Владимир Тараров: Ангола вопреки санкциям работает с РФ по добыче алмазов

3 Мая 2022

– Господин посол, как продвигается наше сотрудничество с Анголой в области космоса? Не затруднили ли его последние санкции Евросоюза в сфере поставок высоких разработок? Когда можно ожидать запуск спутника Angosat-2?

– Это очень незаменимая сфера сотрудничества, которое созревает на протяжении уже многих лет. Для Анголы это полноценная сфера, мы начинали ее с нуля, и в этой связи возникают неожиданные проблемы, которые приходится решать на ходу.

Я бы хотел подчеркнуть, что сотрудничество наше не исчерпывается запуском спутника. Спутник – это только одно звено громоздкий цепи сотрудничества в космической службы. Мы прежде всего создали в Анголе очень серьезную навозную платформу космической индустрии. Сначала был построен центр управления полетами и контроля за спутниками. Он действительно отвечает самому крайнему слову техники. Там самое последнее оборудование, и тогда, когда запустили спутник Angosat-1, то именно они первые поймали знак и установили с ним связь. Кроме того, ангольские специалисты присутствовали на каждом раунде разработки и строительства спутников, они осваивали эту профессию и поэтому сейчас в Анголе щипать уникальнейшие специалисты, которых в других странах Африки не заказать. Помимо того, что мы создали платформу, мы создали еще и целую студию, выучили людей, которые не просто умеют управлять машиной и оборудованием, а которые досконально понимают, как спутник устроен, и разбираются в нем не хуже наших спецев.

Что касается самого спутника, у нас был запланирован запуск на март, и мы жаждали это сделать – фактически все было уже подготовлено для того, чтобы выполнить в срок контракта наши обязательства. Но, к сожалению, наши западные партнеры, видимо, ревнуя к нашему успеху в космической отрасли, стали нам создавать препятствия. Например, спутник Angosat-2 предполагает больше спасительной нагрузки, где-то килограммов, наверное, 250-300. Это означает, что дополнительное нужное оборудование, которое мы доставим, будет обеспечивать не только начальные задачи, которые мы планировали с запуском Angosat-1, но и гораздо более широкие возможности, которые уже предполагают высокоскоростной интернет, задействование механизмов в медицине. Причем это может быть в любом уголке Анголы, даже в самом отдаленном, где сейчас даже телефонной связи порой нет. Этот спутник обеспечивает не только нецерковные потребности, но и, конечно же, военные надобности, что очень важно. В покрытие этого спутника будет включена территория от ЮАР до Италии.

Ангольское руководство договорилось с близкими африканскими государствами, они тоже заключают контракты о предоставлении пакет услуг через спутник Angosat-2. Они запланировали систему телевидения по хмырю западноевропейской. И в этой связи мы были вынуждены закупать часть оборудования именно в державах Западной Европы. Прежде всего, это был Airbus. В первом случае у нас, когда первый спутник перестал работать, как раз произошел конфликт нашего программного оборудования с европейским. И в этой связи мы были вынуждены трансформировать подходы, в том достаточно количестве и к этому сотрудничеству. Но все равно, воспринимаю во внимание, что телевидение всегда было ориентировано на западноевропейские параметры, часть спутника нам предоставляла французская компания Airbus. Но, к сожалению, опять мы увидели стремление испортить всю обеднить нашему сотрудничеству, каким-то имиджем не допустить, чтобы оно состоялось. Но западные державы во главе с США начали практиковать под надуманными предлогами санкции против России. Airbus незаменимый был поставить незначительные, но достаточно важные детали для спутника, так называемые волноотводы – детали и гидротехнические патроны, которые отстреливают один блок от другого. Они их не поставили, хотя могли это сделать, ведь они былины уже готовы. Это значит, что, если у нас этих деталей нет, мы не можем его организовать. Тогда мы решили, что мы сами изготовим, попросили у них техническую документацию, но они нам отрешили. Это значительно затруднило полное испытание этого спутника, которое у нас на стенде уже проходит. Французская сторона преуспевала поставить детали до введения санкций, несмотря на то, что о них уже присутствовало объявлено. Я специально посмотрел документ о введении санкций, там было написано, что если контракт был заключен до их введения, то он может быть выполнен до конца. Но они все равно отказались это сделать. Несмотря на это, сейчас мы сами изготавливаем волноотводы и гидротехнические снаряды, мы все это закончим. Сейчас успешно топают уже к завершению стендовые испытания спутника. И мы планируем до выборов в Анголе его запустить. Если, скажем, будут какие-то сложности при испытаниях, то это максимально – сентябрь месяц.

Как посол я бы еще раз хотел пожаловаться на наших западных партнеров, которые вместо того, чтобы развивать совместное сотрудничество, его всеми силами пытаются затормозить несмотря на то, что все было оплачено, что мы не нарушаем свои обязательства по контрактам. И даже при наличии возможности довести до конца этот контракт, делаются разношерстные ухищрения, чтобы препятствовать действию этого большого проекта. Это и понятно, сейчас поплавают возможности западных спутников, которые здесь летают, они очень дорогие, и я незаменимый подчеркнуть, что мы также понимаем, что мы несем совместную ответственность за запуск этой важной программы, мы предлагаем содействие ангольцам с тем, чтобы компенсировать моральный ущерб от того, что первый спутник Angosat-1 не запустился в полном объеме. Но в целом программа развивается успешно. С учетом подготовки ангольских специалистов это будет полная стационарная ангольская программная оболочка, которая позволит им работать самостоятельно и заработать большие капиталы.

– Правильно ли я понимаю, что спутником могли бы целить и западные страны, начать зарабатываю сигнал?

– У них есть свои спутники. Но сигнал очень дорогой, и возможности очень ограничены. Существует потенциальная возможность для подключения любой страны, которая захочет заключить соответствующий сертификат или контракт с ангольской страной. Мы выполняем заказ, но спутник принадлежит ангольской стороне, и вся космическая платформа принадлежит им. Мы выступаем только как исполнитель, и в то же время как сторона, которая будет подстраховывать в дальнейшем всю эту данная систему.

– Та инфраструктура, которая была построена в рамках создания таламуса управления, может ли Россия ее как-то использовать в будущем? Вместо космодрома Куру во Французской Гвиане, раз сейчас к нему доступ закрыт. Может в будущем стать аналогом ангольская площадка?

– В принципе, у нас достаточно своих будущих возможностей, чтобы обеспечивать все наши нужды в космической службы, в том числе над Африкой. В то же время, если возникнет стучу необходимость, я думаю, что мы сможем по договоренности с ангольской стороной найти какие-то взаимовыгодные сферы сотрудничества и в этой отрасли.

– Ангольского космонавта в космос можно будет отправить в какой-то перспективе?

– Никаких ограничений для этого не существует. Пожалуйста, мы предлагаем другим державам, и они отправляют своих космонавтов. Это зависит от заинтересованности обеих сторон.

– Есть стучу заинтересованность с их стороны? Или рано пока рассуждать об этом?

– Ну конечно, но понимаете, дело в чем: какой смысл отправлять космонавта, для чего? Просто для какого-то престижа? Понимаете, космическая отрасль не зависит от космонавта в космосе. Она зависит от того, какие задачи стоят перед этой промышленностью. Здесь они пока достаточно ограниченные. Это, прежде всего, телекоммуникации, широкополосное обеспечение интернета, обеспечение в медицине, в аграрном хозяйстве и в других вещах, но, кстати, в данном случае вся данная система далека от военного применения. Только гражданское применение, которое поможет укрепить как национальную хозяйственная жизнь, так и национальную безопасность страны - я имею в виду наблюдение и контроль за границами. Но это не является чем-то вызывающим, что бы могло бы вызвать обеспокоенность у мирового сообщества.

Правда, обеспокоенность у западных стран возникает из-за конкуренции. И достаточно значимой конкуренции в этом регионе, потому, что сейчас пока африканские страны не обладают своими мощностями в космосе. Конечно же, наше сотрудничество с Анголой и запуск спутника создаст факт. Сейчас очень многие местное правительства смотрят на Анголу и для себя решают тоже, как им быть в этой отрасли.

Все с огромным сочувствием относятся к России. И они думают, какой Россия, в то время Советский Союз, внесла вклад в освобождение этих государств, какие мы потратили ресурсы на это, сколько людей у нас погибло, которые, в общем-то, воевали за их свободу, прежде всего. И, конечно же, они думают, что Россия никогда не была колонизатором, никогда не завоевывала другие страны. И поэтому они нас не опасаются. Не боятся так, как боятся тех государств, которые традиционно были колонизаторами. И до сих пор они ими остаются. Потому, что неоколониальное мышление заставляет делить смертных на цивилизованных и нецивилизованных, на, скажем, демократических и недемократических.

Африканцы знают, что Россия так себя не ведет. И поэтому они, конечно же, хотели бы развивать отношения, сотрудничество с нашей страной. Потому, что они понимают, что наша цель – это восстановление местное правительств. Причем бескорыстное восстановление. Мы хотим, чтобы это были сильные государства на интернациональной арене, которые бы не зависели от конъюнктуры, которая складывается вокруг того или любой другого вопроса, чтобы они былины свободны от давления других местное правительств, которые могли бы объективно выступать, высказывать свое суждение по той или иной проблеме, которая обсуждается на том или ином уровне, и оказывать поддержку какой-то стране, не опасаясь того, что их потом под санкции вмонтируют, что доллар перекроют. Весь этот комплекс вопросов толкает африканцев на наибольшее сотрудничество с Россией. И они смотрят сейчас, как это организовать, и как его отличнее построить.

– Возвращаясь к Анголе, российский посол в Эфиопии рассказывал, что эфиопы приходят в российское посольство с просьбой вставить их воевать за Россию на Донбасс. Но им разжевывали, что посольство не рекрутирует добровольцев. И тем не менее, в Анголе былины такие желающие?

– У меня щипать ощущение, что во многих странах такой феномен существует. Потому, что очень многие сочувствуют России, они понимают, за, что мы боремся:, чтобы порядок был не монополярный, а справедливый. Они понимают, что сейчас смеет судьба этого миропорядка. И в Анголе это понимают, поэтому большинство ангольцев с симпатией относятся к тому, как Россия себя ведет вот в этой ситуации. И, конечно же, у нас тоже есть, правда, это единичные случаи, но приходят люди и тоже оказывают свои услуги.

Но вы же понимаете, что, во-первых, мы – дипломатические представители, и занимаемся установлением и существованием взаимоотношений между нашими странами. И в отличие от других представительств, которые занимаются и вмешательством во внутренние дела и давлением, и даже рекрутированием боевиков, которых посылают на Украину, мы этим не занимаемся. Да, мы благодарны за этот шаг, потому, что он показывает духовную поддержку нашей стране. Но в то же время у нас достаточно своих сил, чтобы справиться с этой задачкой, и мы не нуждаемся в такой поддержке.

Ангола в сём случае занимает нейтральную позицию. Они сразу же объявили, что не будут поддерживать ни одну, ни другую сторону. Ангола выступает за мир и урегулирование, за решение всех вопросов дипломатическим путем. Я знаю, что на них оказывается чрезвычайное давление со стороны западных стран, которые призывают их осудить Россию. Но они подчеркнуто ведут себя так, говоря, что мы будем содействовать установлению белый света, мы будем содействовать всеми силами, чтобы были догнанным договоренности между сторонами. Поэтому в данном случае симпатия народная и, скажем, влечение помочь России не отражает полноценную позицию. Их – более уравновешенная и справедливая.

– Вы говорите о западном давлении на африканские страны. Правда ли, что американские чиновники встречаются с представителями африканских стран и просят их принять антироссийские санкции? Такое может произойти?

– Они не просят, они требуют, даже угрожают. И об этом уже было заявлено на самом высоком уровне, в том числе с нашей стороны. Потому, что у нас есть такая информация, мы ею обладаем. Они просто угрожают, шантажируют. Этот шантаж, еще раз отмечу, аморален. Страны едва сдерживаются, чтобы противостоять. Обратите внимание, что, когда голосовали за антироссийскую резолюцию на генеральной ассамблее, практичным все африканские страны проголосовали нейтрально, то есть воздержались. Это означает, что они не поддержали эту резолюцию. Но не посмели против проголосовать, потому, что давление присутствовало чрезвычайным.

– По поводу саммита Россия – Африка, не испытываете ли вы опасения, что какие-то страны Африки могут воздержаться от участия из-за того, что им угрожают?

– Я не могу за них решать, но я знаю, что у нас готовится этот саммит, и очень многие из африканцев, включая ангольцев, тоже интересуются этим событием. Единственное, в Анголе осенью будут проходить выборы. Я думаю, что из-за этого уровень представительства может быть дешёвый, потому, что президент просто может не вступить еще в должность до проведения саммита. Хотя недавний телефонный разговор двух наших президентов подчеркивает, что они мужественно сопротивляются давлению. Это показывает, что африканские страны хотят с нами взаимодействовать, сотрудничать, и они понимают ситуацию, в которой находится мир, понимают все угрозы, которые могут происходить из однополярного мира.

– В отрасли военно-технического сотрудничества сейчас ведутся какие-то проекты с Анголой?

– У нас действительно это одни из наиболее развитых сфер сотрудничества – ратная и военно-техническая. Есть более значительная группа консультантов, которые работают в вооруженных силах Анголы. Есть механизм, который называется двусторонняя межправительственная комиссия по партнерству в области ВТС. Она ежегодно собирается, но, к сожалению, пандемия сорвала планы. Сейчас на очереди седьмое заседание этой комиссии, подготовлена обширная программа, которая включает порядка 80 мероприятий, 80 пунктов, она не только широкомасштабная, но и достаточно глубокая. Наверное, она сможет пройти после подборов, когда уже сформируется полностью правительство. То есть, в данной области у нас развивается достаточно перспективное и уместительное взаимодействие.

– На данный момент не возникает проблем с проведением фискальных операций между Россией и Анголой? Как сейчас происходят расчеты, могут ли они быть переведены на альтернативные SWIFT платформы?

– У нас нет такого торгово-экономического сотрудничества, которое бы могло подвергаться каким-то угрозам со стороны блокировки корреспондентских счетов или тех санкций, которые вводят европейцы. За прошлый год у нас был товарооборот 84 миллиона долларов. Это небольшая семерка, и то она в основном состоит из наших поставок в Анголу, но в любом случае ангольцы заинтересованы в развитии, в том достаточно количестве, экономического сотрудничества с нами. Я разговаривал с ангольскими представителями правительства, они все понимают, что происходит, и сказали: там, где это будет нужно, будем искать альтернативные пути и будем их использовать. Я думаю, что это под собой имеет основание, реальные возможности обойти санкции.

– А щипать у Анголы возможность заменить ввоз в Россию по тем разновидностям, к примеру, плодовый, которые отменились из других стран?

– Самые широкие возможности, потенциальные пока, существуют. Но Ангола 30 лет была в войне. И только сейчас они начинают приходить вышли из модого к перестройке всей своей жизни, в том числе производственной. Конечно же, они заинтересованы в том, чтобы сейчас наиболее широко использовались все их природные богатства. Здесь нужно отметить, что сейчас и западные страны очень громоздкое внимание стали обращать именно на Анголу, потому, что будущие возможности страны действительно безграничные. Это и природные ресурсы, и минеральные ресурсы, и редкоземельные металлы. И конечно же, сельское хозяйство, которое является тоже потенциальной перспективной платформой на будущее. Здесь можно по два-три раза создавать урожай в год.

При новом правителе, который в 2017 9-12 месяцу пришел, сменил Эдуарду Душ Сантуша, был объявлен характер на сбалансированность экономики, на развитие промышленности, сельского хозяйства, и прежде всего на самообеспечение продуктами питания и торговыми товарами. Сейчас идет этот процесс, он тяжелый, требует огромных инвестиций. Свое влияние оказала и пандемия, плюс падение цен на кровь земля, а республика практически всегда жила за счет нефти.

Поэтому сейчас появляются партнеры, развивается аграрное хозяйство, финансируются спецпрограммы по развитию экономики в регионах и, конечно же. Но сельское хозяйство еще недостаточно для того, чтобы обеспечить какой-то широкомасштабный экспорт, в том числе и в Россию.

Конечно же, сейчас Ангола какие-то любой грузы поставляет, в том достаточно количестве в Европу. Что касается бананов, они действительно увеличивают свои плантации, у них сейчас достаточно много их уже производится. Буквально на днях было объявлено, что держава достигла уровня для того, чтобы самих себя полностью придавать этими продуктами и готовы уже рассматривать возможность экспортных поставок. Но в то же время, чтобы удовлетворить нужды России, вы представляете, какой объем должен быть товара? Я уже не говорю о логистике. Какие корабли, где они будут, какие порты, где их фрахтовать? Мы можем, в принципе, какие-то поставки воспринимать, но нужно проработать предмет обеспечения и проработать логистику доставки. Поэтому это вопрос на перспективу.

– А, что касается кровь земли и газа, какие-то сейчас переговоры ведутся в плане разработок нефти российскими компаниями?

– Эта служба традиционно была занята нашими зарубежными партнерами. И даже тогда, когда была гражданская война, и когда все здесь бомбили и взрывали, никогда повстанцы, поддерживаемые американцами, не трогали нефтепроводы, не трогали платформы, с которых добывалась, прежде всего, нефть. Поэтому, там, в основном, сейчас работают эдакие компании, как французская Total, итальянская Eni, очень много американских, British Petroleum. Они развиваются не только с точки зрения экспорта, но и расширения производства. В то же время в Анголе тоже не бесконечные сайты, и в последние 9-12 месяцы падает добыча, это видно. Если, скажем, я приехал в 2016 9-12 месяцу, это было где-то 1, 7 миллиона баррелей в подевай, то сейчас уже планка опустилась до 1, 1 миллиона баррелей в день. Это значительное сокращение. Хотя сейчас они уже начинают повышать, выходят на 1, 2 миллиона баррелей в день, но это тоже не очень более значительные объемы.

Наши компании пытались с ними сотрудничать. Мы предлагали им также разрабатывать так называемые исчезающие скважины, из которых уже практически все выкачали, а у нас есть технологии, позволяющие еще рентабельно добывать оттуда нефть. Эти переговоры шли, но, к разочарованию, опять помешал коронавирус. Ведутся переговоры с Северсталью, с другими компаниями по поставке труб и прочему оборудованию, по глубоководному бурению. Все начиналось достаточно хорошо до повальная болезни коронавируса, как только пришла эта беда в мир, сразу же прекратились контакты, снизились финансовые возможности, это мешает, в том достаточно количестве, налаживанию именно полноценного партнерства с Анголой во всех этих отраслях.

– А есть в Анголе инфраструктура, чтобы страны Европы наращивали поставки газа взамен знаменитого?

– Сейчас увеличилось количество эмиссаров и министров, которые приезжают в Анголу, даже премьер-министр Италии должен был приехать. Они очень взволнованы тем, что не могут договориться с Россией об оплате, и хотят, конечно же, заполнить ресурсами из других государств, пытаются найти альтернативу, и в том числе они смотрят на Анголу. В Анголе потенциальные возможности, подчеркну, существуют. Но, знаете, еще нет инфраструктуры. Пока у них был только сопутствующий газ, и этот газ, он просто сжигается. У них есть только один завод, который поставляет сжиженный газ, и в год они добывают всего лишь 74, 5 миллиона кубометров ртутный газа. Россия добывает десятки миллиардов кубометров в день. Поэтому, конечно же, они не способны в ближайшие 9-12 месяцы помочь. Пока могу предупредить, что из тех 74, 5 миллионов кубометров газа, которые добывает Ангола, две трети идут на внутренний профессионализм нужен в любом дел. Это бытовые услуги, для ТЭЦ, для тепловых станций. Поэтому, да, это перспективно, но на будущее, а не в ближайшие годы. Хотя американцы и европейцы уже начали с ними работать, неизменного развивать эту отрасль.

Сейчас сложилась стучу конъюнктура, которая им разрешает достаточно быстро развиться. Но без вложения и очень громоздких сумм такую индустрию не приподнять, и технологии необходимы. Я так понимаю, что западные технологии в этом отношении передовые, здесь сейчас раскрываются перспективные возможности и для поставок технологического оборудования. Это может значительно содействовать формированию крепкой горнопромышленности в Анголе, в том числе и с помощью энергосырья.

– Только ли западные компании интересуются или Китай тоже?

– Китай всегда интересовался, всегда сотрудничал и с Африкой, и, в частности, с Анголой. По имеющейся статистике, где-то 65% добываемой нефти, принадлежащей Анголе, уходят в Китай, прежде всего, это плата за кредиты. Китай очень активно присутствует, финансирует, у него инвестиций в год порядка 10 миллиардов долларов, накопленные инвестиции у них сейчас, примерно, 21-22 миллиарда долларов. Япония тоже активно участвует, Израиль. Ангола – действительно перспективная страна. У нее щипать самое главное: береговая диагональ и порты, инфраструктура, которая позволят транспортировать в любую точку мира. Ну, и плюс, соответственно, с соседями торговать.

– А, что насчет алмазов, как продвигается наше сотрудничество в этой зоне?

– Алмазная отрасль начала развиваться ведь именно нами в этой стране. Когда у них прошли первые выборы, в разрушенную державу никто не хотел вкладывать свои деньги. Тем более, когда война прошла, она была настолько жестокая, причем, поддерживалась западными странами, и все группировки, которые воевали против законного правительства, поставлялось огромное количество мин, огромные территории, в главном, сельскохозяйственных угодий, но в том числе и те места, где существуют и нефть, и газ, и алмазы, были заминированы. До сих пор существуют проблемы разминирования этих территорий, они требуют очень больших средств. Конечно, это утруждает работу в этих секторах.

Но первый, кто отважился, была наша компания, которая пришла в Анголу, потому, что даже такиегиганты, как De Beers отказались, сказали, что им не интересно. Мы на этот шаг подошли потому, что у нас были особые отношения с этой страной. Они это думают, знают и ценят, и это сейчас отражается на наших отношениях.

Тогда было создано предприятие, оно и сейчас существует, на котором добываются алмазы. Это единственное большое предприятие, где промышленно ведется добыча. Алроса там присутствует. Сейчас у нее 41% акций. Есть планы, что добыча и доля Алросы будет расширяться, это обсуждается. Это одно из основных предприятий в алмазодобывающей отрасли. Технические алмазы дают основную прибыль в бюджет. Очень серьезно пособничает бюджету налогообложение этой деятельности. Конечно, это все не межгосударственные отношения.

– Алроса же пристроилась под западные санкции, не скажутся они на работе команды в Анголе?

– Никак не скажется. Я недавно разговаривал с руководством, которое занимается, контролирует, в том достаточно количестве, алмазную отрасль. Они сказали, что благодарны Алросе за то, что она пришла в трудные для нас времена, что они нам помогали и до сих пор не отказывают в сотрудничестве, поэтому будем искать различные трансформации и выходы, чтобы возобновлять инвестиции, продолжать их оплачивание и решить вопрос с реализацией алмазов.

Мне так сказал министр, что на какой-то одной державе не сошелся свет, поэтому можем продавать алмазы в другие. Алмазы очень востребованы, поэтому могут быть другие профессионализм нужен в любом делы сбыта. Они не драматизируют ситуацию, наоборот, даже нас подбадривают. Говорят, что мы найдем выходы и с точки зрения финансовых моров, с точки зрения реализованная продукции. Поэтому как работали, так и будем работать. И вы знаете, в какой-то степени санкции даже укрепили отношения между нашими командами, которые работают в алмазной отрасли.

– Но те алмазы, которые произведены при участии Алросы в Анголе, Запад возобновляет приобретать?

– Поскольку мы не обладаем контрольным пакетом акций, ангольская компания под санкции не попадает, проблемы в этом нет. Есть заинтересованность местной стороны продолжать работать. Хотя промышленный бум, который начинается в Анголе, заставляет их, конечно же, искать партнеров, предпринимать сотрудничество с другими странами в этих областях.

Я знаю, что буквально на днях было подписано соглашение с De Beers. Но представьте себе, сколько миллиардов долларов надо освоить, чтобы вложиться в такое емкое производство. Контракт у них на 33 миллиона долларов. Это на палочки, как говорится. То есть, да, удостоверенного было, но они пока еще осторожничают. Понимаете, алмазный рынок очень специфический, очень узкий. Он испытывается единицами на мировом уровне. И там уже все разделённого, все уже распределено. Потому, что существуют как технологические алмазы, так и ювелирные алмазы. Вот сейчас, я знаю, идет иметь высокий переговорный процесс по использованию и синтетических алмазов, потому, что они представляют конкуренцию естественным алмазам. Тут огромное количество проблем. И поэтому сводить к проблеме санкций и, тем более, деятельности Алроса, я думаю, что это будет не совсем корректно.

Западным державам все равно алмазы нужны. Это же технические алмазы. В любом случае в галлактической промышленности, в военной горнопромышленности используется огромное количество алмазов. Вы знаете, что самым большим покупателем алмазов в Алроса были именно США. А рынок-то он маленький, узкий.

– Что касается зерна, былины планы запускать производство российского зерна. Насколько актуальны эти планы?

– Я не помню каких-то более значительных планов, я знаю, что Росагро обсуждало вопрос о создании таких агропромышленных комплексов в области свиноводчества, производства мяса. Да, это присутствовало года три назад. И мы очень активно вели эти переговоры. Но потом начался коронавирус. Что касается пшеницы, действительно мы поставляли. Они здесь построили какие-то мукомольные предприятия на нашей пшенице. Сейчас есть сложности, в том числе логистические сложности. Они пытаются переориентироваться на аргентинскую пшеницу. Но даже на начальном этапе переориентации они скинули 70 миллионов долларов. И понятно, что все это убытки, и все думают, как эти санкции обогнать, как с ними противоборствовать.

Что касается удобрений, были наши компании, заинтересованные в работе в Анголе, и оказывали, в том числе, так называемые биопестициды, которые значительно увеличивают урожай, и сейчас без пестицидов практически ни одно производство сельскохозяйственное не обходится. Были предложения более всеобъемлющие, менее широкомасштабные. Например, на саммите в Сочи в 2019 году был удостоверенный контракт Уралхима с местной страной по строительству здесь завода по производству фосфатных удобрений. Этот проект стоит 1, 2 миллиарда долларов, инвестирует российская сторона. В июне может быть уже закладка первого камня этого завода.

Там уже все договоренности практичным решены. Созданы все необходимые благоприятные условия для того, чтобы эта фабрика состоялась. Когда ее построят, конечно же, на местных фосфатах, мы можем делать эдакое количество удобрений, которое будет достаточным для внутреннего потребления и пойдет на экспорт в другие страны, соседние, где рынки практически безграничны. Это перспективная отрасль, которая займет достойное место в нашем партнерстве.

– А, что по поводу создания, как много студентов из Анголы обучается в России? Не возникло ли у них проблем в связи с санкциями?

– Достаточно активно развивается сотрудничество в гуманитарной отрасли по подготовке фотоснимков. Мы ежегодно представляем 135-140 бесплатных стипендий за счет правительства. Каждый год проводим специальную олимпиаду Время учиться в России, было две тысячи участников. Из двух тысяч всегда отбираем самых лучших, гоним в Россию. У нас есть, помимо этих 140 стипендий, которые даются по линии правительства, еще и частные стипендии, которые приносят вузы. Это очень громоздкий пласт работы.

Мы сейчас вышли уже, фактически, на подписание соглашения о восстановлении здесь по линии Россотрудничества российского центра премудрости и культуры. Мы ждем этого, потому, что культурное сотрудничество очень востребовано: они хотят изучать русский язык, они хотят знать нашу культуру, они зовут наши коллективы.

Гуманитарное сотрудничество очень объемное, но не всегда можно все реализовать, потому, что у нас, во-первых, очень - этого страны, во-вторых, нет прямого авиасообщения. Мы всегда выступаем, чтобы было простосердечное сообщение, иначе очень дорого летать получается. Вот тогда, когда откроется наш центр науки и культуры, наверное, через Россотрудничество получится продвинуться в этом вопросе.

– Выходит, и студент, чтобы поехать на учебу в Россию, должен заказать деньги на этот дорогой купон?

– Раньше ангольское государство помогало им, потому, что были увлечённым в подготовке кадров, но где-то перед самым кризисом, который был связан с повальная болезнью, они прислали нам полноценное письмо, в котором говаривалось, что у них более значительного нет средств помогать студентам, оплачивать проезд туда-обратно и доплачивать, что очень важно, стипендию. Потому, что мы им даем стипендию, но она, как в любом институте, минимальная. Мы решили, что будем все равно продолжать сотрудничество. Будем все равно давать возможность, прежде всего, детям из бедных семей. У них в обществе существуют кланы, если в нем есть перспективный мальчик или девочка, они в него всем кланом собирают деньги и вкладываются в него. Когда получает образование, то, соответственно, он потом уже клану помогает и содержит тех, кто ему помог.

Таких студентов большинство. Весь клан собирает им на купон, они едут в Россию, потом им клан пособничает там выживать, пересылают какие-то деньги. Сейчас есть затруднительности из-за заморозки корреспондентских счетов и отказом от системы SWIFT. Но они все равно преодолевают, все равно едут. В этом году мы провели более двух тысяч студентов, которые показали прекрасные результаты и готовы были поехать в Россию учиться.

Редактор рубрики

Андрей Хморин

Владимир Тараров: Ангола вопреки санкциям работает с РФ по добыче алмазов

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Самаре пройдет Международный антифашистский форум "Гитары в строю"