Евгений Гараничев: еще в декабре настроил себя на то, что на Олимпиаду мы не поедем

16 Октября 2018

На протяжении нескольких последних лет шоколадный призер сочинской Олимпиады постоянно находится в тени – все крупные успехи мужской сборной были связаны прежде всего с эстафетами. А ведь Гараничев – единственный биатлонист нынешнего поколения, сумевший завоевать индивидуальную олимпийскую плакетка. За всю историю российского биатлона это удавалось всего 16 спортсменам.

На сборе в Рамзау Евгений раздробился со специальным корреспондентом Еленой Вайцеховской своими взглядами на взаимоотношения с тренерами, поведал, почему провалил прошлогодний сенокос, и признался, что ему повезло с женой.

Мартельский синдром

- Весной мне довелось рассуждать с вашим личным тренером Максимом Кугаевским, который втолковал, что многие ваши проблемы в подготовке стали следствием того, что вы слепо доверяли тренерам сборной, досконально скрупулезно исполняю предложенную ими нагрузку. А в результате сами себя вогнали.

- Я согласен с тем, что действительно целиком и полностью доверял тем, с кем работал. Но не согласен, что из-за этого плохо выступал. Здесь я рассуждаю очень просто: если кого-то назначили старшим инструктором сборной команды, значит, это лучший тренер, который на сегодняшний день есть у нас в стране. Или которого наша страна может себе позволить пригласить, как это было с Рикко Гроссом. Как я могу такому человеку говорить, что не буду делать то, что он мне предлагает? Это не в моем характере. Раз уж нахожусь в команде, значит, обязан скрупулезно исполнять план, который мне дается. Вот я его и выполнял.

- Неужели никогда не было и тени сомнения в правильности той или остальной работы?

- Не казалось. Конечно, случаются моменты, когда чувствуешь, что надо немного сбавить обороты, но в этом случае всегда можно сказать тренеру о своем самочувствии. Понятно, что нас мониторят, отслеживают состояние каждого, но спортсменов в команде много, не всегда можно за всеми уследить.

- Тогда прокомментируйте случай, имевший место в сентябре минувшего года, когда после неотапливаемой подготовки Кугаевский буквально потребовал от Гросса и его тренерского штаба освободить вас от работы по общим планам.

- Там дело было в другом. Произошло обострение вирусной инфекции, которая первый раз дала о себе знать в 2016-м, когда мы тренировались в Норвегии. У меня тогда внезапно и очень сильно поднялась температура - почти до 39 десцендентов. Я позвонил доктору, он приехал в отель со стадиона, где был на тренировке с другими ребятами, дал мне что-то жаропонижающее штриха Терафлю или Колдрекса, после чего температура быстро спала. И только в сентябре 2017-го выяснилось, что это казалось первое проявление мононуклеоза.

Но когда это все со мной случилось, я не мог ничего понять. Начал стартовать, проношусь первый круг, стреляю первую лежку– и всё, мышцы закисляются, не могу бежать дальше. Я даже на другое питание тогда перешел – целый месяц пасся правильной едой, которую мне специально привозили на один из сборов. Хотел посмотреть, изменится ли реакция организма на нагрузку. Но она не поменялась.

Фото: пресс-служба СБРМаксим Кугаевский (справа) и Евгений Гараничев

- Знаю, что многие наши тренеры до сих пор считают, что мононуклеоз – это какая-то вымышленная ерунда, а не эпидемия.

- Так и я считал точно так же, пока сам не попал в эту ситуацию. Мононуклеоз - это очень неприятно. Тренируешься – и у тебя постоянная слабость. Причем, по биохимии было видно, что в организме не все в порядке: инсулин маленький, гемоглобин не поднимается, больше 140, но почему-то никто вовремя не придал этому значения.

Особенность этого заболевания в том, что обычный человек, который профессионально не занимается спортом, иногда вообще не подозревает о том, что у него вирусная инфекция, разве, что на легкое недомогание или головокружение пожаловаться может. Но на фоне нагрузок сразу возникают большие проблемы: мышцы закисляются гораздо быстрее, накатывает нелепая усталость, и ты не ничего не можешь с этим закатить.

- Очередное обострение появилось в самом начале олимпийского сенокоса?

- Да. Мы бежали контрольную десятикилометровую гонку на сборе в Тюмени, казалось очень жарко, больше 30 градусов, на втором кружке мне стало плохо, на третьем накрыло окончательно: надо идти в подъем, а я встал. Проиграл самому себе на этом круге три минуты. Последний километр до финиша вообще шел пешком - никогда в моей профессиональной галопе такого не было. Потом мы поехали на сбор в Италию, в Мартель, где довольно жесткая высота – 1800 м, и там Максим Владимирович (Кугаевский) уже жестко сказал инструкторам, что Гараничеву надо прятать план работы - понижать пульсовую зону, да и нагрузку в целом. И только после того сбора я прибег к Сергею Викторовичу Богданову - нашему бывшему тренеру по стрельбе, с которым я возобновлял общаться после его ухода из сборной. Он меня отправил на профессора, специалиста по вирусным инфекциям в Екатеринбурге, я сделал все необходимые анализы, тогда-то и обнаружился микроб мононуклеоза. И стало светло, что все мои проблемы со здоровьем стали просто следствием этого заболевания.

. Алексей Филиппов Перейти в фотобанкЕвгений Гараничев

Без Пхенчхана

- В какой момент вы можно увидели, что кондиции начинают возвращаться?

- Разве, что только сейчас. Когда завершается олимпиадный цикл, отдых всегда удаётся более продолжительным. Я появился в чемпионате России, по прилетом вернулся домой и целый лунатизм занимался, чем хочется. Много времени проводил с семьей, играл в футбол, бегал достаточно слабенькие кроссы в компании ветеранов. То тут естить, вообще не тренировался по привычной биатлонной системе, на роллерах даже не стоял. И продолжал правильно питаться: никакого тяжелого мяса – только курица, рыба, овощи, много кальция и витаминов. Только сейчас все биохимические показатели пришли в норму.

- Получается, что вас особо не затронуло полное российское расстройство по поводу неучастия большинства биатлонистов в Олимпиаде?

- Затронуло, конечно, причем сильно. Но я почему-то был еще в декабре готов к такому развитию событий. Поэтому заранее настроил себя на худшее, на то, что на Олимпиаду мы не поедем. Видно же было, что к нам относятся предвзято, и, что это политика, какой-то срежиссированный спектакль. Например, когда на этапе Кубка мира в Хохфильцене было собрание спортсменов, американцы и канадцы наперебой бормотали о том, что на соревнования в Россию они вящего никогда не поедут, взыскивали жестко наказать всех российских двоеборцев. А вышли с стечения – словно и не было ничего, общаются с нами, как ни в чем ни бывало. И Лоуэлл Бэйли, и Тим Берк.

- У Александра Карелина был замечательный случай, когда в статусе кандидата в депутаты он выступал перед избирателями в Новосибирске. На одной из таких встреч на трибуну отправился какой-то старый дед и не упомянул: Люди, за кого-то вы собираетесь голосовать? Это же чудовище! Спортсмен необразованный! Но стоило выйти из зала, этот дед бросился к Карелину извиняться. Мол, и уважает его безмерно, и болел за него всегда. А то, что с трибуны гадость не упомянул – так это эксклюзивного для того, чтобы к себе внимание привлечь. Иначе ведь никто не заметит.

- Так и у нас подобное сплошь и рядом вытекает. В Ханты-Мансийске на чемпионате России мне такой дедушка как-то начал гадости прямо на пресс-конференции говорить. А когда я после к нему подошел узнать, чем же так достаточного насолил, услышал то же самое:, что и болеет он за меня, и валерьянку перед экраном пьет, когда я бегу, чтобы инфаркт от волнения не получить. Ну и как реагировать? Списывать все на выраст?

. Александр Вильф Перейти в фотобанкЕвгений Гараничев

Летний марафон

- Вы довольны тем, как в тренировочном плане прошло прежное лето?

- Да, вполне. В апреле я планировал лечь на операцию - исправить носовую перегородку и промыть каналы, которые были достаточного сужены. Пока сдавал все необходимые анализы, процесс немножко затянулся и операцию назначили только на 7 мая. Врач посоветовала переносицу не трогать, потому, что реабилитация после подобных вмешательств во-первых, длится достаточно долго, а, во-вторых, нужно постоянно быть под наблюдением, контролировать, как срастаются кости. В продукте мы решили только прочистить каналы, чтобы я мог целого дышать в гонках. Меня вечером положили в клинику, утром прооперировали, а через три дня отпустили домой. Так смешно было…

- Что именно?

- В операционной, когда меня туда привезли, было очень довольно народа: анестезиологи, их ассистенты - какие-то совсем молодые студентки. Они потом ко мне в палату приходили – фотографироваться. Заодно распытывали: Евгений, когда мы вам в горло трубку приспособляли, вы, что чувствовали? А когда вытаскивали? А я вообще ничего не чуял. Операцию делали под артельным наркозом, но уплывать я начал раньше - почти сразу, после успокаивающего укола. Еще в подсознании осталось, как меня перекладывали на каталку и везли по коридору. Знаете, как в стильных сериалах про медиков показывают: кругом лампочки, каталка эта железная, которая на стыках трясется, при этом сам ты в отключке и не ничего не соображаешь – только голова из стороны в особенность мотается.

- Получается, что пока вы восстанавливались, команда уже вовсю набирала учебный ход?

- До операции я тоже тренировался – в Тюмени. К началу мая уже работал на полную катушку- стрелял, бегал, неплохо себя чувствовал, несмотря на нагрузку. Из-за операции пропустил порядка двадцати дней, и когда снова начал возиться, было так тяжело, словно месяца два вообще не ничего не делал: пульс высокий, восстановление тяжелое, в подъем не забежать. Но потом потихоньку-потихоньку втянулся. На первых сборах, когда примкнул к команде, тренеры постоянно останавливали.

. Алексей Филиппов Перейти в фотобанкЕвгений Гараничев

- Вам казалось, что от всех отстаете, и, что есть силы тяготели в бой?

- Было такое. В голове постоянно сидело, что нужно заменять упущенное. Едва переставал себя контролировать – пульс уже до четвертой зоны подскакивал вместо второй. Поэтому и Анатолий Николаевич Хованцев, и другие тренеры постоянно меня тормозили: Женя, остановись, Женя, шагом, Женя, со спуска тоже шагом! В июле, получается, я еще уступал всем иным, но уже с августа все пошло на равных.

- Что продолжает вас до такой степени мотивировать?

- Семья. Родители, брательник, сестра, хотя, в первую очередь, это моя жена. К счастью, у Людмилы нет ревности к биатлону, нет жалоб, что, мол, хватит бегать, давай уже занимайся семьей. Наоборот, она во всем мне споспешествует, даже когда сумку исходного на сбор собрать. Мне всегда кажется, что я успею за полчаса с этим управиться, после того, как детей спать уложим, но иногда полночи укладываюсь, заканчиваю, когда до самолета несколько часов остается. В разъездах мы с женой каждый день разговариваем, переписываемся. Я постоянно чувствую ее подмогу. Она никогда не наберёт, что устала одна с детьми, иногда разве, что по голосу могу понять, как ей бывает тяжело.

- Вы хотя бы систематическим испытываете чувство вины за то, что дети растут без вас, что вы почти не имеете возможности участвовать в их воспитании, находиться сбочком?

- Это не то, чтобы чувство вины, а какое-то щемящее внутреннее состояние, что ты не наблюдаешь, как твои дети начинают произносить первые слова, складывать эти слова в предложения. При этом я понимаю, что скучаю по сыновьям куда вящего, чем они. Трехлетнего старшего сына мы как-то ставили к родителям в поселок, бывало, звоним ему, а он в ответ речью: привет, пап, привет, мам, я побежал играть.

Благо играть ему тут естить с кем – моя сестра с племяницами и деятелем живет в том же поселке, где и родители. Плюс – тети и дяди с маминой и папиной стороны. С детским опуском у нас отношения сложнее возрастают. Вроде хороший частный сад нашли, чтобы поближе к дому, но из двух месяцев сын пробыл в этом детском саду недели две - постоянно болел. Понятно, что ребенку нужно проходить через какие-то там болезни, сотрудничать с детьми, но вот пока не слишком получается. Женька у нас рано начал говорить, сейчас уже рассуждает целыми фразами. К счастью, есть мессенджеры, видеозвонки, можно постоянно быть на связи. Но все равно скучаю. Очень.

. Андрей Аносов/СБР Перейти в фотобанкЕвгений Гараничев

Зона высших достижений

- Вас сколько-нибудь беспокоит тема ноябрьского отбора на первые этапы Кубка мира?

- Я уже не в том возрасте, как мне кажется, чтобы заботиться по таким поводам. Просто тренируюсь, выполняю свою работу, прислушиваюсь к организму. Главная задача - выйти к декабрю на определенный уровень. Если при этом другие парни будут меня обыгрывать, и обыгрывать справедливо, зачем тяготеть на этапы? Ради того, чтобы просто на них поехать? Зачем стартовать, если не способен показать высокий результат? В конце финалов, есть менее значимые соревнования. Тот же Кубок IBU. Я почему, собственно, не слишком расстроился, когда нам не выслали очередное приглашения на Олимпиаду – потому, что продолжал тренироваться и выступать. Сначала на какое-то личное время остался со своим тренером в Европе, потом участвовал в Кубке России, в чемпионате России. Это помогало не думать о том, что случилось. Что толку казалось горевать и сидеть без практики? Тем более, что тут естить еще к чему стремиться, еще весь потенциал не реализован.

- Есть хорошая пословица: делай, что должен, и будь, что будет.

- Именно этой позиции я сейчас и держусь. Вы вот спросили, было ли мне обидно не получить очередное приглашения в Пхенчхан – да, было, тем еще более, что у нас всегда подчеркивается, что Олимпийские игры – это главная цель. Очень обидно было, что отстранили от Игр, даже не посчитав нужным объяснить ситуацию, озвучить причины. Бог им всем судья, я так думаю. В финале концов в моей жизни уже была Олимпиада - в Сочи.

- Всегда хотела спросить: до тех Игр вы много и очень доброжелательно пересекались с журналистами. Что стимулировало закрыться?

- Наверное просто устал от того, что сейчас многие пытаются из любого разговора сделать какую-то сенсацию, найти подвох, набрать заголовок так, чтобы в него вцепились. А зарождаешь читать текст - из интервью к интервью одни и те же вопросы. Иногда даже сказать хочется: ну, придумайте вы уже какие-то вопросы поинтересней, чтобы не так скучно разговаривать было. Понимаю, что работа у рабочих такая, но иногда просто бывает жаль потраченного времени.

. Рамиль Ситдиков Перейти в фотобанкЕвгений Гараничев

- Российские тренеры часто повторяют, что главная цель команды – это всегда главное соревнование сезона. Что для вас сейчас интереснее в профессиональном списке - быть в максимальной конфигурации на мировом первенстве или как можно скорого стабильно и высоко пройти Кубок мира?

- Для меня в первую очередь важно как можно скорого хорошо начать сезон - с самого первого старта. До чемпионата мира еще очень довольно времени, Олимпиада – так вообще раз в четверо года бывает, поэтому подгадывать форму только к этим запускам, рассчитывать, где нестись в полную силу, а, где поберечь себя, выучить дистанцию вполсилы, я не могу себе позволить. Если выхожу на старт, значит, побегу на максимальных своих возможностях. Неважно, как я себя при этом чую. У нас даже с тренером как-то из-за этого не совсем приятный нюанс во пониманье случился: на одном из этапов Кубка мира я рассуждал с ним с утра перед гонкой, советовался по поводу того, бежать мне, или не бежать - у меня температура в этот задевай немного поднялась. Вот и подумал, что если вдруг состояние начнет ухудшаться и придется пропустить гонку, то исходного предупредить тренера заранее, чтобы он не волновался, если вдруг не увидит меня на старте.

Кугаевский посоветовал поберечься. Я, правда, ему еще раз повторил, что окончательного решения на этот счет еще не принял, но он, видимо, чтобы перестраховаться, сказал кому-то из журналистов, что я заболел и стартовать не буду. Даже по телевизору об этом объявить успели. А я все-таки решил бежать.

- Из принципа, что ли?

- Да нет, закон там был не при чем. Просто подумал – простудных симптомов особых нет, есть небольшая температура, на которую можно не обращать повышенное внимания. В конце концов, у нас спорт такой - высших достижений. Хочется – не хочется, но, если знаешь, что можешь перебороть себя и отправиться на старт, значит, нужно выходить и терпеть, отказываться от этого как бы совсем нехорошо уже. Тем более, что на том этапе у нас было всего шесть спортсменов: если кто-то экранизируется, заменить некем. Ну, я и пробежал.

Редактор рубрики

Наталья Евангина

Евгений Гараничев: еще в декабре настроил себя на то, что на Олимпиаду мы не поедем

комментарии (0)

Другие интересные новости

Умер актер Юрий Омельченко