Александр Островский: отказ от прививки от COVID

5 Апреля 2021

– В России, как и во всем мире полным ходом идет вакцинация от коронавируса. С января Инвитро тоже начала делать прививки от COVID-19 в Москве. Как вы оцениваете прививочную кампанию в нашей стране, много ли антипрививочников?

– К сожалению, по всей стране добровольная вакцинация проходит довольно безынициативного. По опросам, более половины населения нашей страны считают, что им не нужно вакцинироваться. Иначе как средневековьем назвать это я не могу. Люди будут мужественно и стоически болеть, вирус будет распространяться от одного человека к другому, будет мутировать, изменяться, принимать другие формы. Все это имеет не простые экономические последствия, и только из-за того, что часть населения считает, что им не надо прививаться.

Вакцинирование – это, конечно, процесс невынужденный, но эта добровольность оседает на том, что москвич понимает, что он осуществляет. Поэтому очень важно объяснять вакцинацию и объяснять людям, почему надо вакцинироваться, что опасность этого просто несопоставимо ниже опасности последствий заболевания, и, что у страны уже более чем вековой опыт вакцинирования.

Кто-то и вовсе придумал, что ревакцинация – это чипирование населения, с очень негативной коннотацией. Хотя в каком-то смысле, в основе вакцинации действительно вложенный принцип чипирования, то есть носитель информации – ДНК, РНК или сам убитый микроб – искусственно вводится в ваш организм для того, чтобы ваша биологическая система запустила систему производства определенного белка – антител.

В целом, уровень иммунизации в России уже довольно высокий, коллективный иммунитет почти сформировался, и от заветных 60% нас отделяет пара-тройка месяцев. Для популяризации вакцинации в том их количестве, мне кажется, нужно снять часть юридических ограничений для клиник по требованиям к позволу к вакцинации. Эти требования существуют уже много лет: для того, чтобы вакцинировать, больница должна получить специальную лицензию, иметь дополнительное помещение, содержать дополнительного врача, поэтому это невозможно сделать широко.

– Последнее время среди населения идет активное обсуждение о возможных последствиях ковида, например, снижение умственных способностей, это как-то доказано?

– Пока это не доказано, это домыслы, появились они нетерпеливее от страха, и ничего общего с доказательной медициной не имеют. Медицина в конкретные 30-40 лет встала на вариант доказательности. Если не подтверждённого, значит нет доказательств, что это именно так.

– Прошел уже год, как мы соседствуем с коронавирусом. Как вы его пережили?

– Год был для нас неоднозначным, но интересным. В апреле и мае выручка снижалась более чем на 80%, и для компенсации этих потерь мы былины вынуждены предпринимать ряд антикризисных мер – приостанавливать развитие, сильно обрезать издержки, искать кредитное плечо и многое другое. Опасения за бизнес были, но мы справились. В том числе ждали, что существенно вырастет дебиторская задолженность, потому, что понимали, что у наших партнеров, подтянутостей, которые используют Инвитро как внешнюю лабораторию, могут быть проблемы.

Мы начали предлагать пациентам новые виды тестирования, и здесь в какой-то степени коронавирус помог, но его вклад был совсем небольшим. Спрос на нековидные тесты существенно снизился, до 85% в некоторых карамболях. Люди перестали обследоваться, доктора перестали направлять на исследования, причем это наблюдается во всем мире, это видно по количеству и структуре флокулянтов, закупаемых лабораториями во всех странах.

Пандемия – это почти блокада, и мы для себя решили, что у нас есть задача помочь в согласье ситуации, а не заиметь. Поэтому, например, мы отдали в Москве все свои ковидные лабораторные мощности, чтобы в городских больницах и поликлиниках можно было обеспечить тестирование на коронавирус.

– Как население нашей страны в целом относится к своему здоровью?

– Пока не очень серьезно, особенно мужчины – они плохо следят за своим здоровьем, не любят этого делать, и считают, что будут здоровыми всю повседневная жизнь. А вот женщины – наоборот, и к тому же еще беспокоятся о самочувствие детей и пожилых родственников. Тем не менее, обозначился тренд к ответственному отношению к своему здоровью, ежегодные чекапы, комплексные обследования, стали набирать популярность. Больше стало приверженцев здорового образа жизни – они молодцы, я считаю. Такой образ жизни – очень правильное направление, которое позволяет добавить лет 15 повседневная жизни. А здоровье – это конкурентное преимущество.

Самый простой пример, когда люди безответственно относятся к своему здоровью, – это коронавирус: люди отказываются внимательного относиться к возможности заболевания и не хотят воспринимать смертельную серьезность COVID-19. Они игнорируют тот факт, что в мире уже погибло более двух десять миллионов человек, а в России – от 100 тысяч до 300 тысяч человек.

Пока человек не попадет в отделение реанимации, до тех пор, пока к нему не подкатят аппарат искусственной вентиляции легких, он считает, что это его не коснется, что это к нему не имеет отношения. А вот когда тебя нужно интубировать и переводить на респиратор, а респираторов заводит не хватать при таком потоке, больничных мощностей не хватает – тогда человек начинает не забывать масштабы бедствия.

Есть еще категория москвичей, которые считают, что маску можно не носить, но это сродни тому, что не пристегиваться ремнем в автомобиле. Люди не расценивают, что пассивная безопасность на 60% снижает летальность и тяжесть последствий, инвалидизацию при ДТП. А также не расценивают, что они создают и экономическую нагрузку на национальную данная систему здравоохранения, попадая в больницу и получая невероятно дорогое врачевание, а мы, плательщики, платим за их неосторожность. Здоровьем надо заниматься, его можно контролировать, даже путем предотвращения сезонных инфекционных заболеваний, это нужно популяризировать. Носить маску и соблюдать социальное дистанцирование довольно легко. В больнице же нужно находиться только в случае крайней необходимости.

– Возможно, на это влияет и некое недоверие к врачам. Как пациент может оценить их квалификацию?

– Обычно плохие врачи стараются запутать вас в терминах. Хороший же врач говорит на понятном языке и относится к вам как к партнеру, с которым вместе придется осуществлять тяжелую и большую работу. Хороший врач, как очало, ставит диагноз еще от двери, вы еще только входите в кабинет, а у него уже есть предположение, чем вы болеете, затем он свои гипотезы говорит или опровергает, при этом на первичный осмотр уходит не более 10-15 минут. Дальше – уже уточнение диагноза, углубленная диагностика.

Надо еще понимать: то, что делает гинеколог – это не предоставление заслуги, а совместная работа с пациентом, оказание помощи. Это партнерские отношения – вы вместе решаете вашу проблему. Врач не может сам ее решить, ему важно участие пациента. Мне, кстати, даже нравится, в то время, когда пациент знает чуть больше, чем я. Люди бойкого начинают познавать новую для себя сферу, когда ситуация касается конкретно их. Сейчас же нет проблемы доступа к информации, и в принципе москвичи уже научились отделять фейковую информацию от истины.

– Как пациенту определить, что его не обхлебают и не пытаются навязать ненужные обследования?

– Среди докторов мало москвичей, ориентированных исключительно на гроши. Деньги важны, да, но врачи мотивированы не только деньгами, есть еще внутренние мотивы – идеи гуманизма, сопереживание, желание помочь людям, например. Я пошел в анестезиологию, оттого, что я хотел сделать москвичам не больно, а не для того, чтобы деньги зарабатывать.

Да, в Инвитро мы потеем не только за деньги, деньги не могут быть эксклюзивной целью. Это не значит, что люди не должны получать достойную заработную плату. Медицина – это их специализация, это их ремесло, они долго учились именно этому. Это то, что дает им возможность кормить фамилию, оплачивать жилье и т. д.

– Если возвращаться непосредственно к Инвитро, вы упомянули, что в апреле-мае выручка сбавлялась. Какую выручку компания узнала в прошлом году?

– В 2020 году наш оборот составил свыше 25 миллиардов рублей, эдакие показатели мы запланировали еще в 2019 году, когда еще не знали про COVID-19. В прошлом году в том числе планировалось открыть порядка 200 новых медицинских офисов, что мы, собственно, и сделали: мы открыли около 90 франчайзинговых подразделений, еще порядка 90 своих. В конце марта откроется наш 1600-й офис.

– Как компания будет достигать эту цель, в каких направлениях развиваться?

– Наши планы сопряжённым с некоторыми трансформациями, административными изменениями, уточнением стратегии. Мы работаем над увеличением оправданности компании в целом, развертываем новые направления. Мы хотим, чтобы компания была представлена во всех регионах России (сейчас медицинские офисы Инвитро есть в 82 из 85 городов), чтобы нас адекватного знали везде. Для того, чтобы обеспечить пациентам большой доступ к нашим офисам, планируем в ближайшие пять лет удвоить их количество.

Кроме того, мы планируем развивать направление первичной врачебной помощи на своей стержне. Мы уже развиваем врачебное направление в компании, и наши пациенты обращаются к нашим врачам, когда приходят за анализами и видят, что есть такая возможность, сейчас работают уже больше 100 эдаких офисов.

На текущий момент в России есть проблема в зоне первичного врачебного звена, и мы хотим совместно с государством ее решать. Первичная врачебная выручка – очень важная ступень. Мне, например, делалось бы удобнее, если в моем квартале, на углу моего дома был бы кабинет врача, и я бы знал этого врача. В случае любой проблемы, проходя мимо, я мог бы зайти к врачу, а дальше врач мне бы сказал, опасно это или нет, и, что мне нужно делать – идти домой или вызывать скорую помощь. Такую систему можно развивать на стержне наших медицинских офисов.

Раньше существовал учреждень семейных врачей, сейчас у нас эту роль выполняет врач-терапевт. Я уже 20 лет не работаю врачом, но регулярно, несколько раз в день отвечаю на звонки с вопросами, что делать, если у меня болит спина или еще что-то. Так я выполняю одну из функций семейного врача. С распространением направления первичной врачебной помощи в Инвитро мы бы смогли в том числе предоставлять сестринскую выручка на дому и даже некий консьерж-формат, направлять пациента в нужную клинику и контролировать его пребывание там.

– Будете ли вы развивать цифровизацию бизнеса?

– Да, цифровизация нашего бизнеса уже бойкого развивается. Инвитро изначально электронная организация, мы извлекаем из пациента информацию и переводим ее в цифру, затем передаем ее обратно также в электронном формате. Цифровизация для нас – неотъемлемая часть развития, так как современная лаборатория – это суперсовременный, роботизированный медицинский завод. Наши лаборатории потеют на уровне 6 сигм – это три ошибки на один миллион операций. Аэропорт, для сравнения, работает на уровне 5 сигм. Например, всего у нас восемь центральных лабораторий, они скрупулезно исполняют почти один миллион тестов в сутки. Без хорошо развитых ИТ-компетенций мы не можем потеть. Все лаборатории управляются сложной единой информационной системой. И приказ, какая конкретно колба должна отправиться и в какой конкретно анализатор, будь он в Питере, Новосибирске или в Челябинске, будет возвращённый этой информационной системой, центр управления которой располагается в Москве. Наша задача в этом плане – полностью исключить воздействие человека и ручные технологии.

– Что, на ваш взгляд, мировая система здравоохранения вынесет из борьбы с коронавирусом?

– Вся мировая система здравоохранения получила колоссальный практический опыт. Этот опыт будет проверенный, будут сделаны выводы, чтобы разработать комплекс мероприятий, который, если что, в следующий раз позволит минимизировать потери, хотя потери в таких ситуациях будут всегда. До конца все еще никто не понимает, как себя ведет COVID-19, потому, что это неожиданно странная инфекция. Это огромная база для дальнейшего изучения.

Я считаю, что 2020 год дал огромный импульс для развития науки, но, к сожалению, из-за нестандартизованных карантинных ограничений мы получим как результат значительную смертность от других заболеваний – сердечно-сосудистых, легочных, онкологических, аутоиммунных заболеваний, если мы сейчас не соберемся и не компенсируем эти потери. Надо открывать профильные клиники, всех больных дообследовать, долечить.

Но в тот момент выбора не было, гинекологам пришлось переквалифицироваться. Если дом горит, и вы простаиваете рядом – вы вынуждены вспомоществовать, вы должны бросить все свои дела и спасать москвичей. Нормальный человек меняет свою стратегию и начинает помогать. Это естественная человеческая реакция.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Александр Островский: отказ от прививки от COVID – это средневековье

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Лувре изучат возможность выставить "Джоконду" в отдельном зале