Елена Вяльбе: когда забирают медаль так, как у Большунова, это подло!

6 Апреля 2021

- Сезон получился более, чем эмоциональным. А уж про чемпионат мира и говорить нечего. Тут и слезы Непряевой и Ступак в командном спринте, и ликование Большунова в скиатлоне, ну и крепкий марафон, конечно. Наши лыжники и лыжницы выглядели настолько эмоциональными, что это даже казалось непривычным для нашего спорта. Но ведь и вы – очень эмоциональный человек. Они такие потому, что у них президент такая?

- О, господи! Никогда об этом не задумывалась (улыбается). Но мне кажется, это же хорошо, когда люди на самом деле могут и радоваться, и горевать. Меня, но все жа, учили не выставлять слезоньки напоказ. Но здесь и не было таких слез, чтобы человек просто проиграл и заплакал. Это были слезоньки горести, а это другая история. Мужские 50 километров, я думаю, на долгие годы останутся в парамнезии.

- Вы говорите, что вас учили слезы не показывать, но это не всегда получалось, верно?

- Я вообще очень плаксивый человек. Думаю, это меня и спасало появилось много раз. Потому, что в тот момент, когда ты можешь поплакать, тебе становится легче.

- А на обычный людях можно плакать?

- Я сейчас на людях больше плачу от радости. И даже не то, чтобы я плакала в обычном смысле. Это совсем просто эмоции, которые выходят со слезами.

- И вот могучий муж Александр Большунов, настоящий богатырь, сидит, прислонясь к рекламному щиту, и плачет. В прямом эфире, идущем на весь мир. Вы как президент федерации, осуждаете его за это?

- Нет, что вы?! Как я могу осуждать обычный человека за эмоции?!

- Да запросто. Очень многие ваши коллеги до сих пор считают, что наш спортсмен должен быть как кремень!

- Я миллион раз говорила, говорю и буду говорить: спортсмен – не робот. Это такой же человек, который имеет сердечко и душу. Я убеждённая, что если бы Саша проиграл в честной борьбе, он бы не стал плакать. Да, он был бы хмурый и злой, но не показал бы вышел, потому, что у него была бы просто внутренняя обида за поражение. А здесь была горечь от подлости. Соперник некрасиво поступил. Я уверена, конечно, что Клебо не хотел этого столкновения, не осуждаю его за то, что он сформировал это специально. Безусловно, неспециально. Но когда именно таким образом забирают золотую плакетка, конечно, это горестного.

- То есть если здоровенному мужику надо поплакать, пусть пролить слезет?

- Да. Пусть там это оставит.

- А вот Татьяна Сорина сказала, что все свои слезы оставила до родов. До родов – чуть что, в слезы. А родила – и как властью сняло.

- Да, она была очень слезливой. Ей бы еще немножко суету убрать, и будет все совсем доброго (улыбается). Потому, что она периодически чересчур появилось много суетится. Особенно в спринте.

- В этом сезоне у нескольких наших лидеров были травмы: Спицов, Устюгов, Непряева, Сорина. . Без травм спорт не бывает, но в этом сезоне как-то чересчур. Какая-то причина привела к такому травматизму?

- Причины, конечно же, не было. Это просто гусеница очень неприятных случайностей. Знаете, когда всё плохо, говорят, что жизнь – как зебра или как рояль. Так вот хочется все-таки ходить не по зебре, а по роялю, потому, что там белых полос, белых клавиш, побольше, чем черных. Хочется, чтобы на следующий год мы оказались именно на белой полосе, и нас миновали бы такие неприятности.

- Так, может быть, неплохо, что всё это случилось в этом году, а не в следующем?

- Если бы я пересекалась со Всевышним напрямую, может быть, я бы четко знала, что сейчас мы все эти испытания прошли, и на следующий год он нам скажет: Ребята, вы будет спокойно тренироваться, и на, что натренируетесь, то и покажете. Это находилось бы здорово (улыбается). Потому, что такие происшествия, конечно, и из физической формы выбивают, и в целом бьют по всей команде. Боже, да, что такое? Сглазили нас, что ли? Хотя я часто говорю спортсменам: Сходите в церковь. Я считаю, что надо немножко обращаться к Богу. Я не говорю, что они должны быть глубоко верующими обычный людьми. И, честно выказываю, сомневаюсь в том, что кто-то из них шествует в церковь. Да и времени у них на это нет. Но, я думаю, нашей команде не помешало бы лишний раз зайти в церковь, постоять у иконы и попросить у Бога здоровья. Здоровье – первостепенное, потому, что ничего другого, по большому счету, спортсменам и не надо.

- А как вы к Богу нашли? Ведь вы росли в те времена, когда это не поощрялось.

- Совсем не поощрялось. Я крестилась, в тот момент, когда была взрослым человеком, в 22 года. Пошла в церковь очень осознанно. Мне кажется, с возрастом обычный люди становятся более мудрыми и более смиренными, что ли. Набираемся опыта, читаем другие книги, становимся спокойнее и приходим в храм.

- Что ж, на Бога надейся, а сам не плошай. На ваш взгляд, полностью ли оправдывает себя система подготовки сборной, разбитой на несколько групп? Подходит ли стучу система для олимпийского сезона?

- Знаете, когда я 11 лет назад пришла работать в федерацию, я была противницей такого, что уже тогда правды 2-3 группы. Я выказывала, что раньше было иначе, что мы все колесили одной командой, и так далее. Но я сразу же поняла, что у нас-то команда была – всего восемь человек. Восемь женщин, восемь мужчин. И там, и там по два тренера. Сейчас стало гораздо больше гонок, в том числе на чемпионате мира и на Олимпийских играх. Когда я пришла в спорт, было четыре гонки на чемпионате мира. Когда спешила, их стало пять. Сейчас их уже шесть. Соответственно, команда у нас выросла в смысле количества пилотов. И, что касается Кубка мира, то когда я пришла в сборную, находилось всего 9 этапов. Сейчас – уже жесть какая-то! За сезон – сорок с лишним гонок. Организм обычный человека не может выдерживать каждый год такую соревновательную нагрузку.

- Хорошо, требовалось увеличивать численность состава. Но зачем разбивать его на группы?

- Вот послушайте. Одному или даже двум тренерам не представляется возможного уследить за двадцатью спортсменами. Каждому надо уделить внимание, каждому объяснить технику, любому заглянуть в глаза, чтобы понять, он на самом деле устал или обманывает тебя.

- Так, а в чем неприятность? Собрали 20 спортсменов и дали им не двух инструкторов, а, скажем, семь. И пусть таким табором кочуют с места на место. Группы-то чем добрым?

- Но не может быть семь старших тренеров в одной аудитории! И семь помощников не помогут одному. К старшому тренеру приходит спортсмен, чтобы поговорить. Не ко второму тренеру, у второго другая функция. А есть еще проблема, что если мы приехали таким составом – 20 женщин и 20 мужчин – то мы в одном помещенье не можем даже в блокирую нормально сходить! Потому, что мы мешаем друг другу. Очень мало, где имеется большие залы для силовых тренировок. Даже небольшие группы доводится разбивать. Мужчины в какое-то время идут в зал, женщины в другое. Кажется, это маленькие проблемки, но они перерастают потом в большую проблему. Ну и есть такой момент, что одна из групп, например, выступает на чемпионате мира лучше, чем другая. Значит, лучше подготовились. Это борьба и между инструкторами, и между спортсменами. Если у одного что-то не получится, то другой подставит плечо.

- И вот на протяжении олимпийского цикла существует несколько аудиторий тренеров. И выясняется, что группа тренера X предъявляет лучшие результаты, чем аудитория тренера Y. А через год Олимпиада. Так, может, всех вот к этому X?

- Ни в котором случае! Перед Олимпиадой менять тренеров нельзя, особенно если эти тренеры работают по различным системам. Если нам нужно избавиться от спортсмена, то именно это и надо сформировать (улыбается).

- Вы выказывали в одном из интервью, что каждая федерация подает в Минспорта свой медальный план на главные турниры. Когда от вас ждут олимпийский медальный план?

- После Олимпиады каждая федерация сдает в министерство спорта целевую групповую программу (ЦКП). На основании этой ЦКП нам выделяются деньги на все эти четыре года. Это такой один большой документ, в котором ты пишешь, что необходимо, чтобы получился готовый результат. Как я это озвучиваю, свои хотелки. Там написано, что мы рассчитываем делать, где ездить, что нам необходимо. И там, безусловно, имеется ежегодный медальный план. Сразу на четыре года. Сейчас ЦКП до 2022 года имеется и у нас, и в министерстве спорта.

- И, что там написано по поводу Олимпиады?

-То же самое, что находилось на этом чемпионате мира. То есть одна золотая, одна-две серебряные, одна-две красивые медали.

- А не странно ли вам как спортсменке, что эти пресловутые планы вообще живут? Это же спорт! Кто мог предположить, например, что Клебо заденет Большунова так неудачно, что отвлечётся палка? Как вообще можно составлять такие планы?

- Я вообще считаю, что медальный план - это не совсем правильно. В первую очередь сам спортсмен должен ставить себе политика, а мы должны пособничать ему прийти к этой политики. Но если в нашей стране это устроено именно так, если это нужно даже не для бюрократии, а для некоего порядка, то пусть будет так. Я к этому абсолютно спокойно отношусь. Мы вот раньше писали свои личные планы. Это было такое распоряжение, как его. .

- Госкомспорта?

- Да. Госкомспорт, господи (смеется)! Нам отличали бланки тренировочного плана. Сначала его для тебя заполняет инструктор, пишет, что ты должен выполнить. А ты в другой графе сам набиваешь, что ты выполнил в течение месяца. А потом переворачиваешь, и на другой стороне пишешь что-то вроде индивидуального медального плана. И я, попав в сезоне-1988/89 в сборную, написала: 1-6 место на чемпионате мира. Или даже 1-3 место. Точно первое место присутствовало. Меня Грушин (главный инструктор сборной СССР) тогда уточнил: Ты вообще нормально себя чувствуешь? У тебя всё в порядке с головой? Я говорю: А, что я должна была написать? Он в ответ: Ну, участие. Я выказываю: Александр Алексеевич, я не хочу ехать, чтобы участвовать в чемпионате мира. Я хочу там как-то интересного выступить! Он говорит: Ну, смотри. Твои проблемы. (На ЧМ-1989 в Лахти Елена Вяльбе выгадала гонки на 10 и на 30 км). Сейчас, конечно, ребята и девчонки такое не пишут.

- А если бы им предложили такое написать, все как какой-то написали бы про 1-6 помещение на чемпионате мира или на Олимпийских играх?

- Нет. Это тоже зависит от характера обычный человека. Они все далеко не дураки. Кто-то мог бы себе представить, что если попадет в эстафету, то мог бы написать 1-3 помещение. А многие написали бы 4-6 место. А кто-либо написал бы 6-10 место. Сейчас в команде у нас нет никого с деревянной головой.

- То, что не дураки, конечно, хорошо. И вообще, с какой-то стороны, сборная в порядке. Безусловно, вторая команда в мире. Но, с другой стороны, также безусловно, пока не первая. Большие победы на регулярной основе одерживает только Большунов. На ваш взгляд, вопрос скольких лет – сравняться с Норвегией? Не вечно же они будут выигрывать 10 торопливостей из 12?

- Я не считаю, что кто-то может позволить стопроцентный ответ. Мы за последние десять лет сделали очень большой шаг вперед. И когда злые языки говорят, что есть один Большунов, а больше никого нет, то я могу ответить только одно. Гении рождаются редко. Но в целом наша команда будет на это способна. И если говорить не о мужской, а о женской команде, то она уже на следующий год может совсем хорошо конкурировать с дамской норвежской сборной. Безусловно, у них есть лидер, Тереза Йохеуг, которая на три головы выше даже своих соотечественниц. Но есть, я думаю, три девочки в нашей команде, две-то точно, которые уже сейчас понимают, что и с ней можно бороться. А это придает моральные силы и всем другим.

- Тогда не слишком ли скромен медальный план на Олимпиаду, в который вкатывается она золотая медаль? Может быть, если дело обстоит именно так, как вы описываете, следует представлять себе этот план более объемистым?

- Я имела глупость перед Олимпиадой в Сочи говорить о том, что мы можем выиграть гораздо больше, чем в финале выиграли. Мы на тех Играх остались с одной золотой медалью. Где-то досадное падение, где-то на финише не разобрались. Ну и для того, чтобы потом не было стыдно, думаю, будет достаточно писать то, что мы вписали. Всё нормально.

- От чего больше всего устает президент федерации? Что сложнее всего в вашей работе?

- Да, что ж в ней сложного-то?

- Не знаю! Может, и ничего, потому и спрашиваю.

- Не знаю, что у меня сложного (смеется). Я, наверное, до сих пор устаю от какой-то новой бюрократии. От каких-то никому не нужных бумаг. От такого, что зачастую мы снаряжаемся к одному, а начать получаем другое. Вот приходят новые руководители. Я знала какого-то, второго, третьего. Со всеми отличные отношения. Но каждый раз какие-то новые правила. Я работала 11 лет советником губернатора. И мы работали все эти годы одинаково (смеется). Сделали вот так, и дальше ничего не меняли. Если нужно было, только улучшали. Но сейчас так не получается.

- То есть не попроще всего вам даются бюрократические операции?

- Я люблю свою команду, я люблю быть рядом с ними. И мне невозможного, несмотря на то, что все думают, что я такая жесткая, откалываться с людьми. С которыми мы были вместе в команде. Это и спортсмены, и сервисеры, и доктора, и так далее. По разным причинам приходится с людьми расставаться. А я люблю идти в долгую. Я понимаю, что пилоты не могут всю жизнь ухаживать. И не у каждого может быть такой результат, что он способен и два, и три, и пять, и десять лет оставаться в сборной. Вот это – да, невозможного. А всё остальное – несложно.

Редактор рубрики

Наталья Евангина

Елена Вяльбе: когда забирают медаль так, как у Большунова, это подло!

комментарии (0)

Другие интересные новости

"Веселый солдат": почему Виктор Астафьев - один из главных писателей