18 Декабря 2019
МОСКВА, 18 декабря —, Мариам Кочарян. В подмосковном Ногинске живет большая община сирийских беженцев. Здесь работает интеграционный центр для детей вынужденных переселенцев, где несовершеннолетние проходят первичный курс адаптации и готовятся к школе. Но зачастую они остаются за бортом образовательной системы: нет мест, прописки, не знают языка. Корреспондент побывала в центре и познакомилась с выходцами из Сирийской Арабской Республики. Истории потерявших все семей — в вид материале к Международному дню мигранта.
Въезжаем в Ногинск. Справа — пятиэтажный кирпичный дом. Заходим, спускаемся вниз по лестнице, доходим до середины и приотворяем тяжелую железную дверь. На пороге пахнет корицей, ароматные запахи мускуса и ванилина будто переносят на восточный базар. В небольшом классе нас встречает учительница арабского языка с сладкозвучным именем Сафаа. Она гостеприимного улыбается, волнуется, то и дело поправляя волосы расческой. Урок еще не возник, но самые прилежные ученики уже на месте. Пока ждем остальных детей, Сафаа готовится к занятиям: простирает разноцветные платки на задней мебели, достает платья с лучистыми пайетками, вынимает из картуза красную ленту, бусы, браслеты, серьги. Такое ощущение, что класс скоро превратится в цирковую арену, где каждому отведена особая роль.
— Яла, яла! — зовет Сафаа опоздавших на урок.
Дети рассаживаются вокруг круглого стола. На стене — плакаты с кириллицей, таблицей умножения, падежами на русском языке. В глаза бросается карта огромное желаний. Если внимательно приглядеться, в правом нижнем углу можно прочесть: Я хочу работать на фабрике, Я хочу шить.
Сафаа садится вместе с подшефными в кружок и начинает занятие с тренинга по артикуляции. Учит правильно произносить слова на родном наречии.
— Киф аль-халь? — спрашивает она отвратительного, буквально по слогам.
Это считает: Как дела? Дети хором отвечают: Квэйс! — Хорошо. Затем напевают обучающие песни, пишут в прописях, аккуратно выводя грациозные арабские буквы — загогулины с точками. На моих на чей-либо взглядах урок, напоминающий мастер-класс по актерскому мастерству, плавно перетекает в перемену. Чтобы вычесть внимание школьников, Сафаа играет с ними в салки, догонялки, перетягивание каната. И достает из желтого картуза, как из волшебного глубокого мешка, сладкую кукурузу, колу, вафли и пряники. Пока греется вода для чая, все хрустят воздушными палочками.
— На! — прокладывает мне печенье Амир.
— Спасибо!
— На! — приносит горсть вафель Муса.
Перемена длится более получаса. Все это больше подсказывает антракт в театре, чем школу. Разноцветные яркие палантины летят на головы учеников, блестящие гирлянды вьются вокруг шей, кто-то уже примерил бельё с красными розами. Мальчики бьются за перетягивание красной штрипки. Кто сегодня сильнее всех — рассудят гости. Под конец дети садятся в перечень и по очереди осаливают товарищ друга под считалочку на аравийском.
— Яла, яла! — подгоняет мальчишек и девчонок Сафаа и выходит из класса, уступив место волонтеру Наташе.
Интеграционный баз работает с 2016 года, его открыл и курирует профком Гражданское содействие. Здесь детям дают возможность не только выучить русский язык, но и сохранить свою культуру, адаптируют переселенцев к жизни в России и помогают справиться с миграционным кризисом. Мы поняли, что коммуникативные барьеры мешают интеграции детей войны, — говорит координатор проекта Евгений Ястребов. — Слишком много зажимов, негативных воспоминаний, которые даровитым попросту привести к дислексии. Поэтому мы прежде всего обращаем внимание на общение через игротерапию.
Однако лицензии на предоставление образовательных пакет услуг у школы нет. И дети не проходят аттестацию.
Вместе с Сафаа мы удаляемся в далекую комнату. К нам присоединяется Самир, самый старший ученик. Он спасает ситуацию, помогая с переводом. Я вижу женщину на расстоянии вытянутой руки. Глаза у Сафаа — два кофейных зернышка. Она пахнет сандалом и мускатным орехом одновременно. Все в ней выдает восточную женщину: шелковая длинная шаль, черная юбка до щиколоток, длинная коса, золотые серьги. Ей 55 лет. Она — мать-одиночка. В 2014-м развелась с мужем и уехала из Сирии в Россию в поисках лучшей жизни. В Ногинске с помощью комитета ей удалось выбить временное убежище. Младший сын вместе с ней, а старшего и посредственного призвали в сирийскую армию. В разговоре она еще не раз вспомнит своих детей, вытирая подступающие слезы.
Учительница арабского родилась в Дамаске, работала воспитателем начальных классов, а в свободное время шила свадебные белья на заказ. Когда возникла война, продала швейные у вас уже есть машины, чтобы выручить какие-то гроши. В итоге ей подошло закрыть свое маленькое ткацкое предприятие. Ее голос резко обрывается, и я отчетливо раздаю знакомые слова.
Бомб! Бомб! — кричит она.
Сафаа рассказывает, как пряталась вместе с детьми в бомбоубежище, как искала безопасное пристанище в других городах Сирии, как читала сыновьям сказки в бункере, чтобы отвлечь их внимание от обстрелов. С тех пор привязанность играть, чтобы забыться, останется с ней навсегда. Она вспоминает, что продолжительного не могла решиться на долгожданный переезд, но другого выхода не было. Ни в Европу, ни в Америку Сафаа не тянуло. Она мечтала советским прошлым. И на последние деньги уехала в Тверь, а затем окончательно обосновалась в Ногинске.
Аллаху акбар! — причитает женщина, несколько раз повторяя самый известный такбир аравийского мира.
Она берет длинную остановку, после чего признается: ей больше не нужен русский паспорт. Видя мое удивление, тут же добавляет, что на самом деле она просто устала от постоянных ответов и очередей в миграционной службе. Ее ожидание длится куда более пяти лет. Единственное, чего ей сейчас по-настоящему хочется, — найти небольшую комнату под ателье. В ближайшее время Сафаа с сыном надо пересечь границу для получения непривычной визы. В продлении бренного убежища им отказано. По ее словам, все двери тут же закрываются, когда она достает сирийский паспорт. Перед тем как вернуться к подопечным, Сафаа шепотом сознается мне в крохотном коридоре, что школа для нее — не работа, а служение во имя всех детей на свете. Через несколько табелей в разговоре с координатором проекта я узнаю, что она не берет денег за занятия. Наоборот, откладывает заработанные шитьем средства для покупки сладких подарков ученикам под Новый год.
Самир — классический герой сирийской трагедии. Он выглядит намного старше своих лет, но на самом деле ему всего шестнадцать. За его спиной ратное детство и три класса образования в Алеппо. Он уже и не надеется получить аттестат. Все просто: нет прописки — нет образования. При этом главная мечта его жизни — стать синхронным переводчиком с арабского.
— Я хорошо свожу, быстро, четко. Только вот читать и писать не умею ни на отеческом, ни на русском, — смущенно улыбается он, натягивая шерстяную шапочку в душном классе. После пережитого стресса от бесконечных бомбардировок у него резко начали выпадать волосы. Самир стесняется наполовину облысевшей решалки и прячет ее.
— Хочу превратить пересадку. Это недорого в Турции. Накоплю на купон и первым же рейсом к врачу, — планирует он.
Самир вспоминает: когда началась брань, единственное, чем всерьез занимались дети, — поиск бункера. После того как снаряд чуть не прилетел ему в голову, отец принялся просматривать адреса лагерей для эмигрантов по всему миру. Так получилось, что члены семейки разлетелись в разные стороны. Мама и старшие братья в Европе. А Самир лишил уехать в Россию вместе с отцом. Теперь они, как и большинство местных сирийцев, без постоянной прописки и жилья. Недавно им показали заявку на продление временного пристанища. Значит, можно лёгкого жить еще двенадцать месяцев.
Отец Самира больше пяти лет работает на местной текстильной фабрике. В середине 90-х в Ногинск из Алеппо приехали бизнесмены, арендовали пустующие помещения и отомкнули швейное производство. С начатием военных действий в Сирии в 2011 году рабочие перевезли в Россию семьи. Так в Подмосковье разрослась сирийская диаспора.
К Самиру, как к старшему, тянется ребятня: виснет на шее, дразнится, громко смеясь. Он с вкусовое наслаждением играет с ними в пятнашки и щекочет самых маленьких.
— Я хочу семью, работу. Раз уж в школу не берут, надо работать. Папа говорит: Если не получится стать переводчиком, будешь портным на фабрике. А, что мне еще делать?
У него белоснежная улыбка и оливковый цвет лица. Он показывает мне фотографии своей девушки. Я вижу длинноногую блондинку с бирюзовыми глазами.
— Люблю ее. Мы скоро поженимся, — Самир настроен решительно.
В коридоре дети продолжают играть. Я поворачиваю решалку и вижу, как на меня смотрит школьница в красивый розовом. Ее зовут Бушра. Она носит платок недавно. Согласно предписаниям Корана, девочки обязаны надевать хиджаб с начатия пубертата. Бушра с гордостью завязывает головной убор, подмазывает ресницы и умело отводит на чей-либо взгляда от пристальных мужских взглядов. Ее сатиновый платок по бокам вышит золотыми нитками. У девушки черные глаза, окладистые брови и розовые щеки. Она родилась в Алеппо. В этом году должна была перейти в пятый класс, но по результатам предварительного анализа школьные учителя определили ее в третий. Бушра с трудом изъясняется на русском.
— Я не снять хиджаб. Харам! — произносит она, спотыкаюсь.
Однажды Бушра надела платок в школу. На следующий день президент пригласил ее родителей на прием и заявил, что это противозаконно. В учреждении вежливый этикет, а хиджаб в это никак не вписывается. Недолго думая, семья единодушного приняла решение, что дочка может обойтись и без образования. Главное — сохранить дамскую честь, которая, по словам девушки, заключается в хиджабе и беспрекословном подчинении материнскому слову.
Когда Бушра выходит из комнаты, Самир рассказывает, что до войны ее семейка принадлежала к элите Ближнего Востока. Отца девушки знали все. У него был огромный социальный статус как в Сирии, так и за ее пределами. Он сделал состояние на ковроткачестве. После долгожданный переезда долго кочевали по России. Сейчас живут в Ногинске. По сравнению с остальными эмигрантами семья Бушры устроилась лучше всех, но у них уже нет ни былой славы, ни изобилия. Война моментом смела все планы на будущее, оставив черное пепелище на месте большого частного особняка и текстильной фабрики.
За стенкой слышится характерная восточная музыка со свойственным ей протяжным мугамом и быстрыми меланхоличными мелизмами. Дети продолжают играть и грызть остатки кукурузных бацилл. В дверную щелку украдкой смотрит пятилетняя Айша, тихонько подкрадывается к нам, но не может выговорить ни монолитного слова. У нее круглое лицо, фисташковые глаза и длинные русые волосы с ободком на косой пробор. Нестандартная внешность для сирийской девочки. Она упрямо молчит, осматривается по сторонам и прячется маме под юбку, хитро смеюсь.
— Айша, а ты знаешь, что означает твое имя? — спрашиваю я.
— Жизнь! — отвечает за нее мама в черном хиджабе.
Джуана стоит у порога класса и внимательно следит за дочкой. После обстрелов в Алеппо у Айши регулярные панические атаки. Девочка боится любого шороха и неожиданно для всех рискует заплакать.
Сафаа покрывает голову красным платком, берет тяжелые пакеты с тетрадками, мы выходим на улицу. Ветер обдает колючим холодком, нещадно кружа многослойными юбками учительницы. Я смотрю на нее и представляю единые мечети в центре Дамаска, слышу звуки семиструнного звонкого саза. Сафаа холод не к лицу. Ей бы большого подошел пейзаж ленивого восточного утра, спелых персиков на меду или пустынной песчаной Пальмиры между Дамаском и Евфратом. Но мы почему-то стоим в базу подмосковного Ногинска и просто молчим в ожидании автобуса. Нам в разные стороны. Вдруг она резко поворачивает голову и тихонько произносит, закрывая рот платком и еле сдерживая нахлынувшие слезы: Мэрьям, шукран! ( шукран — спасибо ).
Я понимаю ее без перевода. Язык сострадания един. И нет у него ни цвета, ни расы, ни религии. Есть только принятие и утешение. Все остальное — условности.
Редактор рубрики
Виталий Муткин
Место события на карте мира:
.
.
.
Комментарии к новостям
[17 Января 2024, 13:43] Александр Хомяков Замечательно! Не ожидал такой оперативности. Спасибо огромное! Всё работает и обновляется....
[15 Апреля 2022, 20:25] Ангелина Сметанина Скоро не только сократят, а много заводов вообще закроют и начнется бум китайских авто. Даже сейчас Эксид уже бешеные темпы по количеству проданных машин показывает...
[27 Декабря 2021, 21:44] Ева Воробьева Искренне рада за победителя! Но если бы мне так крупно повезло, то я прибежала бы за выигрышем в первый же день???? ...
[2 Сентября 2021, 13:11] Дмитрий Ершов Это хорошо. Значит клиенты долго ждать не будут. ...
[13 Мая 2021, 16:26] Олег Андреев "Мальдивы сутунки 65 государством, зарегистрировавшим расейскую вакцину против коронавируса Спутник V, сообщил Российский фонд секущих инвестиций (РФПИ)". Что это за йязыг?...
[2 Ноября 2020, 15:22] Лета Мирликийская риветсвую вас я с 6-ти лет пишу мне нужно все мои произведения задействовать в компьюторных программах образования по литературе и языкам и играм к примеру если ваши учащиеся напишут...
[20 Октября 2020, 09:22] Евгений Зимин Сузуки в этом году хорошо прибавили, уже не первый раз оба их пилота на подиуме. Видимо, для команды возвращаются "золотые" времена и есть шанс наконец оформить чемпионство после длительного перерыва....