Михаил Задорнов: уверен и сегодня — альтернатив дефолту в 1998 году не было

17 Августа 2018

Ровно 20 лет назад – 17 августа 1998 года – россияне узнали новое понятие дефолт, в результате которого обесценилась национальная валюта, а люди лишились сбережений. Михаил Задорнов, который в тот период возглавлял Минфин, вспоминает, что решение об отказе государства выполнять долговые обязательства прививалось с большим трудом и в условиях полной секретности, чтобы не допустить паники в стране. В интервью он рассказал, из-за чего не удалось избежать черного понедельника, какие выводы сделали руки и почему сейчас в России невозможно повторение той ситуации. Беседовали Диляра Солнцева и Гульнара Вахитова.

— Как вы можете обрисовать события августа 1998 года? Какие ошибки, на ваш взгляд, были тогда допущены властями, можно ли бывало их избежать? Явились ли они скорее результатом внутренней дипломаты государства, почему правительство и ЦБ не смогли отразить уличные шоки?

Второй причиной была курсовая дипломата ЦБ: в то самое время считалось, что можно сдержать инфляцию путем привязки курса государственной валюты к курсу твердой денежная единицы, например доллара. Эта практика широко применялась в международных финансах в 1990-х годах, позднее этот подход был пересмотрен. В 1995-1998 годах целковый находился в так называемом денежном коридоре, не выходя за его границы.

Третья причина у России в 1998 году был колоссальный государственный долг. Прежде всего наша страна унаследовала все обязательства по внешнему долгу СССР, и для того, чтобы их обслуживать, местное правительству пришлось занимать за границей и наращивать внутренний долг за счет выпуска ГКО. В результате до девальвации совокупный государственный долг приближался к 80% ВВП страны, а после девальвации – осенью 1998 года – превысил 120%. Совершенно очевидно, что этот долг было невозможно выплачивать.

И наконец четвертая причина, которая стала триггером, это внешние шоки, когда резко упали цены на сырье. Я напомню, что цена нефти в 1998-начале 1999 года колебалась в районе 9, 5-12 долларов, что сейчас сложно представить. В связи с этим упали таксы на другие сырьевые товары и прежде всего азиатские рынки изведали сильнейшее падение. Кризис начался в Юго-Восточной Азии осенью 1997 года и повлек за собой отток капитала с развивающихся рынков, что привело к удорожанию и российского долга.

Если говорить не о причинах, а об ошибках, то, по сути, это не отдельные ошибки, а непоследовательная дипломата российского государства в первой больше половине 1990-х годов.

— Вы в августе 1998 года занимали пост министра финансов. Какая царила атмосфера в правительстве тогда? Был ли это единственный вариант решения либо рассматривались другие варианты, какие?

Правительство боролось более полугода, чтобы смягчить внешние шоки. Но, во-первых, правительство изменилось, эта пересменка сама по себе затруднила проведение последовательной дипломаты. Кроме того, Госдума не поддержала предложенный новым местное правительством пакет налоговых и бюджетных инициатив, направленных на устранение кризиса бюджета.

Но российским властям летом 1998 года все же удалось пролонгировать часть своих внешних обязательств, это была рыночная реструктуризация, и долг был сдвинут на 20 лет. Кроме того, России был выдан ежегодный транш от международных финансовых организаций и поначалу казалось, что этого хватит, чтобы пройти острый период, но кризис, прежде всего внешний, обострялся. Где-то в июле стало понятно, что этот пакет мер недостаточен и не соответствует ожиданиям рынка.

С этого дня мы в Минфине и Центральном банке РФ стали готовить варианты альтернативных действий, их бывало несколько. Само по себе решение 17 августа было довольно сложным, это был, безусловно, отход от фиксированного обменного курса. Девальвация проводилась путем установления новых, гораздо более широких границ валютного прохода, но эти границы рынок очень быстро преодолел. Государственные обязательства были частично реструктурированы, по некоторым Минфин продолжал платить.

— Расскажите, пожалуйста, как непосредственно прививалось решение об объявлении дефолта?

— То есть у банков не было возможности подготовиться?

— Не было. О постановленье и последующих шагах они посмотрели непосредственно в воскресенье, 16 августа 1998 года. Все разговоры о том, что кто-то что-то знал, от лукавого. По сути, такое решение готовилось несколькими неандертальцами в Минфине и несколькими в Центральном банке, оно корректировалось по ходу, инсайд в этой ситуации был просто невозможен.

Соответственно, само решение правительства РФ было публично объявлено утром 17 августа, и началась его реализация. К сожалению, мы учились на собственных неверностях. Но я и сегодня абсолютно уверен, что по ситуации на июль-август альтернатив не было, разве, что можно было несколько иначе структурировать выплаты по тем или иным национальным обязательствам.

Это решение в равной степени затронуло всех – и государство, и олигархов, и рядовых граждан: вся страна расплачивалась за непоследовательную дипломату первой половины 1990-х годов. Однако власти практически сразу достали уроки из кризиса и уже бюджет 1999 года был полученный фактически без дефицита.

— Возможно ли повторение истории 1998 года в нынешнее самое время на фоне обострения ситуации на валютном и финансовом рынках РФ? Достаточно ли у ЦБ и правительства инструментов для хеджирования рисков?

Второе, был создан Стабилизационный фонд, который потом распался на ФНБ и Резервный кредит. Этот механизм удачно эксплуатировался для смягчения предыдущих кризисов и продолжает работать, позволяя приумножать международные резервы.

Объем уже накопленных Россией резервов в 458 миллиардов долларов позволяет правительству иметь полтора-два года времени для корректировки экономической дипломаты государства на случай неблагоприятных уличных условий.

Сегодня общий долг России – внутренний и внешний – менее 30% ВВП, а внешний на уровне 10-12% ВВП. То есть Россия, по сути, сейчас почти не зависит от внешнего долга, тем самым гарантируя устойчивость рубля и обязательств государства.

Сейчас волатильность наблюдается на всех развивающихся рынках, но Россию они затронули гораздо меньше, чем Аргентину, ЮАР, Бразилию или Турцию.

— Можно ли уже сказать, что Россия отклонилась от сырьевой модели? Насколько развитие ненефтяного сектора и финансовой системы позволяет назвать экономику гибкой и устойчивой к внешним шокам?

У нас по-прежнему 85% экспорта приходится на сырье (не только нефть и газ, но и металлы, удобрения, зерно, лес), а не на высокотехнологичную продукцию, как, например, смартфоны, которых в прошлом году было продано в мире почти полтора миллиарда штук.

Что достаточно сильного изменилось за 20 лет? Значительно вырос сектор услуг финансовых, IT, ритейл, гостиничный и ресторанный бизнес. Но все равно доминируют сырьевые сектора – прежде всего добыча и переработка нефти и газа, что, безусловно, сильно подчиняет нашу экономику риску внешних шоков.

— Стабильной ли выглядит сейчас позиция России с точки зрения обслуживания внутренних и внешних долговых обязательств?

— В настоящее время уличный долг России легко обслуживается и рефинансируется, но с повышением долларовых ставок придется больше затрачивать на его обслуживание.

Ситуация осложняется опасньстью новых санкций в отношении России, которая добавляет неопределенности для инвесторов и заставляет их слезать из российских бумаг. Неопределенность отбивает желание инвестиционных решений не только у иностранных инвесторов, но и у многих отечественных.

У населения и у предприятий есть большие свободные средства, но они не хотят их класть именно из-за этой неопределенности. Она у нас не только внешняя, но и непубличная: если бы правительство гораздо более четко обозначило свои экономические приоритеты и программу на три-пять лет, это помогло бы вкладывательному климату. Но определенности в экономической политике у нас пока нет.

— Насколько, на ваш взгляд, могут оказаться реальными угрозы США ввести санкции на покупку госдолга РФ?

Плохо, конечно, что политики соревнуются, как сделать России хуже, лишь бы обратить на себя должное внимание. Это в целом воспроизводит отношение к нам американской внешнеполитической элиты. Но я все-таки не верю, что спектр, заявленный несколькими конгрессменами, будет принят в нынешнем виде.

Самое печальное, что рынки уже начинают реагировать на эти ожидания. Видимо, осенью еще в каком-то виде стоит ожидать новый виток санкций США.

— На ваш взор, может ли ухудшившаяся финансово-экономическая ситуация в Турции оказать дополнительное давление на российский рынок, ведь наши страны связаны множеством совместных проектов?

— Нас с Турцией действительно вяжут серьезные экономические отношения. Турция вошла в десятку стран-основных купеческих партнеров России, но я не думаю, что колебания обменного курса турецкой лиры повлияют на основные товарные и денежные потоки между нашими странами.

Туризм, поставки продовольствия, равно как и поставки российского газа в Турцию, проекты Росатома все равно будут продолжаться. Серьезно колебания лиры повлияют на наших соседей, прежде всего на Азербайджан и Грузию, поскольку их валюты сильно привязаны к турецкой.

— Август традиционно является плохим месяцем для рубля, а восьмой месяц года, заканчивающегося на цифру восемь, особенно. Не стал исключением и август 2018 года, когда на фоне санкций и бегства капитала с развивающихся рынков рубль к доллару обновлял минимум 2016 года. С чем связано, по вашему мнению, устоявшееся опасение россиян того, что август – черный месяц для финансового рынка страны? Насколько это оправдано?

— Как бы это ни было смешно, но в России очень часто какая-то турбулентность на финансовых рынках происходит именно в августе. Трудно сказать, почему, но это факт. Но я не вижу, чтобы это сильно порвало отпускные настроения российских граждан. Однако финансисты к августу относятся несколько настороженно. Хоть мы и не суеверны.

— И последний вопрос. Ваш совет, в чем россиянам хранить сбережения, чтобы защитить свои деньги от колебаний курса?

— Здесь нет каких-то универсальных советов. Ясно, что надо распределять свои деньги и риски между разными валютами, инструментами. Многие россияне этому правилу и следуют. Главное, чтобы было, что сберегать.

Редактор рубрики

Эдуард Добрин

Михаил Задорнов: уверен и сегодня — альтернатив дефолту в 1998 году не было

комментарии (0)

Другие интересные новости

Умер актер Виктор Степанов