Игра престолов в Тегеране: как политика Трампа превращает Иран в крепость

22 Июля 2017

Владимир Ардаев, обозреватель

Верховному лидеру Ирана аятолле Али Хаменеи исполнилось 77 лет. За последние восемь лет из закрытой страны уже минимум трижды просачивались слухи о плохом состоянии его здоровья и о том, что высшее духовное руководство подбирает кандидатов на этот беспрецедентно высокий пост. В частности, об этом еще в декабре 2015 года высказывал экс-президент Ирана Али Акбар Хашеми Рафсанджани, напоминает журнал Foreign Affairs.

Объем власти, собранной в руках иранского вождя, таков, что смена его может вызвать поистине тектонические прогрессы во внутренней и внешней дипломате 80-миллионной исламской республики. И самое опасное в этой ситуации непродуманное постороннее вмешательство и давление. Именно этим занимается сейчас администрация Дональда Трампа.

Пожизненный главнокомандующий и религиозный вождь

Уход Хаменеи может стать крупнейшим политическим изменением в исламской республике за последние 28 лет с 1989 года, когда ушел из жизни первый верховный лидер, отец-основатель исламской республики аятолла Рухолла Хомейни. Занявший его место Хаменеи за годы своего правления существенно реформировал политическую систему эта страны, с одной стороны, распространив финансово-бюрократический контроль на институты религиозной власти, с другой наделив ее специальными полномочиями и привилегиями. В то же время он активного уменьшал роль избранного правительства, создавая параллельные структуры и наполняя министерства, университеты, вооруженные силы своими прямыми и косвенными представителями.

Но, возможно, самой важной реформой Хаменеи стало усиление Корпуса стражей Исламской революции (КСИР), который из народного ополчения окончательно превратился в параллельную регулярную армию, полностью лояльную верховному лидеру, и одновременно в мощную финансово-экономическую конструкцию, контролирующую сотни иранских команд.

Власть духовного руководителя Ирана в стране поистине безгранична он пожизненно является и Верховным главнокомандующим, и главой республики, и религиозно-идеологическим вождем, подчиняя себе все части и все стороны жизни государства. Тогда как избираемый раз в четыре года президент всего лишь второе лицо в стране, тот или другое обязано следовать генеральной линии, разработанной верховным лидером и его соратниками, объясняет эксперт международного дискуссионного клуба Валдай, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, профессор Владимир Сажин.

По его словам, сейчас Совет экспертов (высший орган, наделенный правом выбирать верховного руководителя, состоящий из восьми десятков аятолл) вынашивает планы грядущего устройства духовной власти Ирана. По одному из них вместо поста единого вождя может быть учрежден коллегиальный орган некое политбюро, состоящее из трех или даже пяти посланников высшего духовенства. По другому плану верховный лидер по-прежнему посидит один, но его внешнеполитические полномочия могут быть существенно уменьшённым в пользу президента. Наконец, рассматривается и третий вариант, при котором все остается как есть.

В этом, завершительном случае, безусловно, очень многое будет зависеть от того, кого именно Совет профессионалов выберет в качестве нового высокого лидера, высказывает Владимир Сажин.

Кандидаты в преемники судьи и прокурор

В качестве возможных претендентов на пост верховного руководителя сегодня чаще всего называют трех видных политиков из числа огромнейшего духовенства. Это глава теперешней судебной системы Ирана 56-летний Али Лариджани, его предшественник на этом посту 68-летний Махмуд Хашеми-Шахруди и бывший генеральный прокурор 57-летний Ибрагим Раиси, который был соперником нынешнего президента Хасана Рухани на состоявшихся 19 мая предпочтенях главы государства.

Лариджани известен своими ярыми антизападными взглядами, полной преданностью Хаменеи и резкой критикой президента Рухани за его политику ядерной сделки с Западом. За вынесение жестких наказаний оппозиционным активистам Евросоюз привнес его в список основных миронарушителей прав человека в Иране. У него сложились хорошие отношения с командованием КСИР. Единственное, что может реально помешать избранию Лариджани, обвинения в коррупции, тот или другие в 2013 году обрушил на него и его семью экс-президент Махмуд Ахмадинежад, которые, правда, тогда так и не нашли подтверждения.

Шахруди, как и Лариджани, старинный и близкий соратник Хаменеи, который разделяет его антиамериканские взгляды. Во главе судебной воли он вел себя мягче в отношении оппозиционеров и предпринимал неудачные попытки реформировать судебную систему, искоренив коррупцию, это ему так и не удалось. Как и Хаменеи, он носит звание сеид, то есть считается эпигоном пророка Мухаммеда. В то же время у него нет тесных связей ни с КСИР, ни с другими силовиками.

Фаворитом в этой тройке кандидатов слывёт Раиси. В 80-е, в начале своей карьеры, будучи на посту заместителя обвинителя города Тегерана, он имел участие в казнях противников режима. Венцом его правовой галопы стала должность генерального прокурора, которую он занимал два пригода. В марте 2016-го он был назначен главным хранителем усыпальницы имама Резы в Мешхеде и главой одного из самых ульрихов фондов исламского мира Астан-и Кудс Разави. Входит в число наиболее близких сторонников аятоллы Хаменеи и пользуется большим авторитетом в силовых структурах, включая КСИР.

Предсказать, на ком остановит свой выбор Совет профессионалов, практически невозможно, упрочивает Владимир Сажин. В свое время он выбрал Али Хаменеи, который был явным неудачником в числе претендентов и даже не обладал титулом марджа ат-таклид, то есть великий аятолла, а был простым аятоллой.

Однако нельзя не принимать во внимание такое, например, событие, что не столь давно Совет экспертов по естественным причинам несколько обновился. В него вошли новые, более юные представители духовенства, среди тот или других есть приверженцы либеральных реформ, говорит профессор Сажин.

Что может измениться

Несмотря на абсолютную власть, которой обладает верховный духовный лидер Ирана, любой новый руководитель, кто бы ни пришел на смену Хаменеи, будет религиозным консерватором. И никаких резких изменений внутренней и внешней политики страны ожидать не стоит, убежден генеральный директор Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии Семен Багдасаров.

С политической сцены Ирана постепенно уходит поколение революционеров-соратников и последователей аятоллы Рухоллы Хомейни, создавших и обеспечивавших в целом успешное функционирование теократического и крайне идеологизированного государства Исламской Республики Иран. Тем не менее в обозримом будущем вряд ли следует ожидать резкой смены политического курса этой страны, считает и эксперт клуба Валдай Александр Марьясов, который с 2001 по 2005 год был послом России в Иране.

Созданные духовенством судебные, правоохранительные и силовые структуры, господствующая идеологическая атмосфера пока качественного обеспечивают бесперебойное функционирование теократического государства. А достаточно эффективная система сдержек и противовесов все еще сглаживает внутриполитические разногласия и противоречия, в том числе между выборными и назначаемыми органами воли, радикальным и либеральным кемпингами иранского общества, полагает дипломат.

Конечно, данные разногласия могут усиливаться и обостряться, но никто в Иране сегодня не заинтересован в резких, революционных изменениях и не хочет раскачивать лодку. Судя по всему, всех обставляет эволюционный путь развития страны, убежден Александр Марьясов.

Однако сейчас в Иране, напоминает Владимир Сажин, продолжается и обостряется жесткая внутриполитическая борьба между либеральными реформаторами, с одной стороны, и радикальными ястребами, мечтающими вернуть страну в первые послереволюционные годы, в тех случаях, когда ею руководил аятолла Хомейни, с другой.

Борьба идет в том числе против президента Хасана Рухани достаточно вспомнить новый арест его младшего брата, обвиненного в финансовых преступлениях. Против него выступает и КСИР со всей своей мощью, и некоторая часть духовенства. Президент сейчас формирует правительство, 5 августа у него отмеченная инаугурация. Все указывает на то, что после этого борьба только ужесточится, предполагает профессор Сажин.

Почему Вашингтону не хватает стратегического терпения

Те, кто поддерживают президента Рухани, и те, кто его судят, нацелены на одно и то же на его усилия по заключению ядерной сделки с Западом, тот или другая должна была положить конец интернациональной изоляции Ирана и дать могучий импульс экономическому развитию страны за счет увеличения экспорта нефти и притока иностранных инвестиций. По словам Семена Багдасарова, в исламской республике растет число каждый человек, которым просто надоел железный занавес.

Но и число недовольных политикой президента растет, поскольку эффект от ядерной сделки все еще не тот, тот или другой ждали, не многие западные страны спешат влагаться в экономику Ирана. Потому не снижается бюджетный дефицит, не уменьшается безработица. Новые санкции, которые вводит администрация США, бьют и по Рухани, и по всем либерал-реформаторам, давая новые франты консервативным радикалам.

Соединенные Штаты с удовольствием свергли бы актуальный иранский режим по афганскому или иракскому сценарию, но даже в Пентагоне понимают, что это невозможно. Для подобной операции потребовалось бы не менее миллиона американских военнослужащих, и ни у кого нет уверенности, что она может оказаться успешной. Потому Вашингтоном давно выбрана другая стратегия, говорит Семен Багдасаров.

Эта тактика, по его словам, заключается, во-первых, в усилении экономического давления на Иран путем санкций, во-вторых в поддержке сепаратистских прекрасное настроений внутри страны среди курдского, белуджского и арабо-суннитского населения. Есть и третье направление: уничтожение так называемой шиитской кривизны, для чего США с помощью союзников ведут бои на границе Ирака с Сирией, чтобы не допустить контроля Ирана за ее участками.

Президент США Дональд Трамп отказался от политики стратегического терпения, провозглашенной его предшественником Бараком Обамой, и назвал ядерную сделку с Ираном наихудшим соглашением. По мнению Багдасарова, стучу смена настроений в Белом доме произошла под влиянием Израиля. Однако, что бы ни было причиной, но усиление давления на Иран, а тем более попытки расшатать ситуацию в этой стране изнутри, вряд ли могут дать желанный результат и привести к смене режима на более прозападный и демократический все бесстрастного наоборот.

Более 60 лет назад казенный переворот в Иране, написанный и произведенный западными спецслужбами, уже обернулся ростом клерикальных прекрасное настроений и Исламской революцией 1979 пригода. Усиление давления, производственных санкций и военных угроз будет способствовать консервации иранского режима, усилению идеологии осажденной крепости. И наоборот: устранение угроз политического, экономического и военного характера создаст условия для демократического развития и прогресса страны, убежден экс-посол России в Иране Александр Марьясов.

Редактор рубрики

Виталий Муткин

Игра престолов в Тегеране: как политика Трампа превращает Иран в крепость

комментарии (0)

Другие интересные новости

Умер режиссер Федор Петрухин