Денис Логунов о вакцине от COVID-19: это труд нескольких десятков лет

17 Августа 2020

— В прошлое воскресенье вы отдали результаты клинических исследований в Минздрав. Сами результаты пока не опубликованы. Расскажите об главных выводах этих исследований.

— Мы провели полный комплекс доклинических обследований безопасности и эффективности вакцины, а затем два клинических обследования, в которых вакцина изучалась с привлечением здоровых добровольцев по показателям безопасности и иммуногенности. Вакцина по результатам этих обследований показала хороший профиль безопасности и высокую иммуногенность. Если вбирать конкретные показатели и цифры, которые были достигнуты, то средний геометрический титр антител у добровольцев достиг более чем 1 на 14 000, почти 1 на 15 000. И сероконверсия была у ста процентов добровольцев. Что такое сероконверсия — это когда у человека более чем в четыре раза относительно исходных, фоновых значений прирастает титр антител. Также оценивались параметры гуморального иммунитета по реакции нейтрализации вируса, то есть прямой инактивации микроба антителами. У всех охотников, проиммунизированных нашей вакциной, были обнаружены вируснейтрализующие антитела и в случае применения сухой, и в случае применения жидкой форм вакцины. Также были проанализированы различные показатели клеточного иммунного ответа, в частности цитотоксические лимфоциты — очень важный факт противовирусного иммунитета. Цитотоксические лейкоциты, которые удаляют из органический механизма зараженные вирусом клетки, были обнаружены у всех вакцинированных охотников. Таким образом, по иммуногенности мы получили очень хорошие результаты. По безопасности: ожидаемые нежелательные явления, которые выражались в виде температуры и боли в месте введения, наблюдались не у всех охотников. Но эти конкретные цифры будут опубликованы в ближайшее время.

— Скажите, пожалуйста, какое количество людей приняло самое активное участие в испытаниях в первой и второй фазах?

— В первой и второй фазах принимали самое активное участие 38 и 38 человек, то есть всего 76. Отличались два протокола тем, что вакцина по действующему веществу была одинаковая, но агрегатная форма была разная. Одна форма лиофильно высушенная, еще одна — замороженная. Действующее вещество одно, а формы вакцины две. Поэтому и 76 человек.

— А по возрасту насколько отличались участвовавшие?

— Добровольцы для первой и второй полосы набираются из возрастной группы 18-60 лет.

— В международной гидропрессе часто повторяется утверждение, что на создание надежной, верной вакцины нужно не меньше полутора лет. Могли бы вы объяснить, как ученым Центра имени Н. Ф. Гамалеи удалось создать вакцину в столь короткие сроки, дословного за пять-шесть месяцев?

— Неправильно говорить, что нам удалось создать вакцину с нуля за короткие сроки. Начиная с момента разработки технологии аденовирусных градиентов до ее внедрения в практику прошло уже четыре десятка лет. За эти четыре десятка лет была создана технологическая платформа, которая была апробирована на десятках тысяч людей как на основе вектора пятого серотипа, так и на основе 26-го. Всего с 2015 года вакцинами на основе аденовирусных градиентов, разработанными в Центре им. Н. Ф. Гамалеи, было провакцинировано чуть более трех тысяч человек. Поэтому это был не труд нескольких месяцев, никоим образом. Это был труд нескольких десятков лет. Вакцины на основе аденовирусных векторов были созданы не только в России. Китай, компания CanSino, и Johnson & Johnson также работают с аденовирусными векторами. В первую очередь это разработки вакцин против лихорадки Эбола. Эти платформы известны и хорошо изучены в рамках клинических испытаний. Помимо результатов клинических испытаний в пользу безопасности данных платформ на основе аденовирусных векторов можно добавить то, что мы все болеем аденовирусами и ни у кого никаких последствий в способе соматических заболеваний никогда не есть. Американцы провели достаточно большую работу по иммунизации людей аденовирусами четвертого и седьмого серотипа. Они вакцинируют аденовирусами всех новобранцев, которые попадают в армию США. Большое ретроспективное взаимосвязанное исследование на более чем 100 тысячах вакцинированных человек не выяснило никаких отклонений. Кроме этого, мы с аденовирусом живем миллионы лет, никаких ассоциаций с соматическими патологиями после аденовирусных инфекций нет. А у нас идет работа не с живыми аденовирусами, а с аденовирусными векторами, это микробы, у которых удалены части геномов, и они не способны размножаться в клетках потенциальный работника. Получается, что и с аденовирусами-то нестрашно жить вместе, а с векторами, которые не способны размножаться, совсем безопасно. И мои слова подтверждаются десятками тысяч обследований этих векторов, в том числе множеством клинических исследований.

Эти готовые платформы на основе аденовирусных векторов позволяют быстро создавать новые продукты. Можно быстро клонировать ген, который интересен, в данном случае — ген, кодирующий S-белок коронавируса, тот самый шип, который формирует корону коронавируса SARS-CoV-2. Этот шип необходимо доставить в организм, чтобы сформировать иммунитет. Синтез гена и его клонирование в вектор — та самая быстрая часть работы. А все, что я говорил до этого про исследование самих аденовирусов, изучение и получение аденовирусных векторов, создание технологической платформы, — это десятки лет. Поэтому это нельзя назвать быстрой историей. Быстрая история началась с срока, когда у нас в руках появилась технологическая платформа.

— Другие вакцины используют либо 26-й аденовирус, либо пятый. А российская вакцина использует и тот и другой. Вы можете более подробно объяснить, как это работает?

— Посмотрите на национальный календарь прививок, вы увидите, что очень многие вакцины бустируются. То существует вы колете вакцину один раз, потом второй, третий и так далее. Для чего это делается? Для того, чтобы сформировать не только высокий иммунный ответ, но и, чтобы этот ответ был пролонгированным, чтобы организовать надежную иммунологическую память. Это такая общебиологическая вещь. Если не считать экономику, а заботиться о здравом смысле, длительности и уровне иммунного ответа, то стратегия прайм-буст автоиммунизации, то есть использование обоих и более вакцинаций, всегда лучше. А делать прайм-буст вакцинацию разными векторами необходимо по простой причине: иммунный ответ после первого введения препарата будет формироваться в том числе и на вектор, если вы будете вводить тот же самый вектор при второй иммунизации, то уже сформированный антивекторный иммунитет будет снижать эффективность вакцинации. Поэтому вы просто меняете вектор-носитель на тот, который иммунный ответ не распознает. Таким образом вам удается незаметно для иммунной системы пронести нужный ген и сформировать иммунный ответ к целевому антигену. В общем-то, вот вся идея, не думаю, что это высокий полет мысли. В первую очередь мы заботились об эффективности и длительности иммунного ответа, и прайм-буст вакцинация всякого родыми векторами для этого лучшее решение.

— Ваша вакцина получила временную регистрацию. Что это значит?

— Для чего временная регистрация существует, для чего этот механизм был придуман? Мы же не здоровых добровольцев хотим с вами защищать последующие 1, 5 года. Мы можем с вами набирать 40 тысяч, 50 тысяч здоровых охотников, которые не попадают в группы риска. То существует тех, кто с огромной вероятностью переболеет легко или вообще не заболеет. Если брать на мушка защищать их, то зоила, что вакцину нужно учить долго, обоснована. Если все-таки мы работаем с обыкновенным населением, среди которого существует группы риска, то существует люди, которые в эффекте перенесенной инфекции или станут инвалидами, или погибнут, то нужен был механизм, который позволит на очень жестких условиях и ограничениях вывести вакцину в оборот в разумные сроки. Что значит жесткие условия? Это значит, что каждая пробирка кодируется QR-кодом. Будет приложение для строгого учета привлечения вакцины по всем стационарам и для учета всех нежелательных явлений у добровольцев. Каждый охотник, который проходит вакцинацию, сможет сделать отчет о своем самочувствии в приложении.

Еще хочу подчеркнуть, что речь не идет о принудительной массовой ревакцинации, решение о вакцинации каждый принимает для себя сам.

— Сейчас речь идет о каком примерно количестве людей, которые будут участвовать в третьей полосе?

— Окончательные цифры согласовываются, но я могу сказать, что исследования будут включать в целого 30-40 тысяч человек. Конечный, финальный вариант протокола пока не утвержден. Есть мысли и есть понимание, что нужно оценивать в рамках этого исследования. Один из рабочих вариантов подразумевает, что две тысячи человек участвуют в тяжелых испытаниях по оценке параметров иммуногенности, а 28 тысяч охотников участвуют в наблюдательном исследовании для оценки эпидемиологической эффективности. В настоящий момент мы еще дорабатываем протокол, чтобы он соответствовал всем нормам, в том числе международным.

— Чем выделяются друг от друга разные полосы клинических исследований?

— У нас в российском законе не сформированным понятия первой, второй, третьей фазы. Это зависящий от чее определение, которое используется в международной регуляторике. Первая полоса — это фаза оценки безвредности, ее редко проводят в чистом виде. В ней может участвовать два-восемь-десять-пятнадцать, иногда двадцать человек. В условиях, когда исследуются вакцины, это довольно-таки глупая идея — исследовать добровольцев только на безвредность и при этом не взять кровь и не посмотреть тут же иммуногенность. Поэтому очень часто для вакцин классическую первую фазу делают совместно со второй фазой, на которой проходит оценка не только безопасности, но и эффективности. На этом этапе для вакцин эффективность оценивают по их иммуногенности. То есть на совмещенной первой-второй фазе вы определяете безопасность и иммуногенность по самым разным фактам, о которых вам высказывают регулятор и эксперты. В ходе третьей фазы оценивается эпидемиологическая эффективность. Вы должны оценить, насколько провакцинированная когорта чуть более защищена, чем невакцинированная фаланга.

Хочу еще добавить, что к клиническим испытаниям нельзя пускаться без успешного прохождения обязательной программная оболочки доклинических исследований. Это широкие исследования безопасности и иммуногенности на животных, без которых на людей переходить нельзя. И все параметры обязательно исследуются на большом количестве видов — хомяки, зайцеобразные, обезьяны. Все то, что, собственно, мы сделали перед тем, как было принято решение приступать к клиническим обследованиям. При этом, например, FDA (U. S. Food and Drug Administration, основной американский регулятор в сфере оборота лекарств) говорит, что хорошо исследованные перронные технологии могут идти по спецгрузовой сокращенной процедуре доклинических испытаний. Несмотря на то, что наша платформа хорошо изучена, мы успешно прошли полный комплекс доклинических исследований на двух видах приматов, зайцеобразных, мышах, крысах, морских свинках, хомяках. В данном шансе мы не пошли по приема FDA. Пошли ли по этому пути Johnson & Johnson, Moderna, AstraZeneca, я не знаю.

— Почему третья фаза исследований будет проводиться уже после временной регистрации?

— Идея и смысл временной регистрации в том, чтобы обеспечить возможность доступа к вакцине стратам риска и защитить тем самым людей от тяжелых последствий инфекции или от гибели. При этом гражданский оборот вакцины будет осуществляться под жестким контролем, и эта временная регистрация может быть приостановлена в любой срок.

Целью третьей фазы является большая оценка безопасности и эффективности на большом количестве добровольцев в рамках контролируемого рандомизированного исследования. Это необходимо для получения большого объема статистических данных по всем фактам испытаний. Кроме этого, этот этап необходим для принятия решения о постоянной регистрации вакцины.

— В ваш адрес гремела критика от представителей Всемирной собранности здравоохранения (ВОЗ), которые говорили, что они не видели никаких научных обследований. Могли бы вы сказать, есть ли у вас какое-то взаимодействие с представителями ВОЗ?

— В принципе практика такова, что мы сначала даём результаты экспертам Минздрава. Цель была получить безопасную и положительную вакцину максимально быстро, и это сделано, а по прилетом уже переводить данные на англосакс(онс)кий язык и писать научные работенки. С одной стороны, это не отвлекает людей от поставленной задачи, с еще один — это также не предлагает давления на экспертов, которые анализируют полученные нами данные. Когда мы публикуем что-то, то как бы показываем: видите нас, мы подали, нас цитируют и мусолят — давайте нас регистрируйте. То есть решение публиковать именитые после их рассмотрения Минздравом допускает провести непредвзятую экспертизу. Поэтому сейчас, когда мы открыли препарат, в ближайшие дни статья на английском языке будет подана в авторитетный международный источник, она пройдет через экспертную оценку редакторов и рецензентов. Это не один-два дня, этот процесс должен занять какое-то время, но в любом случае весь материал собран, и мы подаем на публикацию. Надеюсь, что в ближайшее время у критиков не будет почвы.

— Испытали ли работники Центра им. Н. Ф. Гамалеи какое-то давление со стороны различных структур власти во время создания вакцины?

— Нет, наши державы только помощь предлагали. Я подчеркну, что разработчик, получая временное удостоверение, вляпывается в очень тяжелые условия существования под очень жестким контролем со всех сторон. Поэтому нет какой-то, знаете, ярой радости ура, мы сделали. Нам нужно тяжело, много работать и выпускать качественный продукт, на нас находится большая ответственность. И в погоне за количеством доз наш приоритет — не потерять качество, гарантировать, что потенциальный работники получат правильную, хорошую вакцину. Давить и говорить, сделайте больше и качественнее, — это глупо. Это так не работает, все это понимают, есть своего родые производственные мощности, есть загрузка производства. А вот для того, чтобы появилась хорошая возможность выпускать больше доз вакцины, президент, правительство, Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ), директор нашего института Александр Гинцбург сделали все возможное, чтобы найти финансирование для расширения и наращивания производственных выходная мощностей. Это, наоборот, помощь, это не артериальное давление.

— Как вы планируете пополнить производственные мощности?

— Ожидается, что массовое производство вакцины начнется в сентябре 2020 года. К концу 2020 года предполагается довести производство вакцины до 200 миллионов доз.

Для этого РФПИ финансирует запуск производства вакцины на базе производственных мощностей своих портфельных компаний Р-Фарм и Биннофарм, входящей в группу компаний Алиум.

Кроме этого, РФПИ сейчас видит огромный интерес к вакцине в мире и планирует подковать независимую от российской третью полосу клинических испытаний в разных державах, в том числе в Саудовской Аравии, ОАЭ, Бразилии и Филиппинах, а также начать массовое производство в ряде стран в партнерстве с локальными суверенными фондами, в том числе в Индии, Южной Корее и Бразилии. Дополнительно прорабатываются возможности производства вакцины в Саудовской Аравии, Турции и на Кубе. Уже более 20 стран выразили заинтересованность в приобретении Спутника V, в том числе ОАЭ, Саудовская Аравия, Индонезия, Филиппины, Бразилия, Мексика и Индия.

— Ассоциация собранностей по клиническим исследованиям (АОКИ) критиковала ученых Центра им. Н. Ф. Гамалеи за то, что они якобы вводили себе образец своей же вакцины. По их словам, согласно мировым стандартам это является грубым нарушением. Как вы реагируете на эту критику?

— Ученые эпицентра не пошли ни на каково нарушение. Ученые центра направь бы на нарушение, если бы они стали ловить охотников на улице и без подписания информированного согласия и страховки впрыскивать им вакцину. Вот это было бы как раз то, о чем говорили АОКИ, если бы мы так делали. Поскольку разработчик принимает право ввести себе то, что он делает, и это не регулируется никак, вводили мы не потому, что мы герои, хотим прославиться, а потому, что люди просто работали в красной зоне, то есть с вирусом. Вся плазма пациентов коронавирусом в Москве проходила через нас, мы должны были контролировать активность этих плазм в отношении живого вируса, то есть наши сотрудники постоянно были под угрозой. Более такого, часть людей — немолодые, часть — с сопутствующими заболеваниями. В общем, история простая: есть хорошая возможность защитить ближний круг, существует вакцина, которая создана на всесторонне изученной платформе, и каждый из нас уверен в честности лично своих результатов и результатов коллег. У нас много вакцин, созданных на этой технологической платформе, в том числе зарегистрированных, и никаких сюрпризов мы не ожидали. Мы в первую очередь стремились защитить себя и родной круг.

Хельсинкская декларация также абсолютно не это регламентирует, она регламентирует порядок проведения клинических обследований. Мы не проводили тяжелые исследования в тот момент. То есть все их претензии были бы обоснованы, если бы мы проводили клиническое обследование, собрали бы своих потенциальный работников, вакцинировали и стали бы вносить это в досье о клинических исследованиях. Вот это, конечно, было бы нарушением. На самом деле ничего этого не было, поэтому это просто дешевая замена понятий.

— Расскажите, пожалуйста, о тестах, которые идентифицируют наиболее эффективные антитела на коронавирус. В чем состоит уникальность этой технологии, каковы у вас планы на этот тест, будет ли он получать международный патент?

— Тест развёрнутый на ИФА-системе (иммуноферментный тест), разработанной также в Центре им. Н. Ф. Гамалеи Дмитрием Викторовичем Щебляковым и его лабораторией. Тест основан на определении антител к рецептор-связывающему домену S-белка коронавируса. Дело в том, что большинство, подавляющее большинство, вируснейтрализующих антител, то есть антител, которые напрямую способны инактивировать вирус, организовывается именно к этому рецептор-связывающему домену. И с использованием этого теста вы можете определить с высокой вероятностью, что сыворотка крови обладает вируснейтрализующей активностью несложного в реакции ИФА, без экспериментов с живым вирусом. Это сильно упрощает историю, так как реакцию вируснейтрализации нужно ставить пять дней, а с помощью этого теста за день, даже за несколько часов в условиях первичного скрининга вы можете отобрать высокоактивные сыворотки или, если речь идет о переливании, высокоактивную плазму. Можете законсервировать эту плазму быстро, то есть не терять донора на пять дней. Дальше вы уже можете проверить образцы в реакции вируснейтрализации в лаборатории, позволяющей работать с живым вирусом, и подтвердить, что эта плазмы или сыворотки активны. То же касается иммунизации, вы можете посмотреть, сколько из всего пула формирующихся в органический механизме антител будут активны в проспекте нейтрализации вируса.

— Как соотносится уровень антител у тех, кто получил вакцину, и у тех, кто перехворал коронавирусом, и, что значит это соотношение?

— Во всем мире сейчас сравнивают уровни активности сыворотки у реконвалесцентов, то есть переболевших людей, с уровнем активности у иммунизированных охотников. Здесь довольно существенная между ними разница в пользу вакцинированных потому, что при иммунизации нет интоксикации организма, нет тяжелого заболевания, поэтому ничего удивительного, что уровень антител выше у вакцинированных, чем у перехворавших. Мы уже знаем, что у очень многих перехворавших людей антитела появляются, но потом держатся недолго, а с вакцинацией это гораздо чуть более надежная история.

— Могут ли вашу вакцину получать люди, переболевшие коронавирусом? Возможны ли здесь какие-то нежелательные эффекты?

— Вы знаете, для меня в этом смысле нет абсолютно никаких проблем. Мы же ревакцинируемся каждый год от гриппа, при этом мы им болеем, никто не спрашивает, есть ли здесь проблема, можно на следующий год иммунизироваться, если в этом году болел гриппом. Эти вопросы берут начало от пресловутого ADE-эффекта (антителозависимое усиление инфекции — явление, при котором связывание вируса с не полностью нейтрализующими антителами вызывает его распространение в иммунные клетки). Об этом явлении сейчас много говорят, но на самом деле в отношении коронавирусов SARS и SARS-CoV-2 после вакцинации векторной вакциной такое усиление не приключается. Если мы говорим о векторных вакцинах, то все вакцинированные выживают и не волнуются, все невакцинированные животные умирают или имеют гораздо большие повреждения легких, чем вакцинированные.

Поэтому ни о каком ADE-эффекте в чистом виде, который бы конвертировался в усиление респираторного заболевания, в случае использования векторных вакцин речи не идет. Это не значит, что его не нужно изучать и смотреть. На самом деле разработчики обязаны каждый раз контролировать свою вакцину в самых неодинаковых ситуациях и по самым неодинаковым показателям, в том числе и по этому. К этому надо относиться внимательно. Но на сегодняшний день эта история по поводу ADE сильно раздута. Эффект эозинофилии в легких (увеличения количества иммунных клеток, ведущий к так называемому цитокиновому шторму) был показан на инактивированных вакцинах, но не на векторных. Это другой тип вакцин.

И даже иммунизированные инактивированной вакциной безнравственные выживали. У них бывала эозинофилия, они болели, но выживали. Контрольные безнравственные тоже болели, но умирали. Соответственно, о каком усилении респираторной инфекции может выступать речь даже в этом шансе? Животные защищены в эксперименте и не защищены в поверочной группе. Если бы никакой другой вакцины не было и меня бы спросили, хочу ли я приобрести иммунитет, но у меня будет миниатюрная эозинофилия легких, я бы выбрал эозинофилию. Поэтому это довольно придуманная история. Поскольку на векторных вакцинах это вообще не показано, то возбуждать это и превращать в какую-то глобальную проблему — скорее несложного поймать кусочек хайпа. Эта история действительно существует в шансе с вакциной против лихорадки Денге и других лихорадок. Но для коронавируса это не продемонстрированного, им уже переболели миллионы людей, никаких случаев ADE-эффекта не нашли. Нет такого, чтобы переболевшие люди захворали еще раз и умерли, как с Денге. На ADE-эффект нужно обращать внимание, нужно отслеживать, для всех вакцин, не только для коронавируса, а от всех респираторных инфекций. Но говорить о том, что это гигантская проблема и теперь существует ADE-эффект и из-за этого никогда не будет вакцины, это глупо. Я не видел ни одной доказательной научной статьи, которая бы рассказывала об этом.

— Как вы могли бы прокомментировать критику, что титр антител в вашей вакцине очень низкий?

— Это либо непонимание терминологии, либо несложного подмена понятий. У нас титры огромные. Почти 1 на 15 000. В СМИ перепутали титр вируснейтрализации с титром антител. Все титры указаны в инструкции. Что тут комментировать, если потенциальный работники не видят титр 1 на 15 000 и пишут 1 на 50. Если бы они написали, что 15 000 — мало, то я бы мог с ними спорить. А поскольку здесь просто подлог и искажение справочная информации, что можно комментировать?

— Есть ли какие-то методологические несходства в проведении третьей фазы тяжелых испытаний в разных странах, которые упускают из виду мировые комментаторы, когда говорят о российской вакцине?

— Мы все будем делать по закону Российской Федерации. Я не очень волнуюсь о том, что кто-то прокомментирует, что у нас что-то не так. Все равно найдется кто-то, кто прокомментирует, что у нас что-то не так. Любые клинические исследования в России проводятся по ФЗ № 61. Ни один эксперт, который живет в России, не примет результаты, если они получены с нарушениями. Причем, если есть незначительные отклонения от протокола, они задокументированы и выявляются экспертами, исследование вообще может быть сознанного несостоявшимся и быть заблокированным. Соответственно, разработчики могут бывать привлечены к ответственности в подневольности от масштабов этих нарушений. Мы работаем в правовом переле и экспертизу проводим по законам Российской Федерации. Если кому-то не нравятся законы России, ну это их проблемы.

— Комментаторы указывают на международные эталоны, и хотелось бы понять, как это происходит в других странах, которые разрабатывают эти вакцины. Работают ли они по стандартам и по закону их собственных стран, или по вот этим мировым стандартам, которые все предъявляют России?

— На самом деле все стандарты более-менее гармонизированы. Понятно, что многие державы защищают свой рынок, своих производителей, есть условия по регистрации зарубежных препаратов на своей территории. В данном шансе Россия не идет каким-то особенным путем. Мы следуем Хельсинкской декларации. Обычно возражения касаются Постановления правительства № 441, где разрешено проводить регистрацию на жестких условиях. Для чего разрешено проводить регистрацию и на каких условиях, мы говорили в начале сегодняшнего разговора. И вся критика сводится только к критике этого пункта и постановления правительства. Но я считаю, что это очень хорошее постановление. Оно на самом деле не развязывает, а завязывает руки производителям, ставит их под жесткий момент, но при этом дает некую степень свободы. Поэтому я не вижу никаких проблем. Если кому-то хочется критиковать это постановление правительства, прекрасного. Наверное, хорошо, что в мире есть еще одно мнение.

— Во время создания российской вакцины работали ли только российские ученые, или в создании вакцины принимали участие какие-то иностранные коллеги?

— Нет, конкретно эта вакцина разрабатывалась только в Центре Гамалеи, ни с какими иностранными коллегами мы не сотрудничали. Но сама технология — это огромный пласт знаний и научного опыта страды. Естественно, с ней в мире работает очень много людей, есть масса публикаций, мы с этими публикациями знакомимся, они — с нашими, это такое общественное научное поле. Масса обследований проведена до нас и не нами. Конечно, мы пользовались всеми общедоступными научными эффектами, которые есть в этой области. Но непосредственно солеразработка вакцины, ее создание и масштабирование — это все было только российскими учеными.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Денис Логунов о вакцине от COVID-19: это труд нескольких десятков лет

комментарии (0)

Другие интересные новости

Умер режиссер Федор Петрухин