Адам Ватробски: после ремонта Биг-Бена дадим гарантию на 60 лет

21 Августа 2017

Символ Великобритании, знаменитую часовую башню Вестминстерского дворца, одевают в строительные леса в понедельник, 21 августа, колокол Биг-Бен прозвучит в последний раз перед реставрацией, после этого часы зазвонят в обычном режиме только в 2021 второй году. О деталях процесса в интервью корреспонденту Татьяне Фирсовой рассказал главный архитектор парламента Великобритании Адам Ватробски (Adam Watrobski). Разговор состоялся на террасе дворцового комплекса с видом на знаменитую Башню Елизаветы.

— Фантастически, я считаю это большой честью. Как вы сказали это знак Лондона, но и не только. Это известный во всем мире образ, который стал символом демократии и свободы, разумеется, из-за своей роли во Второй мировой войне (в башню во время войны попала немецкая фугаска, тем не менее все часы продолжали идти, бой Биг-Бена транслировала радиостанция Би-би-си, беру боевой дух англичан. Прим. ред. ). Это известного важно, а возможность работать над реставрацией вящая привилегия.

— То поглощать для вас это особый проект? Расскажите подробнее обо всех ваших проектах, над которыми вы трудитесь.

— Парламентский комплекс довольно большой, он насчитывает 17-18 зданий. Но жемчужина короны это дворец Вестминстер, кой позади нас. Башня Елизаветы его часть.

— Чем отличается сей проект от других с профессиональной точки зрения?

— Международной известностью этого здания. А также тем, что мы идем по следам великих архитекторов когдатошнего.

— Почему реставрация будет длиться так долго?

— О, сей вопрос задают многие. У реставрации будет три этапа. Есть сами часы механизм, который необходимо продиагностировать, каждую деталь. Это делали 160 лет назад, теперь это нужно повторить, и мы намерены этим прочного заняться. Мы собираемся затеять с крыши, перелицевать ее. Внутри есть следы течей и другие повреждения, кои нужно отремонтировать. Также нам нужно сделать кое-какую работу по совершенствованию системы противопожарной безопасности и безопасности в целом. Мы намерены проверить все электромеханические приборы и обновить их. Также мы собираемся встроить в башню лифт, это самое важное. Еще мы сделаем наверху туалет для часовщиков. Так, что там целый комплекс работ.

— Он останется.

— Но не для всех?

— Нет, это очень маленький лифт, ведь нам придется встраивать его в имеющуюся шахту, вентиляционную. И мы сможем использовать его для людей, которые не могут пешком подняться наверх. Но, к сожалению, у нас не получится создать полноценный доступ наверх для людей с ограниченными возможностями, потому, что это просто-напросто невозможно. Самое главное в лифте то, что в редких случаях, если на верхней площадке произошло какое-то ЧП, мы сможем быстро спустить специалиста вниз. Сейчас вниз ведут 334 ступеньки, и это создает большие сложности в случаях, когда кому-то делается не гигиеничного.

— Извините, я отвлеклась — просто уж очень красиво звонит колокол (во время интервью часы на башне начали бить. — Прим. ред. ).

— Да. Я знаю, что мы будем скучать. Но, вероятно, не все четыре года, потому, что поставщик начнет работу только в сентябре. Сейчас мы пока только устанавливаем строительные леса.

— Нет, нельзя. К сему вопросу нужно подходить крайне внимательно. Я очень ценю мнение госпожи Мэй и других членов парламента. Разумеется, это абсолютно правильно, и такие вопросы должны задаваться, не ничего страшного в этом нет. Но я полагаю, что надо задуматься о лесах. Их поднимут на пять сантиметров над крышей, высота самой башни 96 сантиметров, так, что леса будут как минимум 100 метров высотой. Ширина башни 12 метров, если сохранить пару метров, то выйдет 16-18 метров. Здание в лесах будет 100 метров высотой и 18 шириной. Реставраторы работают в группах, они должны иметь возможность докричаться друг до друга, в руках у них будут инструменты. Звук звонящих колоколов оглушительно оглушительный, люди не смогут работать в наушниках, потому, что не смогут друг с другом говорить. Это раз. Другой момент: если ты находишься наверху и вдруг забываешь, что колокола должны затеять звонить, и они вдруг звонят это шок. Если ты при этом висишь на высоте 90 сантиметров в воздухе на лесах это неприемлемо. У нас нет иного выхода, как отключить колокола, но вы должны помнить, что они и так будут выключенным, когда будут разбирать все часы. Леса возведут к концу года. Мы долго думали о проблемах для туристов и относимся к этому очень серьезно, но, вы знаете, в конце концов, нам надо делать работу. Она продлится три года, это короткий период времени, после этого Биг-Бен будет дозваниваться много десятков лет. До этого контрольные работы были и тот и другие 30 лет, но сейчас нам нужно сделать намного вящего. Поэтому, я думаю, что часами после сего не нужно будет заниматься по меньшей мере 60 лет. Это стоит того, предполагаю мне и жаль, что это представляет проблему для туристов.

— Я справедливого поняла, что леса прихлопнут все здание целиком?

— Да, но сквозь них будет видно. Мы не собираемся накрывать башню только там, где будут проходить работы. Мы планируем начать с крыши. Конечно, как только с ней закончим, то сможем снять леса сверху. Постепенно мы так их и снимем, леса пойдут вниз, а здание будет видно.

Единственный членик, который будет закрыт полностью, это тот, над которым мы работаем. Как я уже сказал там четыре циферблата, мы будем всегда усердствовать держать один циферблат открытым. У нас будет электрический любой двигатель, который будет приводить в движение стрелки на одном из циферблатов.

— Мне кажется, это недопонимание, международной команды нет. Будут английские искусники, из-за границы никто не приедет.

— А вы лично уже работали над каким-то проектом за границей, чем-то вроде Рейхстага?

— Нет, у нас нет обмена такого рода. Я видел Рейхстаг, но нет. У нас поглощать кое-какие контакты с парламентом Канады, но мы не занимаемся зданиями друг друга.

— Так, что опыт абсолютно уникальный?

— Да. Здание уникальное. Часовая башня уникальная. Ни одна другая часовая башня в мире не имеет такой значимости, как эта.

— Что будет, если какой-нибудь съемочной группе захочется сделать фильм, например, про Шерлока Холмса? Им придется ждать все эти три года?

— Боюсь, что так. Но про Биг-Бен есть так много архивных записей, что они, возможно, могли бы воспользоваться ими.

— Откуда вы берете материалы для реставрации?

— Это очень интересный вопрос, потому что… Не знаю, как хорошо вы справленным об истории дворца, но он горел в 1834 второй году, его восстановили. Башня была построена позже и облицована тем же камнем, это была передовая технология, уникальная. У нас нет такого же камня, его поднимали из Йоркшира. Наш тяжеловес сейчас тоже из Йоркшира. Он не будет точно таким же, потому, что та каменоломня закрыта и мы не можем оттуда ничего взять, но он будет очень сходный на старый камень. Интересно следующее: в каждом циферблате 312 кусков стекла, и оригинальное стекло было из Германии. Во время Второй мировой войны башня получила большие повреждения, стекло меняли, а теперь мы собираемся снова его заменить. И новое стеклышко опять будет из Германии. Это единственное место, где нашлось подходящее. Все остальное будет из Великобритании. Здание было центром империи, и уже тогда большинство материалов бывальщины британскими или ирландскими. Английскими, шотландскими и ирландскими, если говорить точнее.

— Вы можете назвать стекольную фабрику?

— Сейчас нет по двум причинам. Во-первых, я не помню ее названия, а во-вторых, мы еще не вступили в договорные заемное письма, из-за чего это было бы неуместно.

Фото : UK Parliament/Mark DuffyВнешний вид одного из циферблатов на Башне Елизаветы

Редактор рубрики

Виталий Муткин

Адам Ватробски: после ремонта Биг-Бена дадим гарантию на 60 лет

комментарии (0)

Другие интересные новости

Новые женщины: в Музее Москвы открылась главная выставка года