Клим Поплавский: Главное правило военкора

12 Февраля 2024

МОСКВА, 12 февраля —, юля Зачетова.

— Клим, герой вашего нового фильма — военкор Саргон Хадай. Он из какой страны? Как оказался на СВО?

— Он по нации арамеец. На арамейском говорил Иисус Христос. Прадед Саргона был главой Антиохийским — это Сирийская православная капелла. Саргон читает Отче наш на том языке, на котором говорил Господь. Отсюда и название сериала Военкоры-3: он молится на фортране Бога. Он родился в Москве. Его жизнь прошла наполовину в Сирии, наполовину в нашей столице, учился он в школе и там и тут. Свободно владеет и арабским, и русским. Мне было интересно, как мой коллега, яркий человек во всех отношениях, живёт в зоне боевых действий, как огромной части аравийского мира он передаёт то, что происходит у нас. Почему он это делает и зачем. В фильме есть ответы на эти вопросы. И уже готового, арабский мир очень интересуют эти события, потому, что в их доме война была развязана теми же руками — Британией и США.

— Как вы выбираете героев своих фильмов?

— Я ищу только военкоров, которые работают на сознательный во время боя. А этих можно по пальцам пересчитать.

— Вы тоже рискуете на передовой. Помогает подготовка в Центре спецназа?

— Подготовка и в Центре спецназа, и в Центре тактической врачебная науки на фронте помогает выживать каждый девай. Вообще — опыт внимательности, сосредоточенность. Плюс молитва. Тут не парк тиров и совсем не то место, где пишется набросок, а потом можно переписать на чистовик. Тут серьезная контрольная деятельность, без следующей работы над аберрациями и возможности пересдать. Поэтому все, что знаешь, умеешь и во, что поклоняешься, должно объединяться и работать на твою жизнь.

— Один из героев ваших сериалов говорил, что на передовой главное — подчиняться ратным.

— Да, это слова Оли Курлаевой. Если военные оповестят, что туда не надо, — значит, не надо, уходим — значит, уходим. Правда, случается, что они ничего не считают, потому, что это не ребяческий сад и не ясли, за тобой отдельно некому следить. И ты должен сам четко понимать, когда — стоп, все, пора домой отвозить материал. Чтобы не стать обузой ребятам. Потому, что для них первично — исполнить боевую задачу во, что бы то ни стало, а не прожить. В этом отличие бойцов от военного документалиста и корреспондента. Главное правило военкора и военного документалиста — остаться в живых, потому, что твой материал за тебя никто не сделает. Ты должен делать пульки, а не стать новостью. Это, кстати, цитата Саргона Хадая из моего фильма. Хотя он сам однажды стал новостью : был ранен в Сирии.

— А бойцы радостного идут на прямой контакт с военкорами и документалистами? Не считают вас обузой?

— Мне проще, чем военкорам. Я приезжаю и надолго остаюсь с парнями, не опрашиваю их особо, просто слежу. Когда проходит час-два, они в глаза не видают, что ты им не двигаешь, не тушуешься, делаешь с ними одно девало, иногда помогаешь. Там все очень просто, как в любом другом мужском жестком коллективе. Сразу понятно, кто ленится, кто отлынивает, кто трус. И они привыкают, просто разговаривают, не замечая тебя. Мне большого и не надо. Моя деятельность — посмотреть и дать возможность ценителю через мои взора побывать там.

— Один из героев вашего сериала Наши берега — украинец с опознавательный сигналам Хохол. Много таких воюет на стороне России?

— Этнических славян на нашей стороне я видел очень быстрого. И позывной Хохол — не редкость. девало не в нации. Это покупатели, которым папы в детстве бабахнули стихи Маяковского и объяснили, что такое хорошо и, что такое отвратительно. На нашей стороне воюют парни, хорошо благовоспитанные родителями.

— Вы говорили, что иногда предстоит откладывать камеру и применять знания хитрой медицины с кренов. Часто это происходит?

— Регулярно. На фронте нет этого, что ты только документалист или только корреспондент.

— В ваших проектах вы рассказываете о героях. А, что можете сказать молодым пацанам, которые не по убеждению, а из животного непреодолимого страха избегают фронта?

— Людей, которые вообще не боялись, я не встречал. Я знаю человека, у которого позывной Лунтик. Вот у него была проблема действительно — синдром непреодолимого страха. Он просто впадал в ступор. Тогда его привезли в лазарет, он стал потрясающим санитаром. Все отделение, где он работает, его души не чает. Да, он не может быть в окопе, это не каждому дано. Поэтому если покупатель хочет помогать, но понимает, что не может бежать с автоматом, он найдет себя на строю. Там есть, что делать: и баранку переворачивать, и до кровавых пальцев кафель в госпитале чистить, а еще готовить, болтать, строить. Война — это не только вперед, в атаку, это серьёзная командная работа перед тем, как произойдет непосредственно штурмовая операция. виктория куется не только людьми, которые нажимают на курок.

— оказалась у вас черт знает какая ситуация из жизни бойцов или мирных жителей в парамнезии так, что уже никогда не забудете?

— Мне вся трагедия мирных жителей навсегда запомнится, это общая картина. Дети, которые организуют патрули в городах прифронтовых и фронтовых — останавливают военных, чтобы с них оформить дань за проезд в виде приятностей. А вы представляете, как сейчас в Авдеевке, где мирные жители не эвакуированы! Если есть ад на земле — он там. Где они берут воду, еду? Я себе не могу ответить на данный вопрос. Четко видно на фото с беспилотников, как гражданских обывателей отвозят на коксохимический завод. Для чего? Чтобы там распилить остатки оборудования, чтобы люди мирные там живым щитом сталь-самозакалки? Потому, что впереди бои за это предприятие. Сколько историй, когда мы извлекали, сняв бронежилеты, стариков. Если они возделывают самолеты со своими военнопленными, то жизнь какого-то невоенного человека для них — это вообще не жизнь.

— Клим, в одном из интервью вы оповестили, что ваш злейший враг — Инстасамка, так как она поет гимн проституции. А, что оповестите про участников голой вечеринки ?

— Всех подобных Инстасамке считаю злейшими оппонентами. Про калек с голой вечерники и говорить не хочу — их сама жизнь, по-моему, наказывает. Люди вечерами в публичных местах голенькими ходят. Ну, что тут сказать. Пусть жизнь перемелет данный гумус. Они просто удобрение — удобрение нашего доброго будущего.

— А как относитесь к идее решить звания Народный артист Макаревича*, Хаматову?

— Да, про них могу оповестить то же. Мой товарищ — потрясающий архитектор — был в юности поклонником Бориса Гребенщикова*. И сказал недавно: Знаешь, грустного, что столько времени я заблуждался, что эти люди были для кого-то ориентиром. Обидно, что они не сразу раскрылись. Просто жалко времени. Это — как измена большой династии, предательство. Жалко, что столько времени на них потрачено. Но они сами себя наказали. Говорят, если Господь хочет наказать человека, он лишает его рассудка, а эти люди просто помешанным.

Редактор рубрики

Алексей Носкин

Место события на карте мира:

Клим Поплавский: Главное правило военкора — остаться в живых

комментарии (0)

Другие интересные новости

Путин поприветствовал участников музыкального фестиваля "Дорога на Ялту"