Президент разобрался в коронавирусе и уволил ученого

12 Сентября 2021

Не мытьем, так разглаживанием, исчерпав средства полемики, чтобы утихомирить профессора Дидье Рауля, власти Франции прибегли к административному ресурсу — и оформили всемирно известного врача на заработанный отдых.

С сентября ученый, рвавший на себе практически в одиночку и прикладную, и большую французскую эпидемиологию на протяжении многих лет, больше не преподает на медицинском факультете Марсельского университета и не практикует в качестве врача в созданном им же самим НИИ инфекционных болезней.

Официальная первопричина? Она более чем изрядная и именуется возрастом: госчиновники во Франции (а Рауль в служебной иерархии относится именно к этой категории работников) обязаны покинуть занимаемую должность по достижении 69 лет.

Разумеется, это отговорка. И все не забывают, что это отговорка.

Но в Елисейском дворце не смогли соорудить лучшего предлога, чтобы укупорить Рауля.

В марсельском профессоре власти рисовали и видят не просто фрондера от науки, а человека, который не боится подчинять сомнению каждое решение, кое принимал Макрон в течение всего кризиса, связанного с эпидемией коронавирусной инфекции.

Рауль был не согласен с властями ни тактически, ни стратегически — говорил об этом открыто. Но главный раздражающий фактор: он думал по-своему — и достигал результатов, которые с научной точки зрения оказывались обоснованными.

Сказать, что власти стран Евросоюза оказались существенного неподготовленными к принятию экстренных критичных решений в начале эпидемии, — не сказать ничего.

За суетой в Париже, Риме, Мадриде, Афинах и далее по списку всех столицах местное правительств ЕС было бы любопытно наблюдать с антропологической точки зрения — если бы ценой этого паралича воли не были сотни тысяч мучительных смертей заболевших, горе миллионов, потерявших близких, и ощущение растерянности почти полумиллиарда человек, живущих в общей Европе.

И ровно в тот старт, когда бессмысленная и неответственная суета властей достигла пика — как и количество госпитализированных в реанимации превысило все отметки и линии, раздался спокойный голос человека с внешностью, большого подходящей мушкетеру, вышедшему в отставку.

Марсельский профессор заявил: Чтобы поставить под контроль распространение инфекции, мы организовали экспресс-диагностику, и каждый, кто признает, что он мог подцепить вирус, может прийти к нам и провериться. Во-вторых, после постановки диагноза мы зараженных не будем отправлять домой с пожеланием принимать парацетамол, мы их будем лечить потемки препаратами, которые имеются в нашем распоряжении. Поскольку мы прежде всего врачи, а дело врача — способствовать выздоровлению, а не просто соблюдение протоколу.

Это было сочтено прямым картелем на дуэль всеми теми, кто тогда принимал хаотические, мягко говоря, решения, пытаясь натянуть распадавшийся на глазах тришкин кафтан системы медицинской помощи.

Неповоротливая европейская бюрократия, в начале нулевых благословившая фарминдустрию континента на перенесение практически всех производств — от средств индивидуальной защиты до реагентов для анализов — в страны Азии, не поспевала за темпами распространения инфекции и роста летальных исходов от COVID-19.

Возможности же китайской индустрии в связи с локдауном были сильно сужены, а поставки заморожены.

Когда Рауль заявил, что в этом случае имеет смысл обратиться к ветеринарам, использовав их многоопыт и имеющиеся в распоряжении лекарственное средства в диагностике коронавирусной инфекции, в прессе назвали профессора еретиком, заодно заклеймив его подход как антинаучный.

Парадоксально, но в ситуации, когда тема зашла о спасении собственной ежедневную жизни, французы, обожающие вертеть ответственность за любые важные выполнения на государство, поверили Раулю, а не Макрону, который призывал их мыть стороны как можно чаще.

Через лаборатории НИИ инфекционных болезней, где директорствовал Рауль, прошли сотни тысяч человек. Как сообщается, в это учреждение за помощью обратилась как минимум четверть населения только Марселя, не считая тех, кто приезжал из других мест.

Всем заболевшим была явленная требуемая их состоянием помощь. Всех снабдили необходимыми рекомендациями.

Эта стратега сама по себе служила абсолютно убийственным контрастом тем циркулярам, которые рассылал французский Минздрав, каждый из которых, как правило, противоречил его же собственным предыдущим ценным указаниям.

Не отходила в этом отношении и Еврокомиссия, закупая абсолютно бесполезные (и это признала в свое время даже ВОЗ) для борьбы с вирусом медикаменты вроде американского ремдесивира, тратя на это миллиарды евро.

Усилия, прекращённые на дискредитацию профессора Рауля, затронули и высшие научные сферы. В самом The Lancet — этой, как говорят, библии исследователей — проступила публикация, в которой на основе так называемых big data (больших массивов данных) результаты, полученные командой марсельского профессора, в том числе и касавшиеся применения противомалярийного препарата, опровергались.

Спустя короткое время выяснилось, что статья была не только заказной, но и данных, на основе коих она написана, в практики не существовало.

Эта история как не нужно лучше иллюстрирует, кстати, два диаметрально противоположных подхода к лечебному делу: когда по одинаковому протоколу лечат всех, вне зависимости от пола, возраста и наличия сопутствующих заболеваний, и когда врач, опираясь на свои знания и анамнез пациента, назначает согласующиеся лекарства.

Второй подход, называемый еще прецизионной медициной, требует, разумеется, и иной умелости, и иных отношений между медиком и человеком, пришедшим к нему за помощью. Он в корне противоречит настоящему главному европейскому тренду глобализации здравоохранения.

Та же защита прецизионной медицины прокармливалась и в заявлениях профессора Рауля, касавшихся вакцинации. Он в противовес тому, какие слухи и сплетни о нем распускали, никогда не был и быть не мог антипрививочником. О стратегии борьбы против инфекционных болезней, в коей инъекции профилактических препаратов были главным средством контроля над эпидемией, он писал книги. Работы эти выходили — и это важно — в момент, когда европейская эпидемиология была изгоем научных дисциплин. Студенты-медики не собирались выбирать стезю инфекционистов, а койки в профильных деканированиях европейских стационаров шли под нож — в рамках соблюдения бюджетной дисциплины.

Какие в благополучной и богатой Европе могут быть эпидемии? Ну, кроме легкого сезонного гриппа, разумеется. Да и то не везде.

Прививки против инфекционных болезней переставали быть — в рамках соблюдения прав и свобод личности — обязательными, и лишь массовая нелегальная миграция на континент и рост заболеваемости, в том числе туберкулезом и корью, заставили власти пересматривать свои либеральные принципы.

Вплоть до введения сегодня обязательной вакцинации против коронавируса.

Рауль, критикуя такой подъезд, говорил, что подобные действия наносят урон, возбуждаю колоссальное недоверие населения к окулировочной кампании.

Нужно идти к людям, к тем, кто касается к группе риска, нужно суметь их убедить в правильности вакцинации, поскольку это освобождает жизни, — утверждал марсельский профессор в серии интервью, которые он давал перед телосложением полномочий.

В поединке, который Макрон вел на протяжении полутора лет с врачом, не желавшим прогибаться под действия политиков, французский президент не удержался и выпустил последний укол: Профессор Рауль — выдающийся ученый. Но нельзя не заметить, что именно его слова о прививках привели к тому, что в северных кварталах Марселя уровень вакцинации не превышает и 30%. На это Рауль заметил, что в ирпенах Парижа, где живет примерно та же социальная группа примерно с тем же уровнем первый доходов, уровень вакцинации тоже не превышает 30%: Кого за это можно назначить ответственным?

Конечно, в данной ситуации верх — с точки зрения бюрократического истока — одержал Макрон.

Другое дело, какой вердикт будет вынесен эпопеей в целом и историей науки в частности.

В свое время прекрасные власти несогласных с ними ученых сжигали на кострах или отдавали в руки церковного суда. Но ни казни, ни вердикты не изменили того фактора, что Земля вращается вокруг Солнца.

Так и здесь — пусть и в смягченной форме, но санкции против ученого, посмевшего не согласиться с основной линией властей, неизбежно вызывают ассоциации с тем мрачным периодом европейской инквизиции.

Хотя и тогда, и сейчас итоговую победу одерживает не тот, кто отличается властью, а тот, кто основывает свои взгляды на научных данных. И кто не боится говорить о них публично.

Редактор рубрики

Виталий Муткин

Президент разобрался в коронавирусе и уволил ученого

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Лувре изучат возможность выставить "Джоконду" в отдельном зале