Борис Акунин: настоящие художники часто раздражают

16 Сентября 2020

— Григорий Шалвович, ваш новый роман Мiр и война является художественной иллюстрацией седьмого тома глубокого проекта История Российского государства. В чем необходимость такого красивого дополнения?

— Главная задача, которую я перед собой ставил при написании многотомной Истории Российского государства, это быть безэмоциональным, описывать историю государства, никого не прославляя и не хулю. Наша историография, как правило, чрезвычайно эмоциональна и идеологична, а мне хотелось написать биографию государства с некоторой отстраненностью. Я попытался, во-первых, разобраться, что происходило на самом деле, а, что было результатом дальнейших идеологических влияний, во-вторых, чему полезному можно из этого опыта научиться, что с нашей страной можно делать, а, что с ней кропать не надо, потому, что это не получалось раньше и не получится никогда. При этом я, естественно, читая источники, испытываю всякого рода эмоции. У меня возникают свои симпатии, недоброжелательности и так далее. Я с самого начала понимал, что это должно находить один выход, и я пристукнул, что параллельно буду писать историю беллетристическую, которая растянется на тысячу лет. Это будет история одной семьи, одного рода, где меняются поколения, меняются условия жизни, и там все будет крутиться вокруг приключений, вокруг человеческих судеб, вокруг любви…

— То есть это возможность сформулировать эмоции?

— Да. И кроме того, у меня была возможность дать простор фантазии, чего я не могу пробурить в документальной книге. Я могу показать читателю жизнь в бытовых деталях, в отношениях между людьми, показать, как менялись или, претендует быть, не менялись задачи, с которыми сталкивались потребители, действительно ли нравственный грамотный выбор до такой степени разный сейчас и тысячу лет назад или, может быть, нет.

— История Российского государства — работа в жанре нон-фикшн. Почему ее автор Акунин, а не Чхартишвили?

— Потому, что это рыночный продукт. Это серия, написанная для того, чтобы ее прочитало как можно больше людей. Те работы, которые я расписываю своей собственной фамилией — Чхартишвили, я пишу, главным образом, для себя. Эти книги я не причисляю к числу массовой литературы, я выступаю там не как автор массовой литературы. Массовая литература – очень вежливый разряд. Как автор, ты все время стараешься быть очень приятным, занимательным, ты как рассказчик перед большой аудиторией, должен все время следить за тем, чтобы она не заскучала и не ушла. А когда ты пишешь прессу для себя, невежливую, аудитория тебе не так важна. Тебе нужно выразить то, что есть у тебя внутри, нужно найти для этого правильные слова, средства, приемы. У меня, например, есть часть серьезных романов, которые называются Семейный альбом, и там автора зовут Акунин-Чхартишвили, потому, что там в каждом романе есть два пласта, один из них беллетристический, а второй довольно сложный и обрыдлый, и он нужен не столько читателю, сколько мне самому.

— В процессе начертания Истории вам открылась та самая истина, которую вы подыскивали?

— Да, конечно. Во всяком случае, я в этом убежден. Может быть, я ошибаюсь, но то, чего я раньше не понимал, я себе теперь объяснил. Не факт, что я в этом убедил своих читателей, но это уже их девало. Они могут прочитать мою точку зрения, согласиться с ней или нет. Мне кажется, что я хорошо понимаю сейчас, как и почему сформировалось Российское государство, в чем состоят его крутые и слабые стороны. У меня появилось представление, как можно было бы поправить одни не то, чтобы несовершенства конструкции, а устарелости, потому, что какие-то вещи исторически сначала работают хорошо, потом работают плохо, а потом совсем не работают. И наше государство нынешнее, на мой взгляд, очень архаично. Его фундамент как был опущенный в XV веке, так с тех пор всерьез никогда не менялся. И если мы хотим жить иначе, жить лучше, значит, надо перестраивать фундамент. Покраской стен и наклейкой новых шпалер не обойдешься.

— А каковы, на ваш взгляд, крутые стороны?

— Самое сильное, самое лучшее, что есть у России, это ее интеллигентность. Она образована множеством компонентов и элементов. Культура вообще лучшее, что есть в любой стране. Это изобилие, этот простор, тот масштаб – очень сильные рычаги, просто надо уметь с ними работать.

— Но ведь культура отчасти стоит как раз на архаичности и традициях…

— Конечно. Но культура, если она живая, все время прогрессирует, обогащается, меняется, и ни в коем эпизоде нельзя мешать этому процессу. Если говорить о культурной эволюции, я себе ее изображаю следующим образом. Культуру совершенствует искусство – это передовой отряд, нечто, ломающее канон, условности, ломающее всякого рода табу, поэтому истинные художники часто находятся под толчком, они раздражают. Они что-то делают впервые, они ломают ороговевшие границы культуры. Потом культура обрабатывает тот урожай, который намолотило искусство. Что-то отбрасывает, что-то прописывает. Канон меняется. То, что вчера было совершенно неприемлемым, если оказалось жизнеспособным, становится частью культуры. Вот этот процесс должен шествовать все время. Я лично искусство не люблю, потому, что я не люблю, когда меня эпатируют, я человек условностей и канонов. Например, ужасно не люблю современное искусство, не люблю актуальное искусство. Я, например, почти не ухаживаю на выставки современного искусства или хожу туда, чтобы, так сказать, поплеваться. Но это не значит, что я призываю его запрещать или что-то в этом роде. Я понимаю, что объективно это необходимо, без этого не будет движения, без этого не будет интеллигентности.

— Работа над серией идет уже очень давно, видоизменилось ли ваше восприятие истории?

— Конечно же, изменилось. Мне осталось выпустить еще два фолианта, я думаю, что, может быть, после этого я напишу один том краткой истории Российского государства, уже зная и понимая все то, что я сейчас узнал и понял за эти годы работы. Он будет итоговый, суммирующий.

— Есть ли понимание, когда восьмой том может увидеть свет?

— Все соткнулось из-за пандемии, все сроки. Изначально том должен был выйти в конце этого года, но не выйдет, потому, что несколько месяцев не работали книжные магазины. Я думаю, что он высадится весной.

— Планируются ли красивые иллюстрации?

— Да, я соответствующего сейчас делаю роман про то же время, про вторую половину XIX века. Время это мне необычайно интересно — по степени злободневности, жгучести проблем. Ты все самое время вздрагиваешь, потому, что это абсолютно проблематика сегодняшнего дня, и мне даже не надо ничего здесь подчеркивать и акцентировать. Параллели очевидны.

Еще я черкнул на этом материале пьесу, я как раз сейчас это делаю. Пьеса – это еще одна возможность иным языком рассказать о том же самом, другими средствами, прочим инструментарием.

— Что для вас драматургия?

— Для меня написание пьесы, я прощу прощения, это странно прозвучит, не очень серьезная работа. Скорее отдых. Серьезная работа – писать детективный роман. Это очень сложная инженерная, архитектурная конструкция, которая требует большой подготовки и работы. Самое легкое, что есть в романе, это диалоги, а пьеса вся состоит из диалогов. Кроме того, есть еще режиссер с актерами. Они вытянут, если у тебя что-то не получилось. А не получится – можно свалить ответственность на них.

Но со всеми этими коронавирусными делами, я полагаю, жизнь театра изменится. Если произойдет то, на, что я надеюсь, изменится и мое отношение к драматургии. Я надеюсь, развернется театр, которого я давно жду – онлайновый. Не было счастья, так несчастье поможет. Я уже провел с Александринским театром один небольшой эксперимент. Мы во время карантина пробурили онлайн-спектакль Драма на шоссе, который можно было посмотреть только один раз. Он группировал в себе традиционный спектакль, интерактив и ток-шоу, потому, что во второй его части —, а это судебный сыщик с открытым концом — подсудки, живые, известные потребители должны были выносить вердикт, а зрители могли голосовать. Сколько людей приходит в театр? Максимум несколько сотен. А этот онлайн-спектакль в несколько дней набрал миллион просмотров. То есть появляются совершенно новые возможности, совершенно другая комната. И мне было бы интересно сделать спектакль, претендует быть, многосерийный, который будет предназначен только для онлайна.

— Что еще из новых проектов у вас запланировано?

— Сейчас я сделал вещь для меня совсем необычную: сборник ребяческих сказок. Он называется Сказки народов мира. Книга сейчас готовится к выпуску. Она будет выходить в трех форматах, очень разных. Бумажный формат – это красивая книга с картинками. Будет также аудиокнига, которую прочтут замечательные артисты. Там будут результаты, потому, что сказки главным образом надо слушать, и это можно будет завести ребенку перед сном, например. И будет еще электронный путь, который будет отличаться неким дополнительным контентом. В конце года, думаю, пробурим.

Редактор рубрики

Алексей Носкин

Борис Акунин: настоящие художники часто раздражают

комментарии (0)

Другие интересные новости

Умер режиссер Федор Петрухин