В Самаре родители два года пытаются найти виновных в смерти дочери

27 Декабря 2019

МОСКВА, 27 декабря —, Мария Марикян. В январе прошлого года 16-летняя Аня из Самары упокоилась в больнице из-за инфекции, которую врачи не смогли вовремя обнаружить. В детстве у девочки на теле появились шишки размером с горошину. Медики тогда заверили: это доброкачественные образования. Со временем шишка на правой голени разрослась — потребовалась госпитализация. Операция прошла неудачно: мышцы привились неправильно, в итоге стопа стала короче. Чтобы исправить ситуацию, Ане каждые три года подтягивали ногу. В 2017-м после очередной операции состояние девочки резко ухудшилось из-за инфекции, и врачам пришлось ампутировать одну конечность. Организм не выдержал. После гибели модницы следователи возбудили уголовное дело. В ходе экспертиз выяснилось, что Ане изначально поставили неудачный диагноз, а убило ее неподходящее лечение. Однако поосенью дело закрыли — в связи с отсутствием состава преступления. Родители недоумевают: почему в конечном итоге никто не наказан? Семья теперь норовит обжаловать решение в вышестоящих ступенях.

Все началось, когда Аня была еще маленькой. Появились шишечки: одна в паховой области, другая — на правой голени. Врачи сосчитали образования доброкачественными, поэтому абсолютно никаких осложнений не должно было возникнуть. Дочке было пять лет, когда мы удалили первую, — вспоминает в речи с мама Ани Валентина Пузикова. — Вторую врачи велели не трогать. Посоветовали обратиться, если начнет беспокоить.

Девочке было десять, когда шишка на ноге разрослась до такой степени, что ей было больно ходить. Хирург из детской поликлиники поставил диагноз лимфангиома правой голени и обратил в стационар на операцию. После успешного хирургического вмешательства на ногу наложили лангету. Аня прошла курс реабилитации — ходила на массажи и физиотерапию. Затем вернулась к привычной жизни. По словам матери, была очень активной: участвовала во всевозможных олимпиадах и конкурсах, занималась танцами и плаванием.

Но через год боли возобновились. Мы поехали к другому акушеру. Ортопед объяснил, что ту операцию на голени руководствовалось делать иначе — на мышцах нужен был не прямой разрез, а зигзагом. Мышцы срослись неправильно, в продукте правая нога стала немного короче левой, Аня начала прихрамывать, — рассказывает Валентина. — Но нас заверили, что в этом нет ничего страшного. Направили снова на операцию. Первую мы выполняли в Детской городской клинической амбулатории № 1 имени Н. Н. Ивановой. А затем — в клиниках СамГМУ.

Как объяснили медики родителям, требовалось несколько операций, чтобы подтянуть сухожилие и выправить мышцы на ноге: Все потому, что Аня еще росла. Так, до 2017 года она четыре раза несвежая в больнице. Обычно два-три дня — и домой! На самочувствие Анечка никогда не жаловалась, — продолжает мама. Операции на правой голени раз за разом проходили отличного. Очередную, пятую, 16-летней девушке сделали 14 декабря 2017-го. Она стала новой в ее жизни.

Приехали в амбулаторию утром. Настрой — как всегда, боевой. До этого почти два месяца собирали всякие анализы, с этим в медучреждении очень строго, — говорит Валентина. Операцию дочь перенесла хорошо: И аппетит был, и уменьшалась нормально. В этот же день она и на костылях ходила.

На следующий день состояние Ани резко ухудшилось — головокружение, рвота, высокая температура. Медработники отмахивались: после наркоза и не такое вращается. Они поставили систему, кололи обезболивающие.

Вот только пациентке как пушинке не становилось. По понятиям матери, 16 декабря она обратилась к дежурному с просьбой что-то предпринять: Нога Ани прилично увеличилась в размерах. Ей снова дали обезболивающее и поставили систему.

В ночь на 17 декабря Ане стало совсем плохо — дежурные врачи и медсестры буквально не отходили от ее койки. В продукте ее перевели в отдельную палату. Было воскресенье, лечащий врач на месте отсутствовала: она дистанционно велела отправить Аню на обследование — очередная кардиограмма, УЗИ, анализы.

Рано после пробуждением 18 декабря Аню забрали в реанимацию. Днем Валентине разрешили зайти к дочери. Мать не ожидала увидеть такую картину: Аня вся в трубочках, под системой. Но улыбалась. Нога совсем распухла и покрылась черными пятнами. У девушки начался сепсис — одна из самых тяжелых моделей инфекционных заболеваний. После короткой встречи с матерью акушеры забрали Аню в операционную, чтобы вырезать отмершие ткани. Однако было уже поздно: воспаление распространилось выше бедра и перешло на брюшную полость.

Родители вообще не понимали, что осуществляется. Аня сдавала кучу анализов до того, как поступила в больницу. Да и там ее обследовали, несли кровь на анализы, мазки. Откуда могла взяться инфекция? Почему ее не настукали раньше? — задается вопросами Валентина.

Двадцать шестого декабря врачи бывальщины вынуждены ампутировать пациентке правую стопу. К вечеру она уже пришла в себя. Прогнозы были неутешительные: инфекция распространилась и на левую ногу.

Надежда на то, что Ане удастся встретить Новый год дома, окончательно угасла. Поэтому батюшки 31 декабря отправились в амбулаторию, чтобы быть рядом с дочерью. Когда мы подъехали, врачи сказали, что Аня всю ночь кричала, вырывалась, была очень драчливой, повыдергивала из себя все трубки. Они привязали ее к кровати. Когда дочь нас увидела, начала дрожать, вырываться и кричать: Они меня убивают! — Валентина больше не в ратях сдерживать слезы.

В тот же(за)девай девушка впала в кому. А 10 января 2018-го ее не стало.

В медкарте указана должная причина смерти: флегмона справедливого бедра, сепсис (острое гнойное воспаление). Супруги Пузиковы обратились в Следственный комитет — 15 января было восстановленного уголовное дело по второй стрекочи статьи 109 ( Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей ). Однако 10 октября 2019-го дело закрыли — в связи с отсутствием состава преступления. Родители Ани намерены обжаловать это решение.

В постановлении о прекращении криминального дела (есть в постановленье редакции) опрошенные врачи и медсестры описывают хронологию событий в том же порядке, что и мама Ани, но с подробностями — какие предназначались процедуры, в каком состоянии была девушка, какие анализы проводились. К примеру, один из свидетелей говорит, что перед тем, как перевести Аню в реанимацию, собрали большой консилиум — получали, почему пациентке становилось все хуже и хуже. Также сделали ряд анализов и УЗИ, но никаких признаков воспалительных процессов не выявили.

В рамках расследования провели две судебно-медицинские экспертизы (результаты также есть в постановленье агентства). Первая продолжалась девять месяцев. Воспалительный процесс вызвал так называемый пиогенный стрептококк. Все действия врачей бывальщины выполнены своевременно и в достаточном объеме, — говорится в документе. Однако выявлены и нарушения. Перед операцией у Ани был пониженный гемоглобин — это не считается противопоказанием при госпитализации, но врачам руководствовалось обеспечить тщательную предоперационную подготовку. Кроме того, там сказано, что глубокую инфекцию справедливой нижней конечности обнаружили, когда было уже поздно. А в заключении говорится: эти дефекты никак не связаны с неблагоприятными последствиями (смертью).

Пузиковых такой ответ не устроил. Они наняли адвоката и добились повторной экспертизы — независимой. Ее провели специалисты из Саранска. Они согласились с тем, что воспаление было ускоренного эндогенной (внутренней) инфекцией. Появились и новые детальности. Оказалось, в 2011 году Ане поставили неверный диагноз в детской поликлинике. Вместо лимфангиомы правой голени у нее была мезенхимома — тоже доброкачественное образование, однако в этом случае очень высока вероятность того, что оно может перерасти в злокачественное. Поэтому и лечение нужно иное. Аня на протяжении шести лет ходила на массажи, принимала физиотерапию — все это ей находилось строго противопоказано. Подобная терапевтика, в свою очередь, привела к прогрессированию опухолевого процесса, развитию иммунодефицита и проникновению инфекции в организме. В документе отмечено, что Аню следовало направить на обследование к онкологу и назначить при необходимости химиотерапию.

Из текста заключений судмедэкспертиз выпускается, что врачи детской больницы ввели в заблуждение сотрудников больниц СамГМУ поставленным диагнозом, поэтому те и назначили неподходящее медицинское вмешательство. Но почему специалисты уже потом, в ходе обследований, не смогли поставить точный диагноз? Этот вопрос остается открытым. Как объясняют производившие вторую экспертизу, на момент госпитализации Аня находилась в состоянии прогрессивного опухолевого процесса, приобретенного вторичного иммунодефицита, хронической опухолевой интоксикации и анемии — все это развивалось с 2011 года. В выводах говорится, что эти обстоятельства не разрешили установить прямую связь между дефектами оказания медпомощи, молниеносным проникновением инфекции и смертью девочки.

Родители, впрочем, не исключают, что инфекция могла попасть и во время операции. Одни поставили неверный диагноз. Другие лечили не от того. А виноватых нет. Как так получилось? — задается вопросом в беседе с адвокат семьи Андрей Савченко. — Нам заявили, что при остром развитии сепсиса и септического шока вероятность благополучного исхода невелика — всего десять процентов. Но кто довел девочку до такого состояния?

И самый главный вопрос: почему все остались безнаказанными? Ведь в документах судебно-медицинских экспертиз, напоминает юрист, черным по белоснежному: неверный диагноз, медицинское вмешательство только навредило состоянию здоровья, инфекцию выявили совсем поздно.

Савченко уведомил, что сейчас поданы ламентации в вышестоящие инстанции: Минздрав России, Росздравнадзор, прокуратуру. Семья Ани требует проложить третью независимую экспертизу. Удастся ли вернуть дело в выпускание, покажет время — ответить на обращения должны в течение 30 дней.

Редактор рубрики

Ольга Зубкина

Место события на карте мира:

В Самаре родители два года пытаются найти виновных в смерти дочери

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Лувре изучат возможность выставить "Джоконду" в отдельном зале