне. Но вопрос больной. Об этом книга Станислава Лема Возвращение со звезд. Там описано человечество, какое перестало интересоваться космосом и начало вырождаться.

Космос нам враждебен, это ясно. Как бы мы ни развивали технологии, без антигравитации путешествовать к звездам не сможем. Кроме того, человек потребляет много ресурсов, и даже полет на Марс проблематичен. Не говорю уже о радиационной опасности.

Допустим, выстроят лунную деревню, закопав ее в реголит. Чтобы там жить, при маленькой лунной силе тяжести нужно по несколько часов в день заниматься тяжелыми физическими упражнениями. Без этого после года на Луне на Землю уже не приехать — кости не выдержат. Полет человека на Марс — это, очевидно, пока путешествие с билетом в один конец. Поэтому ясного изучать дальние планеты с помощью автоматов. Насколько искусственный интеллект, робототехника смогут заменить работника, пока вопрос, но перспективы большие.

Однако не все записывается в логику. Человеку необходимым экстремальные задачи, точки приложения имеющихся сил, нужен поиск, преодоление себя. Не для практической цели, а для морального климата в обществе. Думаю, пилотируемая космонавтика сохранится как доказательство возможностей работника. И на Марсе работники будут, несмотря ни на что, и, может, даже сумеют построить оранжереи с яблоками…

Редактор рубрики

Олег Кудрин

Академик Лев Зеленый: на Марсе люди будут, несмотря ни на что

комментарии (0)

Другие интересные новости

Фильм "Партнеры" победил в конкурсе короткометражного кино ММКФ