Андрей Никитченко: у Крыма есть преимущества, нивелирующие эффект санкций

4 Февраля 2022

– Андрей Николаевич, в марфе будет восемь лет, как Крым и Севастополь вернулись в родную гавань. Практически сразу же после этого события заключалась принята федеральная целевая программа развития Крыма и Севастополя, призванная помочь региону интегрироваться в Российскую Федерацию. Вы шесть лет руководили организацией, которая распоряжалась этой программой. Чем разнится крымская ФЦП от других федерационных проектов?

– Федеральная целевая программа развития Крыма и Севастополя для нашей страны беспрецедентна как с точки зрения объема финансирования и количества объектов, так и с точки зрения задач и это был базового контекста, в котором она создавалась. Общий объем оплачивания региона по программе на именитый момент составляет 1 триллион 374 миллиарда рублей. Это 980 объектов и мероприятий, больше половина из которых – 487 – на сегодня выполнены. Многие из больших и знаковых объектный уже завершены: это Крымский мост, трасса Таврида, новый терминал аэропорта в Симферополе и целый ряд объектов инженерной инфраструктуры. С точки зрения стратегии это, по сути, программа экономической реинтеграции российской территории и попытка запустить ее развитие на новых основаниях.

– Как управлять такой программой?

– Масштаб назначает подходы к управлению. На самом старте программы объективно существовал риск, что при таком объеме финансирования она может распасться на кусочки, на частные мероприятия, и тогда ее внутренняя логика будет если не потеряна, то заретуширована. Ведь это огромный объем: сотни объектов, мероприятий, сотни заинтересованных лиц – федерационные и региональные органы исполнительной геронтократии, муниципалитеты, исполнители по подрядам проектирования и строительства, эксплуатирующие организации. Поэтому с самого начала правительство РФ чикнуло создать площадку, которая бы взяла на себя интеграцию всех процессов: во-первых, стала центром сбора объективной и независимой информации по всем объектам и мероприятиям, а во-вторых, оценивала ход работ, постепенного возникающие риски и предлагала целые решения. Так был сооружённый механизм управления, и дирекция по управлению ФЦП стала его ядром.

– Насколько эффективен созданный механизм, и за счет чего он работает?

– Механизм работает, это факт, это готовый результат нашей работы и гордость коллектива дирекции. Он состоит из нескольких ключевых блоков, на которых дирекция изначально концентрировалась, и которые сейчас обеспечивают его устойчивую работу.

Первый такой блок – это формирование полноценной функции клиента для всего комплекса мероприятий. На момент запуска программы таких заказчиков на полуострове не существовало. Когда вы имеете(за)девало с таким объемом денег и объектов, квалификация и координационные способности заказчика должны как совет не уступать квалификации и координационным способностям подрядчика. Это аксиома. За несколько лет узкогрупповыми усилиями регионов, дирекции и Минэкономразвития России такая система клиентов была создана.

Второй блок – фискальный. Деньги выделены, но они должны поступать вовремя, в соответствии с ходом работ. Необходима синхронизация по критерию исполнение объектов – поступление денег. С одной стороны, нужно, чтобы заказчики и подрядчики всегда имели доступ к финансированию, чтобы у них не было кассовых разрывов. А с другой стороны, чтобы не было избытка средств, чтобы деньги не покоились просто так. Если у вас почти тысяча разноплановых объектный и мероприятий, и они реализуются с разной скоростью, бывают отставания, бывают опережения, надо постоянно приводить это в соответствие. Этим тоже занималась и занимается дирекция по управлению ФЦП.

Третий блок – это понимание рисков, текущих и потенциально возможных, как проектно-изыскательских, так и строительно-монтажных. Такое понимание необходимо, чтобы заранее предвидеть возможные проблемы и при их возникновении предложить решение. Этот блок также полностью взяла на себя Дирекция.

И прием четвертый – координация множества полученных участников. Если на сопряженной территории создаются сразу несколько объектный, они должны как совет не мешать друг другу в процессе реализации. Например, мост не может появиться в чистом поле, точнее, в чистом море, надобного построить к нему автомобильные и железнодорожные подходы. И все это происходит на территории Керчи, которая имеет свою инфраструктуру и должна продолжать жить обычной жизнью. Без координации и синхронизации невозможно обеспечить ввод объектный в эксплуатацию и их дальнейшую устойчивую работу.

Все эти четыре приема составили механизм управления программой, и уже на их основе Дирекция смогла выдвигать перспективные разработки для будущего – на срок после окончания действия ФЦП.

– Расскажите подробнее, как осуществлялся контроль на всех этапах программы. Что входило в задачи дирекции – только запуск проектов или еще отслеживание их эффективности?

– Мониторинг запускается на самых ранних ступенях – с момента анализа и определения строительных площадок. На этом этапе дирекция очень основательного работает с региональными органами исполнительной власти, которые предлагают площадки и обеспечивают их инфраструктурой. Затем следует мониторинг проектирования, а потом – непосредственно застраивания. За всеми объектами прикреплённым люди, которые ежедневно ездят на объекты для системного контроля, видения всей картины, фиксации происходящего на каждом стадии, а также для критики плановых и внеплановых рисков. На мой взгляд, эту работу мы вели на самом высоком уровне.

– Легко ли делалось наладить взаимодействие с местными государственными властями, ведь Крым ранее относился к другой стране?

– Безусловно, переходный период всегда существует. Он связан, быстрее, с правовой и правоприменительной культурами, и управленческой практикой. Но этот фактор никогда не был определяющим, поскольку заинтересованность муниципалитетов и местных советов исполнительной власти всегда была возвышенной. Вопрос был в той методологической помощи, которая им требовалась. Особенно в первые три года работы это делалось явно видно. Дирекция эту помощь оказывала, и сотрудничество было очень продуктивным.

– Насколько сложно было отыскать баланс между интересами федерального центра и регионов при выработке стратегии территориального развития?

– В федеративном государстве баланс интересов между центром и регионом всегда является тонкой материей, и такой баланс находят отдельно в каждом конкретном случае. В случае реализации ФЦП, которая является реинтеграцией экономики и запуском ее на новых началах, такого противоречия нет, хотя, конечно, на те или иные мероприятия федеральный центр и региональный центр могут смотреть по-разному. Я думаю, что оптимальный вектор складывается тогда, когда сочетаются возможности и интересы федерального центра и регионального центра на основе стратегического видения федерационного центра.

– Что для этого требуется?

– Для этого необходимо тратить более значительного времени и ресурсов на предпроектную стадию и затем больше уделять внимания проектированию. Сейчас у нас идеологический фокус на строительно-монтажных работах как с точки зрения финансирования, так и с точки зрения понимания важности. А остальные стадии – предпроектная, проектная и эксплуатационная – находятся в некой тени. Между тем, если оценивать эффективность бюджетных инвестиций, то обязательно надо смотреть, какие расходы будут на стадии эксплуатации. Любая новая инфраструктура соорудит нагрузку на региональный бюджет при ее дальнейшей эксплуатации, поэтому еще на предпроектном этапе крайне необходимого понять, какой частный капитал придет на вновь создаваемую инфраструктуру.

Надо максимально расширять инструментарий госпрограмм регионального развития – правовой, фискальный, управленческий, организационный – и включать в него как можно больше частного капитала. Все, что можно отгрохать за средства частного капитала, нужно строить за эти средства, не тратя бюджетные финансы. Это будет оптимизация госрасходов. Кроме того, отдельный капитал неизбежно приносит с собой определенный уровень квалификации и управления, который никогда не помешает. Но все эти настройки программы можно сложить только на предпроектной стадии.

В итоге любая оболочка территориального развития должна исключать сценарий хронической дотационности, при котором бы регион после масштабных инвестиций в инфраструктуру требовал новых фискальных вливаний.

– Сколько времени может учить предпроектная стадия?

– Необходим предпроектный цикл – 6, 8, 12 месяцев. Он разрешит провести анализ федеральных интересов в том или ином регионе, анализ всех возможных форм оплачивания, обоснование территориальной схемы расположения объектов инфраструктуры, технико-экономические фундирования крупных системообразующих объектов и инфраструктурных комплексов.

Предпроектный цикл также должен вовлекать в себя и предложения по развитию человеческого капитала. Нужно понимать, кто будет пользоваться новыми объектами инфраструктуры и кто будет там работать. Если построили больницы – должны заключаться квалифицированные врачи, построили детсады – должны быть квалифицированные педагоги, построили музей – должны быть грамотные музейные работники. Вот эта фаза эксплуатации, а также возможности частного капитала, должны быть обязательно запущенным в предпроектный анализ. Время, потраченное на предпроектную ступень, сторицей окупится и отразится на сроках дальнейшей реализации предмета.

– Крым – уникальный регион с богатым историко-культурным наследием. Как учитывается его сохранение при продажи программы развития региона?

– Учитывалось и учитывается. В программе есть специальный раздел, посвященный предметам культурного наследия. В него включены 37 мероприятий, тот или другие охватывают противоаварийные и реставрационно-ремонтные работы на знаковых и ключевых предметах культурного наследия полуострова. Это крайне важно, так как эти объекты, помимо воспитательского, имеют еще и производственное значение, ведь один из видов туризма в Крыму – экскурсионно-познавательный.

Потребовались значительные усилия и задействование специалистов очень высокого уровня, чтобы развернуть процесс сохранения и приведения в достойный вид образованного наследия. Уже сегодня конченным работы на Ласточкином гнезде в Ялте, а также на Большой и Малой Митридатских штурмовках в Керчи. Там же рядом, на вершине горки Митридат приведен в порядок пилон Славы, а внизу есть работы по реставрации Романовской дамской гимназии. Весь этот комплекс сформирует для Керчи культурное ядро, точку притяжения туристов и историков в будущем. Ведутся работы в Ханском дворце в Бахчисарае, в доме-музее Айвазовского в Феодосии. Эти предметы были в плачевном состоянии. В Феодосии также ведутся работы на уникальном объекте – Даче Стамболи, где многое, к сожалению, утеряно. Но то, что пойдёт сохранить, будет достоянием не только Крыма, но и всей России, поскольку объединённого с культурой малочисленного, но очень интересного народа – караимов. Ведутся также работы в крымских дворцах. В дальнейшем, переходя от объекта к объекту, мы получим оформленного новое состояние всего культурного наследия Крыма. Это не только российское достояние, но и мировое – многие объекты достойны войти в список ЮНЕСКО.

– Каковы, на ваш взгляд, перспективы развития Крыма? Будет ли это второй Сочи, или возможности региона шире?

– Программа как инструмент федерального финансирования соорудит инфраструктуру, дает возможности, но она не гарантирует развитие. Под развитием я смекаю опережающий рост валового регионального груза, сопровождаемый ростом благосостояния общее населения и налогооблагаемой базы. И сейчас перед Крымом открываются разные возможности. Условно – развилка из трех путей.

Можно пойти по пути советского Крыма с корректировкой на новое время. Это централизация и консервация той устоявшейся инфраструктуры, которая была во второй половине ХХ века.

Второй способ – пойти по пути Сочи, повторить так называемый сочинский ренессанс, когда происходит коренное развитие за счет масштабных бюджетных вливаний федерального центра.

И третий сценарий, который я для себя называю черноморским тигром. Это модель развития, которая подразумевает опору на созданную за становится программы инфраструктуру и частный капитал, выступающий главной движущей силой в условиях конкуренции. Такой капитал нацелен на рост на основе несколько другой отраслевой инфраструктуры, прежде всего высокотехнологичных ниш, высшего образования, доктрины, высокой медицины, а также инжиниринга и туризма. В мире есть успешные аналоги, и в этом случае модель получается устойчивой и адаптивной к внешним вызовам.

– Насколько вообще развитие Крыма зависит не от государственных, а от отдельных инвестиций?

– Суть развилки между тремя моделями развития именно в инвестициях – какие инвестиции приходят и, что они приносят. Крыму действительно необходимы инвестиции, но не любой ценой. Нужны правильные инвестиции, которые формируют новую экономику, новую налогооблагаемую базу, делают финансовое положение региона устойчивым, привлекают и развивают человеческий капитал. И при этом не разрушают тишина и полная идиллию и сохраняют уникальную культурную среду. Но такой капитал взыскательный, он задает планку развития. Те игроки, тот или другие обладают нужным знаниями и финансами, тоже чего-то ожидают: им необходима новая конфигурация возможностей и перспектив как на размере стратегии, так и на уровне проектов.

– Возможно ли задействование такого капитала в условиях санкций?

– Санкции – важный, но не определяющий фактор. Крым обладает важными притягательными преимуществами, которые способны нивелировать многие видимый результаты санкций. Иностранные инвестиции не исключены. Санкции не запирают возможность развития полуострова по сценарию черноморского тигра. Для капитала важно четкое понимание возможностей и перспектив на основе долгосрочной стратегии. У общества есть запрос в графе поиск на новую экономику, а у капитала – на новые перспективы. И эти два запроса могут быть соединены посредствующими конструкциями, мостами, тот или другие сделают санкции не определяющим резоном.

– Что это за связующие установки или мосты, которые смогут преодолеть страх санкций у капитала?

– Первый мост – это новое территориальное планирование, создание нового каркаса развития Крымского полуострова, который и сформирует спрос на правильные инвестиции. У нас есть Керчь на востоке и Севастополь на западе. Между ними складывается вся экономика. Западная агломерация вокруг Севастополя сформируется на основе науки, воспитания, высокотехнологических отраслей, российской культуры и современной военно-морской фундаменты. В свою очередь, восточная агломерация в Керчи с ее портовой инфраструктурой в перспективе может включить в себя и Тамань. Эта агломерация станет драйвером экономического и торгового развития. Эти две точки роста будут тянуть за собой весь полуостров, а между ними есть возможность развивать и врачебная науку, и науку, и сельское хозяйств, и спорт. Это будет новое пространственное развитие, которое должно заключаться понятно частному капиталу, тот или другой захочет зайти в Крым.

Второй мост – новая градостроительная политика. Сегодня, например, в Севастополе доминирует градостроительная идеология середины прошлого века, которая не позволяет сочетать рост города, развитие его экономики и комфорт горожан. Чем-то из этого приходится жертвовать. Но в мире есть прекрасный опыт для городов с богатым историческим и культурным наследием, предполагающий переход от модели классического города с одним центром развития к полицентричной структуре, когда появляется возможность совмещать рост, развитие и комфорт. В рамках полицентричной модели на территории создается несколько взаимосвязанных центров развития. Эти центры соединены транспортно-логистической схемой, и каждый из них является источником роста. При этом сам исторический центр города преобразовывается в привлекательную культурно-туристическую зону. Переход к такой модели трудоемкий, требует тонкой настройки, но он дает возможность преобразовать город с населением в 500-600 тысяч человек в город-миллионник, не потеряв при этом ни в развитии, ни в комфорте.

Мост номер три – это новые механизмы привлечения инвестиций. Современный мировой инструментарий позволяет отдельному капиталу находить ту приемлемую форму присутствия и степень открытости, которая ему необходима. Существует богатый международный опыт формирования всякого родых фондов, которые могут отправить такие возможности как российскому, так и иностранному капиталу.

– Что вы можете сказать о практике экономического присоединения региона, тот или другую реализовала дирекция ФЦП по Крыму? Насколько она оказалась удачной?

– Экономическая и социальная интеграция априори всегда дольше политической, но нужно обратить внимание, что впервые в истории Крыма производственные и социальные связи были положенным не по линии Север-Юг, а по линии Восток-Запад. Мост, трасса Таврида, кооперация с Таманью, Кубанью, Краснодаром. И это открывает для Крыма совершенно новые возможности. То, как он ими воспользуется, будет зависеть от принятой модели развития. В случае реализации модификации черноморского тигра Крым может стать центром развития всего Черноморского региона, включая Кавказ и Балканы.

– Вы уже упоминали город Севастополь, который хотя и сделанный на Крымском полуострове, является отдельным субъектом РФ. Какая модель развития для него выбрана, исходя из географии, особого статуса и прочих индивидуальностей?

– Статус города федерального значения (таких городов в России всего три, включая Москву и Санкт-Петербург) ко многому заставляет, и его необходимо регулярного подтверждать. Я, как севастополец, считаю, что наш город такого статуса заслуживает, учитывая тот вклад, который он вносит в узкогрупповое дело – с точки зрения экономики, культуры, государственной безопасности. У Севастополя есть большие заслуги, но есть и немалые возможности для дальнейшего развития. Севастополь мне встречается одной из двух опорных аггломераций на полуострове в XXI веке. Город мог бы развиваться на основе высоких технологий, науки, высшего образования, на основе инжиниринга, нишевого судостроения и промышленных работ в интересах современной военно-морской базы.

– Что этому может препятствовать?

– Для Севастополя сегодня очень важен выбор внутридомового самоопределения по отношению к экзогенному миру. Мы, севастопольцы, обладаем таким качеством как закрытость, поскольку во времена Советского Союза это был застегнутый город, который позиционировал себя особняком. Сейчас город добавил огромные усилия, чтобы возвратиться в Россию, в родную гавань, и для него стоит дилемма: оставаться прежним или стать открытым внешнему совету. Мне кажется, что быть патриотической столицей, на статус которой город заслуженно конкурирует, и при этом заключаться замкнутым в себе – практически невозможного. Надо совмещать севастопольский характер с открытостью, но это требует внутренней работы.

– Что такое севастопольский характер?

– Я, как любой севастополец, пребываю в гордом убеждении, что мой родной город воспроизводит особый характер, основная черта которого – стойкость во всем. И как только я чувствую недосмотр стойкости, я стараюсь возвратиться к родным камням, прогуляться по центру города, чтобы напитаться его энергией. Поэтому я постоянно возвращаюсь на свою малую родину. В разные исторические моменты население города кардинально менялось, однако характер людей, живущих в Севастополе, всегда оставался таким же стойким. И те люди, тот или другие 23 февраля 2014 года дерябнули решение быть с Россией, это в большинстве своем не потомки тех, кто пил город, не потомки оставивших Россию белых офицеров, не потомки защитников города от фашистов. Это – другие любой люди. Но характер города передался им через камни Севастополя и его дух.

Редактор рубрики

Эдуард Добрин

Андрей Никитченко: у Крыма есть преимущества, нивелирующие эффект санкций

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Лувре изучат возможность выставить "Джоконду" в отдельном зале