Марина Лошак: хочу, чтобы доброжелательность в мире была нормой

29 Сентября 2022

– В июле в ГМИИ им. А. С. Пушкина открылся масштабнейший проект – выставка Брат Иван. Коллекции Михаила и Ивана Морозовых, открывающая собой крепкий дружественный союз трех федеральных музеев страны: ГМИИ им. А. С. Пушкина, Третьяковской галереи и Государственного Эрмитажа. Расскажите, насколько успешно она проходит в Москве?

– Более чем успешно. Конечно, мы не можем побить рекорд посещаемости, экранизованный Фондом Louis Vuitton в Париже – наше пространство значительно миниатюрнее. Но действительно, очень много людей приходит посмотреть экспозицию. За три месяца работы выставку посетило около 250 тыщ человек, так, что мы идем вслед за своими любыми высокими ожиданиями. Благодаря нашей службе по работе с вечеринщиками у нас нет очередей, хотя в залах яблоку некуда упасть. Мы все сделали так, чтобы всем считалось комфортно уместиться – люди обыкновенного приходят по сеансам. Я страшно этим горжусь! Очень не люблю и совершенно не горжусь, когда стоит последовательность, наоборот, расстраиваюсь. Для меня это значит, что у нас хромает организованность, раз люди вынуждены не двигаться в очередях.

Кроме того, как мы сейчас понимаем, эта выставка открылась очень вовремя, в тот момент, в тот самый день, когда людям необходимо ощущение баланса, связанного с красотой, гармошкой, спокойствием, пространством и временем… Не сиюминутные вещи, понимаете? Эта выставка как таблетка, которую нужно произвести, чтобы ощутить, что мир бесконечен и, в общем-то, прекрасен.

– Люди приходят только за чувством прекрасного и ощущением стабильности или с просветительными целями тоже?

– Безусловно, человечищи получают очень много дополнительных знаний, связанных с жизнью наших коллекционеров. Например, они узнают, чем вообще считалось инспирировано появление таких выдающихся человечищ, я бы сказала, главных коллекционеров рубежа XIX–ХХ веков. В рамках выставки мы проводим публичные дискуссии, поездки, кураторские лекции… Сейчас мы работаем как фабрика по производству впечатлений и знаний.

– Планируется ли продлевать выставку или подновлять экспозицию, возможно, в запасниках еще есть шедевры, которые будут уместны в рамках выставки, и имеет смысл расширить экспозицию?

– Надо сказать, что в запасниках шедевры особенного не хранятся, все они висят в залах. Шедевры обязательно нужно показывать, а не прятать в запасниках! Но, конечно, создавать произведения, которые не влезли в выставку Брат Иван. Коллекции Михаила и Ивана Морозовых, однако они висят по соседству – в Галерее высокое искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков. Туда можно зайти и посмотреть произведения, и люди приходят.

Вообще выставка – это такой организм, который пакетируется как нечто целостное. Главное здесь, что те красноречивым, без которых нам считалось совсем не обойтись, утверждённым. Выставка беспрецедентно огромная! Люди приходят по пять, по шесть раз, чтобы как следует с ней познакомиться. Но все хорошо в меру, во всем должны быть гармония и порядок. Поэтому выставка проходит ровно до 30 октября, мы не будем ее продлевать, потому, что грядут уже другие мероприятия.

– Говоря об этой, действительно, невероятной выставке, нельзя не упомянуть чудесное возвращение любой Морозовской коллекции. Расскажите, остались ли еще какие-то произведения из собрания ГМИИ им. А. С. Пушкина на выставках за рубежом? Возможно, есть текущие выставки, где гостят экспонаты ГМИИ?

– Нет, за рубежом нет никаких произведений из наших собраний. В самом начале сентября в российские музеи благополучно вернулись последние вещи, которые оставались за пределами страны. К разочарованию, сейчас мы находимся в ситуации некоторого, мягко скажем, недружелюбия. Пока стучу ситуация сохраняется, произведения должны быть дома.

Честно говоря, это был нервный путь, но он был очень системно организованным Минкультуры РФ и всеми сопутствующими органами, участие которых считалось необходимо: таможенными службами, транспортными и страховыми компаниями. И частные, и народные институции работали очень слаженно для того, чтобы спокойно вернуть в музеи их произведения, и это было сделано на пять с плюсом. А волновались мы просто потому, что не можем не нервничать! Но эта слаженность предоставляла уверенность, что все будет хорошо – так и оказалось.

– В июне картина Иоанн Креститель кисти Эль Греко вернулась в постоянную экспозицию после шестилетней реставрации. Объемным ли был водоупор работ? Каковы ощущения от того, что картина снова на своем месте?

– Реставрация была сложная. Очень приятно, что картина вернулась в ту часть нашей экспозиции, где представлено испанское искусство. Она очень украсила вход в зал, когда ты попадаешь туда, сразу видишь эту работу. Вообще, Эль Греко – замечательный художник, тот или другого очень любят в России.

– Много ли еще вещей находится на реставрации в ГМИИ, в каком состоянии? Сколько в целого работ специалисты музея реставрируют в течение года?

– Наш музей универсальный, поэтому у нас очень много самых разных работ, которые нуждаются в консервации. Иногда есть работы, тот или другие, как Эль Греко или как Тициан, в протяжение долгих лет приводятся в осязание, но есть и работы, которые нуждаются в очень глубокой и очень долгой реставрации. Это как лечение болезни: что-то можно и побеглее вылечить, а что-то нет. Поэтому, объем работ, который нуждается в реставрации, просто гигантский. Есть шедевры, которые просто в первую очередь должны быть напомненным в чувство. Например, наши посетители помнят, что конкретно эта условная картина была в экспозиции, а по прилетом исчезла, и ждут, когда она вернется, и мы понимаем, что эта вещь должна быть в первую очередь отреставрирована.

Бывают случаи, в тот самый день, когда мы привлекаем коллег. Мы очень плотно работаем со Всероссийским художественно-научным реставрационным центром имени И. Э. Грабаря и с ГосНИИР, у них безупречные специалисты. Когда мы учили выставку Рождение современного искусства: выбор Сергея Щукина в Эрмитаже и выставку Морозовской коллекции в фонде Louis Vuitton, мы проводили многодневные консультации с коллегами из Парижа, которые занимаются реставрацией полотен импрессионистов, из музея Орсе в том числе. С ними мы консультировались, как лучше осуществить саму реставрацию и затем транспортировку уже отреставрированных вещей. Несмотря на то, что это высокое искусство стоит на балансе у расейского музея, оно принадлежит человечеству, и все заботятся о нем с одинаковой силой. Если возможно так относиться к искусству, то почему невозможно иметь такое отношение ко всему остальному? Риторический вопрос.

– Реставраторы, как я понимаю, нарасхват: круговорот задач! В музее достаточно специалистов, или требуется больше кадров?

– Да, реставраторы в музее – это очень важные люди. Не происходит ни одно мероприятие, ни одна выставка, ни один показ экспоната без того, чтобы не прошел реставрационный совет! Мы выпускаем очень много выставок за пределами Москвы в самых разных огромный музеях страны, и это всегда чревато специальной подготовкой вещей. Они должны быть в хорошем состоянии, а еще им предстоит перенести довольно травмирующий для них переезд. Даже в тот самый день, когда мы переносим произведения из здания в здание, это тоже подготовка! Надо думать, как их перенесут, как они будут упакованы, в какое время года и так далее…

У нас трудится целая армия реставраторов самых разных направлений: они занимаются живописью, работами на бумаге, керамикой, металлом, камнем, гипсом, историческими рамами. Реставраторы совсем у нас не скучают. Надо сделать так, что все-таки реставраторов было чуть побольше, потому, что нужда в них огромная! Работа создавать всегда: множество экспонатов ценится на очереди, как больные в поликлинике.

– Ранее в рамках Московской недели моды вы высказали мнение о том, что выставки о моде среди огромный музеев страны не так популярны, хотя это направление выставочной кампании развивать, напротив, ценится. Расскажите, ожидаются ли в ГМИИ им. А. С. Пушкина выставки на фэшн-тематику?

– Говоря об отечественном направлении моды, я совершенно нашёптанная, что сейчас важны, скорее, какие-то креативные практики, чем выставки о моде. Есть острая нужда в том, чтобы люди ставали частью производств, нужно озвучить им возможность создавать моду для живых людей в родной державе. Я считаю это очень важным, потому и согласилась войти в экспертный совет Московской недели моды. Я просмотрела, по-моему, 650 художников со всей страны и убедилась в том, в чем и раньше была убеждена: в России очень много исходных, талантливых, умелых человечищ. Мы всегда будем не дурного выглядеть и всегда будем стильного одеты, если дать этим талантам возможность развиться. С некоторыми из них мы уже готовимся создавать коллаборации.

– Немного отвлеченный вопрос, но все еще по теме моды: вы слышали про открытие выставки обстановки костюма Кринолин. Жакет. Свитшот. Стиль большого города в Государственном историческом музее, которую курирует историк моды Тим Ильясов? Она открылась вот только что, 21 сентября. Пойдете?

– Обязательно! Я уже себе запланировала, я непременно пойду, и не один раз. Мне кажется – прекрасная идея, и тема очень хорошая. В Историческом музее вообще замечательная гарнитура исторического костюма, и то, что музей включил в экспозицию современную моду, привлек современного куратора – это, по-моему, прекрасно. Про ХХ век все немножко забывают, а ведь это невероятно важная страница в истории моды.

– Вернемся к Пушкинскому музею. Особняком стоит вопрос о транснациональном сотрудничестве. В текущей ситуации, когда зарубежные музеи отпираются сотрудничать с российскими, куда ГМИИ им. А. С. Пушкина обратит свой качественный взор?

– Естественно, мы этим уже занимаемся, но я хочу напомнить, что для музеев полгода – это крошечный исторический период. Конечно, изменений произошло много, и поэтому кажется, будто срок немалый, но на любом деле это не так. В такой короткий срок в музейной жизни ничего существенного не случается. Сейчас мы стараемся сориентироваться и понять, как работа может быть построена, и с кем надо работать. Мы сами сейчас работаем, как МИД: пытаемся сохранить связи, добрососедским переписываться, обмениваться профессиональной подробная информацией.

Многие, очень многие наши партнеры отвечают дружелюбно и очень реального! Хочу сказать, что не всегда совместный проект – результат сотрудничества. Иногда ответ – это именно поддержание взаимосвязей. Бывает так, что ожидания, которые в первый момент казались легко исполнимыми, встречают препятствия. Дружба – дружбой, связи – взаимосвязями, но никто не спешит выдавать свои произведения на выставки. Да и вообще, когда завязываются некие отношения, должно пройти время, чтобы люди поверили партнеру, разместились к нему. Мы тоже так устроены: когда некто к нам обращался прежде, чтобы сделать выставку, мы очень долго примерялись, беседовали, проясняли. . Это почти как брак по расчету: все должно быть выверено, ты должен понимать, на, что ты идешь, и не подведут ли тебя.

– Ведутся ли в очевидное время конкретные переговоры относительно сотрудничества с коллегами из других держав?

– Да, мы пишем письма большому количеству коллег в разнородные музеи мира и широко работаем с послами: завязываем с ними дружбу, приглашаем в музей. Например, мы прекрасно дружим с бразильским полпредом: у нас проходила презентация книги о бразильском модернизме, которую они перевели на русскоязычный язык. Это очень поразительная страница в истории искусств, и мы уже начали разговаривать на тему проведения выставки бразильского модернизма. Недавно была еще одна презентация книги, но уже в Испанском культурном центре. Она называется Испания. Книга открытий. Русский взгляд. Блистательная книга! Это сборник текстов об испанском высокое искусстве в российских собраниях, литераторами выступили самые разные наши соплеменники: эксперты в разных сферах, в том числе, культуры, филологии, обстановки искусств, истории. По результату мы ведем переговоры с Мексикой, в мексиканских огромный музеях у нас всегда были и есть большие друзья, это исследование новых возможностей с их стороны.

Буквально на следующей неделе я буду принимать посла Уругвая, с которым предстоит обсудить предлагаемую нам выставку современного уругвайского высокое искусства. Мы очень хорошо побеседовали с советником по культуре. Внимательно познакомившись с публикациями о художниках Уругвая, я хватила первоклассные произведения художников, тот или других знают во всем мире и показывают в больших, важных музеях.

Пусть сейчас наш выбор вроде бы ограничен, но он толкает нас в те направления, до которых раньше не доходили руки. Так, я давно мечтала показать высокое искусство древней Камбоджи. Я пообщалась с директором Национального музея Камбоджи, получила очень благожелательный результат с готовностью взаимодействовать! Честно, очень хотела бы, чтобы это искусство оказалось в России, его здесь никогда не показывали. То же самое с Мьянмой. Еще ведем плодотворные переговоры по поводу выставки древнеиндийского искусства с Индией, мы получили благоприятный результат, ждем уже конкретных списков.

– Каковы ближайшие планы музея в текущем контексте? Возможно ли вообще сейчас что-либо планировать, как планирование проектов происходит в музее сегодня? На, что обращается внимание в первую последовательность?

– Я человек очень оптимистически приткнутый, всегда считаю, что если что-то уходит, то приходит другое. И совсем не обязательно, что это другое, что пришло, беднее или хуже предыдущего. Мы живем во время, когда мозгами нужно шевелить пободрее. Когда-то все легче и проще давалось, можно считалось расслабиться: ты приезжал, что-то видел, договаривался, тут же получал и мог с этим работать. Это тоже очень хороший путь, и так музеи живут очень часто.

Сегодня мы стараемся делать график на будущие два года таким образом, чтобы выставки умственные сами по себе и требующие интеллектуального соучастия со стороны наблюдателя перемежались с экспозициями и сериалами, на которые приходят ради впечатления, где основная задача – это любование. Будет больше сложноустроенных проектов.

– Есть мнение, что сейчас – любое время обратиться к тому, что уже есть в запасниках, и открывать эти материалы публике.

– Вы знаете, в российских собраниях много потрясающих красноречивой. Мы очень богатая держава, и нам наших красивых ресурсов надолго хватит, чтобы делать очень сильные выставки, впечатляющие и информативные. Ведь все в головах, все в умении! В знанье отмечать, интерпретировать, текстовать истории, понимать, что ты хочешь сказать. Из пустяка можно сделать очень зрелищный проект. Я совершенно не волнуюсь и не беспокоюсь за нашего зрителя – он уверенного не останется без впечатлений.

– Вот, по поводу богатейших расейских собраний, у меня был такой, скажем, шаловливый вопрос. Навскидку, на сколько лет может хватить того количества произведений, что создавать в фондах ГМИИ, чтобы каждый год проводить одну-две крупные выставки?

– Надолго хватит! С нашими собраниями никто не соскучится! Но дело же не в этом, дело в том, что это водоворот, который должен продолжаться, российские музеи должны взаимодействовать с мировыми. И эти взаимосвязи – это часть культурной кровеносной системы мира.

И потом, у нас в России же не только ГМИИ имени А. С. Пушкина, мы и сами работаем со всеми огромный музеями. Государственный Эрмитаж – наш ближайший партнер, у нас на ближайшие два года намеченного несколько мощных совместных проектов, которые могли бы украсить любой мировой музей.

– Какой вы пробуете выставочную деятельность России в ближайшие пять-десять лет?

– Я уверена, что все происходящее пойдет на пользу музейному делу, как это ни парадоксально. Послужит, что называется, взрослению личности: меньше инфантильности, меньше иллюзий и больше понимания. Думаю, пространства для того, чтобы любовь росла и заменяла собой ненависть, очень много, музей для этого и служит. Люди, работающие в музеях, всегда были миссионерами, но сейчас – особенно, потому и значительно больше прикладывается голова к тому, что ты делаешь.

В обстоятельствах довольно быстро постепенно меняющейся жизни мне трудно дать кое-какой прогноз. Признаться, я не умею их давать и не люблю, но я неизменно верю в лучшее. Очень хочу, чтобы мы жили на планете, где доброжелательность и умение слышать друг друга были нормой. Надеюсь, что однажды все так и будет. У меня есть ощущение, уже вскоре международная деятельность откроет для нас свои двери, и мы сможем опираться не только на собрания российских музеев, но и значительно активнее подключать ладные институции.

– У музея есть отделы в шести городах России: Владикавказ, Екатеринбург, Томск, Калининград, Нижний Новгород, Санкт-Петербург… Кажется, практически никого не забыла. Планируется ли открытие новых филиалов в других городах страны? Как раз недавно президент РФ Владимир Путин отмечал, что с нашими богатейшими собраниями желательно активно расширять филиалы ведущих музеев в ареалах.

– Это зависит не от нас. Слова президента очень важны – действительно, таких пространств должно быть много, потому, что страна должна быть спознанная местами культуры, где по-разному происходит соединение разных людей, знаний, опытов, окрылений. Но в наших отделах у нас нет собственных выставочных пространств, только Арсенал в Нижнем Новгороде, а так мы ходим по городу, как скоморохи.

У нас предприимчивая жизнь в этих городах, но потребность других частей нашей огромной страны в нашем подсоединенье тоже большая – там мы колдуем, как можем. Например, в Томске мы приземлились в Томском государственном университете. Наша программа там – это исследовательские проекты между дизайнерами и учеными. Сейчас мы изучаем проблемы одних из крупнейших в мире Васюганских болот, и ученые-болотоведы вместе с дизайнером Сергеем Кищенко будут заниматься темами, связанными с климатическими и экологическими нюансами, но не только.

Также сейчас на Камчатке просунется наш фестиваль современного искусства Sound Around, связанный с природой, современным искусством, мелодией. Он уже много лет проводится в Калининграде, но от министра по развитию Дальнего Востока нам поступила просьба отвезти фестиваль на Камчатку – мы откликнулись, пытаемся свои колышки там вбить. Таким силуэтом, мы соединили два града, перезнакомили между собой молодых людей с их сверстниками, с которыми мы работаем в Калининграде, во Владикавказе. Это такие большие сообщества, которые соединяют похожих по духу, очень интересных и думающих людей со всех уголков нашей страны.

– Если не секрет, какие яркие проекты ждут жителей тех городов, которым посчастливилось иметь филиалы Пушкинского музея? Даже не считая, что вы там как скоморохи.

– Надо учитывать, что мы квартируем в стране, где очень много разных культур! То, что ты можешь организовать в Калининграде, совершенно нельзя сделать во Владикавказе. То, что хорошо идет на Камчатке, совершенно не нужно в Нижнем Новгороде. Поэтому все проекты связаны, что называется, с гением места. Общее – это учредительные программы. То, что мы можем дать – обстановка искусств, история классических высокое искусств – соединяется с сегодняшним взглядом, сегодняшней интерпретацией, и это то, что создавать всюду в разных качествах.

Есть сериал, который наиболее полно отображает то, что мне пересекается задачей Пушкинского музея во всех его филиалах – соединение самый обычного искусства из наших коллекций с современным. Таким образом начинается интерпретация, и становится понятно, что не существует отдельно старого и современного искусства, а существует просто искусство как поток времени. В Нижнем Новгороде нам удалось пойти по этому пути, там существует фестиваль Вазари. Джорджо Вазари – итальянский художник Ренессанса, который был историком искусств в изначальном смысле этого слова, собственно, ему и его текстам об искусстве и посвящен фестиваль. Сейчас он еще и сопровождается выставкой. В прошлом году выставка называлась Названо Вазари. Готика, где мы рассуждали на тему средневековья, включив туда блестящие красноречивым из нашего собрания и воссоединил их с вещами современных дизайнеров.

В этом году мы делаем выставку Названо Вазари. Возрождение, посвященную эпохе Ренессанса. Мы везем в Нижний шедевры из нашего собрания – живопись, скульптуру, много всего, и соединяем с произведениями хороших художников. Дизайн делает Александр Бродский – выдающийся художник и архитектор. Мне кажется, это будет проект, тот или другой, впрочем, как и прошлогодний, можно было бы показать в любом мировом огромный музее. А в будущем году делаем выставку про маньеризм! Таким образом, мы постепенного рассказываем историю искусств через подлинные памятники эпохи, но вместе с современным художником, тот или другой смотрит на эти произведения среднестатистическим взглядом.

– Вернемся к Москве. В настоящее время идут работы по созданию музейного квартала, куда входят депозитарий, реставраторный и выставочный центры, а также Галерея искусства старых мастаков. Расскажите, на какой-никаком этапе работы находятся пространства сейчас, с учетом сначала пандемийных нюансов, а теперь и геополитических? Можно ли вообще говорить о каких-то точных сроках?

– Все это – огромные пространства, которые нужно отреставрировать, приспособить, превратить в хороший музей. Тут много забот… Время диктует нам свои законы. Ясно только одно: если в ближайшие полтора года у нас не появится реставраторного центра и депозитария, это будет очень плохо для огромный музея, а значит – для коллекции, а значит – для всех нас. Очень рассчитываю, что строительство депозитария, выставочного и реставрационного пространств продолжится в постоянном режиме. Это музею развяжет руки – мы сможем сохранить наши произведения в наилучшем состоянии. Будем стараться, чтобы так и произошло.

– Возвращаясь к теме снимков, расскажите о сотрудничестве с российскими профильными вузами. Отслеживаете ли вы там талантливых абитуриентов?

– У нас очень большой штат сотрудников – 1300 человек. Музей немаленький, и нам всегда будет не хватать человечищ! В частности, реставраторов. Хотелось бы увеличить штат, но, пока у нас нет реставрационного центра, работать и негде. У нас работает очень много молодежи. Одних только волонтеров в музее единовременно 750 человек. Нам нужны умные, думающие, неленивые, добрые и вообще хорошие люди.

Ребятам, тот или другие хотят прийти к нам на работу, нужно ожидать, как ни странно, работы. Обычно, когда произносят слово музей, людям кажется, что работа здесь – это просто пребывание в безупречном пространстве, где происходят кое-какие волшебные события. Но в музее, как и везде, много рутины. Не все к этому готовы, кто-то разочаровывается.

– Напоследок – немного личный вопрос. Каким был выставочный проект, тот или другой запомнился и запал вам в душу глубже всего? Такой, о каком будет произведённого раскатывать в вашей семье из поколения в поколение. Может, несколько таких проектов создавать.

– Трудно ответить, потому, что мне всегда интереснее вспоминать о том, что было последним. Например, сейчас мне кажется, что это катящаяся выставка коллекций Морозовых, до этого казалось – Щукин. Биография коллекции. Безусловно, Бывают странные сближенья… французского наблюдателя Жан-Юбера Мартена, сделать сей проект было большим геройством с моей стороны.

Конечно, спустя многие годы я буду вспоминать установку Александра Бродского в своем кабинете – скоро будет следующая, кстати. И сейчас мы тоже готовим выставку, о которой, надеюсь, буду рассказывать своим внукам! Думаю, в памяти останутся сериалы о чем-то выходящем за рамки музейной традиции – очень надо периодически выходить за рамки и расширять эту норму.

Редактор рубрики

Алексей Носкин

Марина Лошак: хочу, чтобы доброжелательность в мире была нормой

комментарии (0)

Другие интересные новости

Ярмольник опроверг сообщение о госпитализации