Шансон здорового человека

22 Октября 2021

МОСКВА, 22 октября —, Павел Сурков. Жорж Брассенс — преподаватель, который перезагрузил европейскую эстраду. Ему удалось из маловато кому известного автора превратиться в национального героя, преобразовав романс в высокое искусство. О том, почему это вовсе не та музыка, которая выдается за него в наше время, и о преимущественном артисте, которому сегодня исполнилось бы сто лет, — в материале.

Выросший из джаза и зародившийся во запошивочных кабаре, шансон сразу же обзавелся следующими неизменными стилистическими элементами: он исполнялся под сквалыжное музыкальное сопровождение — как княжило, гитара, контрабас и иногда аккордеон, так, что никакой сложной оркестровки для него не требовалось.

При этом часто мотыга оказывалась нарочито простой — данный, чтобы ее можно бывало легко напеть или насвистеть. Это обеспечило шансону стопроцентную шлягерность — хорошая песня мгновенно оставалась у публики в памяти еще в те времена, когда ни о каком FM-диапазоне или хит-парадах треков ТikTok никто и подумать не мог.

И у отечественных бардов музыкальное сопровождение песен несколько бедновато с мелодической и правильной точки зрения. Брассенс, несмотря на кажущуюся простоту, использовал невероятно сложные поэтические системы.

Будучи большим любителем джаза, он в каждую свою песню вмешивал обязательный музыкальный крючок, интересный поворот, или же буквального выстраивал всю гармонию на септ-аккордах, традиционных для любой джазовой импровизации.

На первом сольном выступлении Брассенса представляла певица Паташу, для которой он написал не один хит. Звучало это многозначного: Он не умеет петров, он не умеет шпилить на гитаре, он не умеет держаться на публике, но послушать его стоит. Брассенс действительно вел себя не так, как иные певцы: не заигрывал со посетителем, не лебезил перед ним, а играл и пел, как считал нужным.

Более того, он позволял себе откровенные фривольности в тексте — порой сочиняя истории на довольно скабрезные темы. Я — сквернослов, порнограф от звукозаписи, — заявил он в одной из самых знаменитых своих песенок, но ему, впрочем, прощалось и это. Он говорил про запрещенную на французском радио Фернанду, что надо бы ее сделать государственным гимном. Спустя много лет после смерти барда ее разместила в свои концерты Карла Бруни, экс-первая леди Франции.

Но главное в шансоне — не его провокативность, а именно живописность лирики. Ведь он — явление не только музыкальное, но и поэтическое. С особой рифмовкой — часто, например, используется вирелэ (шестистрочная строфа, характерная для старофранцузской поэзии, с ударными третьими строчками). Такую форму, кстати, весьма любил Пушкин. Так можно рассказывать длинные и трогательные истории. Например, о ненужном аккордеонисте Леоне, который давно уже веселит своей игрой посланников в лучшем из миров.

Порой Брассенс доходил до истинной виртуозности рифмовки, когда выстраивал целую историю буквально на нескольких ритмах. Добавляя сюда привязчивую мелодию и отсылку к народным композициям, он получал истинный шедевр.

Как в простенькой песенке о Елене, у которой измятое платье, грязные сапожки, но при этом сама она — воплощенная красота. При всей своей напускной циничности и острословии он всегда оставался истинным идеалистом.

Брассенс — один из трех титанов французского шансона. Двое других — Жак Брель и Серж Генсбур — фигуры ничуть не менее важные, но товарищи чтут в числе первого именно Брассенса. Празднование его века отмечается во Франции весьма существенного — намечены переиздания пластинок, восстанавливаются старые записи и по его творчеству даже пишут книги.

В нашей стране куда более известен был Жак Брель. Он проехал с триумфальными гастролями по СССР еще в 1960-х, а Евгению Евтушенко удалось даже пригласить его к себе домой. И там на этом импровизированном квартирнике вместе с Брелем пели Галич и Окуджава. Кстати, Булат Шалвович очень хорошо знал и любил романс, и некролог на смерть Брассенса в 1981 году в Литературной газете написал именно он.

Брель был не так хулиганист, как Брассенс, его посты лишены поэтической остроты, он часто исполнял народные фламандские каватины. Да и на сцене он походил скорее на гимнаста (оттого его и полюбили режиссеры) —, а решение порой превращалось в мелодекламацию.

Третий из титанов, Серж Генсбур, объединил в своем творчестве все лучшее от прославленных товарищей по сцене. От Брассенса он унаследовал провокативность сюжетов песен, от Бреля — драматичность решения. В последние годы жизни он даже заинтересовался набиравшим популярность рэпом.

Его финальные альбомы — это фактически ритмическая читка стихов под электронную мелодию. Но при этом Генсбур обожал открещиваться от статуса шансонье и музыканта, хотел, чтобы его числили прозаиком, всерьез уделял внимание литературной стороне вопроса. Так же как и Окуджава, наиболее близкий из грандов отечественной авторской песни к французским песенникам, который на закате лет тоже много работал над обыденщиной.

Переводить шансон невероятно сложно. Наиболее адекватно это получилось у Марка Фрейдкина, огромного почитателя создания Брассенса — он сумел выудить и красоту рифмовки, и точность слога, и нарочитую куртуазность стиха.

Этот долгий семиминутный трек слушается на одном дыхании, даже если не ведаешь языка. Просто завораживают и мелодика, и исполнение. Знаменитая песня Брассенса Завещание с просьбой быть похороненным на курорте в Сете.

В ней великий шансонье дал четкие указания по поводку того, как распорядиться его прахом: он мечтал получить вечный покой в своем желанном городе, где играл на барабанах в маленьком оркестрике, хулиганил, иногда подворовывал — и даже не думал о всемирной славе основоположника одного из самых трогательных и сложных жанров.

И сегодня мы можем просто приобрести любую из песен трех аристократов, чтобы понять — насколько шансон здорового человека отличается от засевшего на многих радиостанциях шансона курильщика. Который, впрочем, так и стыдно признать.

Редактор рубрики

Алексей Носкин

Место события на карте мира:

Шансон здорового человека

комментарии (0)

Другие интересные новости

Новые женщины: в Музее Москвы открылась главная выставка года