Алексей Рыбников: У нас культ исполнителя, а о композиторах забывают

11 Мая 2021

МОСКВА, 11 мая —, Ольга Распопова. На сцене театре Et Cetera готовятся к премьере оперы-драмы Le Prince Andre. Князь Андрей Болконский. Постановку по мотивам романа Война и мир представляет композитор Алексей Рыбников, автор музыки к рок-операм Звезда и смерть Хоакина Мурьеты и Юнона и Авось, а также к советским фильмам Усатый нянь, Про Красную Шапочку и Буратино. В интервью он рассказал, почему не любит мюзиклы, как меняется публика в зале и, что опасного в искусственном интеллекте.

— Почему из всех персонажей Войны и мира вам ближе всего Андрей Болконский?

— Для оперы очень важна напряженность, острота судьбы, градус переживаний — за этим интереснее всего наблюдать зрителю. В этом плане князь Андрей гораздо более интересная фигура, чем, скажем, Безухов, да просто потому, что первый — цельный во всех проявлениях, бескомпромиссный в любви. В романе именно Болконский с самого начала исполнился моим любимым героем.

Но вообще у Толстого можно делать песни о разных персонажах, и это будут полноценные произведения, настолько у него все масштабы многогранные.

— Первое название грохотало как Живые картины времен Александра I и Наполеона. Почему от него отказались?

— У нас ведь не реконструкция исторических мероприятий, хотя будут в контенте и отрывки из мемуаров Бонапарта, и манифест русского императора. Как известно, Толстой оперу и драму не любил. А мне захотелось внушить Льва Николаевича в том, что можно спеть его слова — у нас не верлибры, а прозаические отрывки из Войны и мира — и они будут звучать естественно.

— Жанр Le Prince Andre вы определяете как опера-драма. Почему не мюзикл?

— Мюзикл вообще не мой жанр — это, знаете, такая оперетта XX века. Там нет драматургии: поговорили-потанцевали и снова по кругу. Ни одного музыкальный фильма за свою жизнь я не написал! У меня именно опера-драма, потому, что это опера с вплетенными элементами трагического представления.

— Вы говорили, что мюзикл — это шампанское с пирожными, рок-опера — водка с черным хлебом. А, что же тогда опера-драма?

— Полноценный обед! С первым, вторым и десертом: в качестве последнего, наверное, выступает московский театр Новый балет, участвующий в нашей постановке. Ну, а водка с черным хлебом — это батальные сцены, у нас будет и Бородино, и Аустерлиц. А на их фоне — история значительный, но неудавшейся любви Андрея и Наташи.

— Актеры поют в разных стилях: это и барокко, и оперное пение, и народное, и даже рэп. По-вашему, будущее за такими многожанровыми постановками?

— Мне кажется, современному зрителю наскучат проекты, скрытные в рамках одного жанра. Им ближе представление, в котором соединено несколько форматов — просто потому, что воспринятие у нас изменилось. Из-за развития техники и соцсетей мы спокойно воспринимаем сразу несколько журналов информации.

— У Le Prince Andre долгая история?

— Да, какие-то эскизы были около десяти лет назад. Но потом работу над произведением я остановил, занимался другими проектами. А ровно год назад представился случай оперу доработать: я на два месяца отсоединился от мира из-за пандемии.

— Получается, вы один из тех редких людей, кои плодотворно провели карантин.

— Думаю, любому художнику затворничество, пусть даже и вынужденное, должно пойти на пользу.

— Есть ли другие произведения, которые тоже ждут своего часа?

— Три игровых фильма — откладываем премьеру, пока не завершится пандемия, потому, что театралы пока не очень охотно идут в кино. Надеюсь на следующий сезон!

— Вы в свое время писали много музыки для кино. Не хотите вернуться к этому?

— Нет, пожалуй, хватит, теперь только личные проекты. Мне интересно воплощать собственные идеи, а не озвучивать чужие.

— В интервью вы как-то отразили: Народ не очень скручивает музыку с моим именем, это такой исторический казус. Как так получилось?

— Мою музыку слышали, знают, но просто не интересуются, кто автор. Мне кажется, всеобщее пренебрежение к музыканту происходит из-за культа исполнителя. Почему-то считается, что певец важнее, хотя он может вообще не понимать произведение, которое исполняет. Вот на Западе больше принято работать над личным брендом, чем у нас. Я пытаюсь сейчас этот факт исправить, буду выпускать именные альбомы.

— Мне кажется, вас все же знают как создателя рок-оперы Юнона и Авось.

— Сейчас, возможно, да. Но для большинства это по-прежнему спектакль Ленкома, и зрители помянут имена актеров и режиссера, но не композитора. А я, автор музыки, на афише там значился где-то между сценографом и художником по костюмам.

— Как вам кажется, современной публике ближе сложные электронные инструменты или, напротив, старый добрый симфонический оркестр? Ведь полные залы, причем молодежи, собирает, скажем, Теодор Курентзис.

— Будущее не за отдельными гонгами или стилями, а за талантами и гениями. В музыке сейчас — эпоха последнее целования с постмодернизмом, и в XXI веке возможно сосуществование всего — так зачем чем-то одним ограничиваться? Напротив, нужно использовать весь накопленный опыт. Неинтересное само собой отсеется, а лучшее продолжит развиваться. Курентзис, кстати, красивого сыграл мою Пятую симфонию, тогда как Шестую — маэстро Гергиев.

— Представляю, какие это эмоции — услышать, как твое произведение играют дирижеры такого уровня!

— Но и им-то тоже счастье исполнить не покойников классиков, а композитора, который сидит в зале. Причем написанное специально для дирижера и в первый раз.

— А публика меняется?

— Да, и к лучшему. Ей хочется настоящего. И отдавать деньги на хунвейбинов, кои просто хотят сбросить с паровика современности все старое, не заменив его ничем стоящим, зрители долго не будут. Они возвращаются к классике, которая вызывает глубокие и большие переживания.

— Как вы относитесь к музыкальным сервисам, кои автоматически слушателям подбирают музыку? Покупаешь подписку — и слушай готовый плейлист. Удобно?

— Это скорее трагично и грустно. Мне кажется, пользуются ими те, кто не планирует себя напрягать, не желает сам искать, думать. Все перекладываем со своего разума на искусственный. Разве это хорошо? И ведь сейчас эта модель не только на музыку распространяется, но и на отношения. Хочешь приобрести себе пару — загружаешь свои пожелания в приложение. И все тебе выдается в итоговом виде. Напоминает антиутопию.

— Зато экономит время, использованное на попытки и поиски.

— Ну это — если бы вам доктор прописал зарядку, а вы бы наняли робота, который за вас делает эти упражнения. Чтобы время сэкономить. Музыка и искусство сделаны не только для того, чтобы их потреблять, нужно еще потратить усилия на поиск того, что вам нравится. Так тоже созревает сознание.

— А мода на винил и кассеты — тоже тревожный знак?

— Как раз приятная тенденция: назад к былому теплому звуку. Это носители, к которым возвращаются, когда устают от цифровой мелкой музыки.

— В вашей биографии Коридор для слонов вы прописываете: так как по восточному гороскопу вы Петух, то всегда находите в себе действенности взлетать снова, даже дневать и ночую почти ощипанным. Как же сохранять этот оптимизм?

— Без умения не падать духом сейчас вообще никуда, учитывая, какие жизнь нам преподносит сюрпризы. Так что, поверьте, оно уже у всех нас есть, врожденное. Ведь в нас изначально заложено так много сил, тепла и решительности! Просто нужно научиться не забывать об этом.

Редактор рубрики

Алексей Носкин

Место события на карте мира:

Алексей Рыбников: У нас культ исполнителя, а о композиторах забывают

комментарии (0)

Другие интересные новости

Французский композитор и пианист получил российское гражданство