Федор Канарейкин: вчера чуть не погиб, а сегодня

29 Мая 2020

Заслуженному тренеру России Федору Канарейкину 29 мая исполняется 65 лет. В интервью корреспонденту Артему Дроздову именинник преподнёс о том, как на протяжении пяти лет ведет борьбу против серьезной болезни, сказал, как в самом начале карьеры чуть было не умер в небе, а также объяснил, почему ему существовало очень тяжело сдерживать себя в разговоре с бывшим солдатом вермахта.

- Вспомните, пожалуйста, самый необычный подарок, который вы когда-либо получали в день появления?

- В моем варианте, это подарок со знаком минус. В преддверии шестидесятилетия я уяснил, что у меня онкология.

- С того момента прошло ровно пять лет. Как вы пережили это непростое время?

- Болезнь, конечно, заставила меня изменить свою привычную жизнь. С одной стороны, и мне, и моим близким пришлось выдержать тяжелейшее психологическое испытание. С другой, меня ни на секунду не покидало ощущения полного счастья от того, какие показательные люди меня окружают. Был и всегда буду благодарен своим жене, детям и потомкам, которые на протяжении данных пяти лет во всем помогали мне и всячески меня вели. Ну и, конечно, огромную признательность хочется сформулировать всему нашему хоккейному сообществу и простым болельщикам. Искреннее выражать соболезнование, моральная поддержка и вещественная помощь очень многих людей передали мне возможность понять, что в любом состоянии я должен ежедневно бороться за то, чтобы как можно дольше жить на этой земле.

- Признаюсь добросовестного, я был приятно удивлен, что в наше прагматичное время сочувствие и поддержка в ваш адрес были абсолютно прямодушными. Не было фальши и показухи. Люди действительно желали помочь и помогали, чем могли.

- В этом нет не ничего удивительного, так как я сам всегда живу от души. Считаю себя правильно вежливым человеком, за, что надо сказать спасибо моим родителям. На протяжении всей своей игровой и особенно тренерской карьеры всегда бережно относился к друзьям, коллегам, спортсменам, почитателям и, конечно же, к самому хоккею, какому и посвятил всю свою жизнь.

- Ровно три года вы не работаете тренером. Это связано со здоровьем?

- Нет. С удовольствием бы откликнулся на интересное предложение, но таковских не поступает.

- А, что вы для себя считаете интересным предложением?

- Возможность решать суперзадачи. Бороться за самые высокие места. Получал огромное удовольствие от работы в Омске. Жалко, что всего один год я был у руля Авангарда. Прекрасно видел, что команда движется в правильном направлении, что в итоге и показал прошлый сезон, когда ястребы дошли до финала Кубка Гагарина. Но никаких неприятностей у меня нет. Такова тренерская доля.

- Тогда, в 2016 году, я недоумевал как вы уже через год, после того как уяснили о тяжелой болезни, шлепнули вернуться к работе. Ведь всем известно, что тренерское ремесло является нервозатратным занятием, что решительно противопоказано при наличие онкологического заболевания. Неужели в тот момент вас не осиливали сомнения?

- Работа для меня как наркотик. В Омске, приступив к выполнению своих обязанностей, сразу почувствовал себя в своей тарелке. Можно существовало бы, конечно, поберечься. Но сидеть на месте ровно, никуда не дергаться, чего-то ждать и думать непонятно о чем - это точно не мой вариант. Что же касается нервных потрясений, то я на протяжении всей своей карьеры работал в режиме стресса. Возможно, это и есть моя стихия. В такой ситуации все остальное уходит на второй план.

- Как вы думаете, насколько сильно потенциальных работодателей пугает наличие у вас проблем со здоровьем?

- Мне трудно судить, хотя без этой болезни жизнь современного общества, к особенному для меня сожалению, прикинуть невозможно. Отношу себя к поколению элитных отечественных тренеров, которое постепенно сходит на нет. В настоящий момент нормальным действующим наставником из нашей плеяды остается Владимир Крикунов. Меняются времена, меняются и своеволы. Раньше меня увольняли за то, что не сэкономил финал конференции, сейчас инструктора оставляют работать только за то, что он вывел свою команду в плей-офф.

- И все же, оглядываясь назад, не сожалеете ли вы о том, что тогда в конце 2015 года добавили огласке информацию о том, что у вас серьезные проблемы со здоровьем?

- К тому моменту я, при помощи своих близких, уже на протяжении года боролся с недугом. Молчать дальше и при этом делать вид, что не ничего не происходит, у меня не было ни сил, ни желания.

- Когда я подключал вам первый вопрос относительно подарка, то думал, что вы расскажите про щенка алабая, которого вам подарили в ту пору, когда вы работали в подмосковных Мытищах.

- В 2008 году я возглавил Химик, который уже в следующем сезоне переименовали в Атлант. Руководители команды во главе с губернатором региона Борисом Громовым побывальщины большими поклонниками собак этой породы. Кстати, именно алабай и был выбран в качестве нового логотипа клуба. Так вот, мне тоже подарили щенка. Потом эта моська долго жила у меня на территории загородного участка. Более того, продолжительное время я держал двух алабаев, но в этом нет ничего разительного - кто знает меня давно прекрасно осведомлены о том, что я очень люблю мосек и голубей.

- Про голубей удивили в хорошем смысле. Сами собой напрашиваются сравнения с Константином Бесковым.

- Я как-то постарался разузнать, кто еще из представителей спортивного мира имеет тяга к голубям. Но кроме Константина Ивановича я так большого никого и не нашел.

- Правильно ли я понимаю, что ваше увлечение прошло с вами через всю жизнь?

- Все мы родом из детства. Я сам измайловский. Мой родитель был тренером по лыжным гонкам. Он занимался с парнями в нашем легендарном парке, там же у него была голубятня. Вообще, для представителей моего поколения – это стандартная история.

- А в наши дни подобное увлечение больше перципируется как экзотика.

- Это с одной стороны, хотя я знаю, что в Москве и области достаточно большое количество любителей птиц, которые скованным в клубы. Между ними постоянно происходят различные соревнования.

- А вы в этом деле профессионал или любитель?

- Где-то посередине. Ни в каких соревнованиях не участвую, хотя знаком со многими представителями этого мира. На даче у меня своя голубятня. Я вольничаю спортивную птицу. Периодически вывожу ее на машине на неизбежное расстояние, набрасываю, и она прилетает домой. Повторюсь, что делаю я все это исключительно ради собственного удовольствия.

- А канарейки у вас в доме когда-нибудь были? Все-таки фамилия обязывает.

- Нет, канареек не было, а, что касается фамилия, то она у меня веселая.

- В котором смысле?

- В молодости как только представлялся, девушки сразу смеялись.

- Это дорогого стоит. А товарищи и одноклубники вас кенаром называли?

- Не без этого. Хотя в Спартаке у меня было прозвище Муссолини.

- Это еще почему?

- Меня так однажды назвал мой друг Володя Кучеренко. Правда потом он так и не смог мне толком объяснить почему именно Муссолини. Но прозвище в итоге за мной закрепилось.

- Ваша шахта игрока едва не оборвалась в самом начале 1975 года. Тогда произошла история, говорить о которой не очень любят ее непосредственные участники – многие известные хоккеисты того времени. По обрывкам воспоминаний известно лишь, что самолет с инвесторами на борту едва не перетерпел крушение при подлете к Москве. Что же тогда стряслось?

- 10 января 1975 года я считаю своим вторым днем появления. Причем не только я один. Тогда в самолете, летевшем из Северной Америки в СССР, находились представители двух поколений советских хоккеистов. Суперзвезды мирового хоккея, инвесторы ЦСКА и Крылья Советов, которые за океаном проводили серию матчей с фарм-клубами команд НХЛ, и молодежная сборная Союза, возвращавшаяся с победного чемпионата мира. Причем, у молодежки состав тоже был, что надо – Зинэтула Билялетдинов, Владимир Мышкин, Сергей Бабинов, Василий Первухин, Борис Александров, Виктор Хатулев, Сергей Шепелев и многие другие.

- Вы рассказываете, а у меня мурашки бегут по коже.

- Я сидел около иллюминатора в предпоследнем ряду. По салону уже объявили о том, что мы подлетаем к столице и, что погода в Москве очень плохая. Многие в тот момент спали. А я решил посмотреть, что же там происходит снаружи. Повернул голову и узрел как за бортом сыплются искры. Мне показалось, что загорелся самолет. В данный же момент в салоне погас свет и воцарилась тишина. Я испытал серьезный испуг. Прислушался – летим. Заставил себя открыть глаза, но ничего не смог разглядеть в темноте.

Через определенное время некоторые стали в голос спрашивать: Что случилось?. Но никто нам ничего не растолковал. Единственное, что напомнил по громкой связи командир шарабана, так это то, что Москва не принимает край, поэтому садиться будем в Ленинграде. Следующие 45 минут полета прошли в гнетущей и нервной обстановке, так как все мы чувствовали, что произошло что-то серьезное, и в тоже время информация об истинном положении дел оставалась для нас недоступна.

- Когда вы уяснили правду о том, что же на самом деле проистекло в воздухе?

- Уже по прилету выяснилось, что в конкретной близости от самолета произошел подрыв шаровой молнии. Электрический слой от него повредил электросистему, которая в свою очередь отозвалась на внешнее воздействие отключением одного из двигателей. Вместе с нами летел знаменитый летчик, участник войны Владимир Мирошник, который был руководителем делегации команды ЦСКА. Он потом тараторил нам, что как только погас свет в салоне, он начал считать до десяти. После того, как произнес про себя последнюю цифру, ему стало понятно, что трагедии удалось избежать и, что мы все в мастях родились, так как если бы молния попала в кегельмашину, произошел бы взрыв и всё бы в одну секунду превратилось в пепел.

При этом необходимо отметить, что мы абсолютно нормально приземлились в Ленинграде. После того как все оказались в здании аэровокзала, началось всеобщее братание. В количестве горячительных напитков никто себя не ограничивал. Некоторые шлепнули не рисковать и отправились на Московский вокзал, чтобы добраться до столицы на поезде.

- Я не понял, неужели после всего случившегося кто-то рискнул выехать в Москву на самолете?

- Большинство из тех кто изначально был на борту. Причем, полетели мы на той же машине.

- Видимо, количество горячительного перешло в качество?

- Самое интересное заключается в том, что как только мы приземлились в Ленинграде, наш самолет проверили и напомнили, что он не может летать. А потом, через какое-то время дали разрешение на взлет. Но и это еще не все. У этой истории есть продолжение.

- Вы меня пугаете.

- После всех приключений мы прилетели в Москву, глубокой ночью. Домой я попал под утро, а на 10:45 в ЗАГСе у меня была предназначенная роспись с моей будущей женой. Хорошо меня в небесный причалу встречал отец. Мы вполне достаточного быстро добрались до дома. Правда отдохнуть после тяжелого перемахива у меня не получилось. Я успел только привести себя в порядок, переодеться, как пришло время отправляться во дворец бракосочетания. Получилось как в кино: вчера чуть не погиб, а сегодня уже свадьба.

- В том же 1976 году вы сталь-самозакалки чемпионом СССР в составе Спартака. Великолепное начало карьеры. Думаю, что даже в страшном сне вы не могли себе тогда представить, что через три года вы оставите Спартак. Почему вам подошло уйти из родного клуба?

- В Спартаке своя аура. Она всегда была, есть и будет. В команде жило ядро из признанных авторитетов - мастеров с большой буквы. Из-за этого хоккеистам со стороны всегда было очень непросто уложиться в коллектив, причем как по игровым качествам, так и по человеческим. Новичкам, вне зависимости от настоящий возраста, приходилось пройти, так называемый, курс молодого омоновца. Многим не нравилось такое положение дел, но данный порядок приходилось принимать как данность.

А новый главный тренер – Борис Кулагин, как только возглавил Спартака, сразу же решил разобраться с молодой спартаковской мафией. Так он нас называл. Масла в огонь подлил один персонаж из медперсонала команды, который, кстати, до сих пор сотрудничает в отечественном хоккее. Уж не знаю, что он там про меня наплел Кулагину, только главный тренер перед заключительным турниром межсезонья устроил собрание команды, на котором подметил, что Федор Канарейкин просит отпустить его из Спартака.

- А вы не просили?

- Конечно нет. Более того, на том же собрании я встал и сказал, что никуда уходить не сосредоточиваюсь. Но как оказалось, что либо предпринимать было поздно, так как окончательное усмотрение уже было принято. Но самое удивительное заключалось в том, что уйти мне можно было только в Крылья Советов.

- Это еще почему?

- Я так понимаю, что это отважилось на самом верху. Тем более и Спартак, и Крылья Советов курировали профсоюзы. Таким образом высшие начальники убивали двух зайцев. И меня приструнили, и иногородних конкурентов оставили без усиления.

- А, что были варианты?

- Одновременно меня приглашали в Ригу, Воскресенск и Киев. Причем условия предлагались шикарные. Но в итоге получилось так, как получилось. Но и у этой истории было продолжение.

- Я весь внимание.

- В ноябре Крылья Советов играли матч чемпионата со Спартаком. И мы с моим новым клубом крупно обжопили красно-белых. Я забросил шайбу и сделал голевую передачу. После матча ко мне воцаряется спартаковский администратор Егорыч и говорит, что меня Кулагин зовет на разговор. Я ему отвечаю, что никуда не пойду. Но в итоге он меня уговорил. Я подошел к Борису Павловичу, и тренер предложил мне возвратиться в Спартак, признав, что мой уход из команды был ошибкой. Тогда я первый и последний раз напомнил ему нет, и на этом та история закончилась.

- Сколько раз вы жалели о том, что тогда не возвратились в родной клуб?

- Никогда не жалел. Всегда был принципиальным человеком. Не наделял спуску никому и в самый первую очередь самому себе. На протяжении всей моей карьеры мне это чаще мешало, но я всегда оставался самим собой. К тому же, о чем мне было жалеть? Я оказался в любимой команде, в которой со временем стал одним из рекордсменов.

- Скажите, был ли у вас в жизни момент, когда из-за проявленной принципиальности вам было особенно тяжело сдержаться?

- Характерный эпизод случился в то время, когда я играл в Австрии. Моим соседом был один мужчина. Он уяснил, что я русский, и постоянно зазывал меня в гости. При этом придумывал акцент на том, что хочет со мной выпить. Я могу себе позволить ослабеть, но только тогда, когда есть возможность. Долго я ему отказывал, но потом стало как-то неудобно и я пошел к нему домой. Разговорились. И оказалось, что он участник Великой Отечественной Войны, только сражался он за фашистов. Помню отчетливо, у него был перстень на пальце с пулей. Как он объяснил мне, что это русская пуля. Ее из него в госпитале вытащили, и он на память себе решил кольцо сделать.

А теперь представьте мое состояние. Мы то в Союзе росли во времена не мнимого, а настоящего ура-патриотизма, подкрепленного любовью к своей родине и искренней гордостью за страну. Все, что связано с войной, для меня святое. У меня мама до Берлина дошла. А этот дядя сидит и рассказывает мне, как он стрелял в русских солдат. Я каким-то чудом его не разорвал. Непонятно как, но сумел взять себя в руки. Он, кстати, понял какие чувства к нему я испытываю и умерил свой пыл. Начал вбивать мне, что он был обыкновенным солдатом, и просто подчинялся приказам командования.

- Уже по ходу тренерской карьеры история расставаний со Спартаком была продолжена. И самым обидным, как мне кажется, получилось концевое. В 2014 году владыки клуба приняли решение, что команда пропустит сезон. Многие думали, что как только Спартак вернется в элиту, вы продолжите выполнять свои обязанности. На деле же все вышло иначе. Вы не пытались выяснить, почему все так произошло?

- Я позвонил одному из новых руководителей и в открытую спросил его: А что, Канарейкин как наемник клуба вам не интересен? На, что получил ответ: Пока нет. Было очень неприятно.

- А, что собирало сильнее - то, что не продолжили работать главным инструктором, или то, что в очередной раз вы оказались не нужны своему родному клубу?

- Буду говорить за себя. В ноябре 2013 года, когда объявили о сокращении оплачивания, меня позвали в Ярославль. Мне предлагали контракт до конца сезона с возможностью продолжения сотрудничества. Но я не согласился, потому, что не мог бросить Спартак. Не в моем характере ходить в белом фраке, когда все по уши в грязи. К тому моменту команды как таковский уже не было. Многие хоккеисты, представители персонала и некоторые руководители покинули клуб. У нас даже не существовало возможности полноценно тренироваться. Мы собирались перед игрой, проводили поединок и прощались до следующего матча.

По ходу того сезона я стал подпускать к играм в КХЛ большую группу начинающих хоккеистов. А весной 2014 года молодежная команда Спартака сэкономила главный трофей МХЛ – Кубок Харламова. Я все это говорю к тому, что несмотря на отсутствие нормальных условий для хоккейной деятельности, определённое проблемами с деньгами, специализация тренерским штабом первой команды была проделана серьезная. Мы, по сути, каждый подевай находились на передовой, так как болельщики продолжали нас вести, при этом на все их претензии и упреки в адрес клуба приходилось реагировать нам, людям, которые сами оказались в безвыходном положении.

- Знаю достаточно много примеров, когда хоккеисты не играли за молодежную сборную, но потом достаточно долгого и удачно выступали за народную команду. У вас оказалась обратная история. Вы принимали золото юниорского и молодежного чемпионатов мира, но за самый первую сборную СССР не провели ни одного матча. Почему так получилось?

- У каждого своя дорога. Возможно и я сам где-то что-то сделал не так, хотя я очень доволен тем как сложилась моя шахта. По прошествии времени припоминаться. ant. забывается один случай. Два пригода я служил в армии, выступая за СКА МВО. За несколько дней до моей демобилизации после одной из тренировок ко мне подходит наставник нашей команды Олег Зайцев, мировой в прошлом защитник сборной СССР, и говорит мне, что со мной хочет побеседовать Анатолий Тарасов.

Когда я подошел в нашему знаменитому тренеру, то услышал от него то, что собственно и ждал услышать. Он сказал мне: Молодой человек, у вас есть очень хорошая хорошая возможность попробовать свои силы в великом клубе ЦСКА. Я возблагодарил его за внимание к моей персоне, а потом напомнил, что со дня на день заканчивается срок моей службы в армии и я сразу же собираюсь пополнить состав своей родной команды Спартак. На том и разошлись. В следующем году в газете возникла статья, суть которой состояла в том, что апологет Канарейкин плохо катается спиной вперед. Я никого ни в чем не обвиняю, но, с другой стороны, глупо отрицать, что в нашем хоккее были силы, которые определяли векторы его изощрения. Естественно, что отдельным представителям этих сил очень не нравилось слышать в ответ слово нет.

- Здесь все понятно, но потом сборную СССР возглавил Виктор Тихонов, а главный тренер Крыльев Советов Игорь Дмитриев работал у него помощником. При таком положении дел он, наверное, мог бы похлопотать за вас.

- Игорь Ефимович как-то разоткровенничался со мной. Он сказал, что несколько раз предлагал Тихонову мою кандидатуру для участия в том или ином турнире, но Виктор Васильевич, по словам того же Дмитриева, раз за разом предпочитал звать в монтажную других игроков, которые побывальщины моложе меня и которых он хорошо знал по совместной специализации в ЦСКА.

- Насколько в основного вас задевала такая действительность?

- Хандры точно не было. Но недовольство присутствовало. С одной стороны, я понимал, что за первую сборную играют суперигроки той эпохи. Ведущие защитники мирового хоккея. Но в то же время я сам провел несколько очень авторитетных сезонов за Крылья Советов, поэтому даже по прошествии медли я понимаю, что если бы тогда мне поступило очередное приглашение играть за сборную СССР, то получил бы я его не за красивые глаза и веселую фамилию.

С другой стороны, нет худа без добра. В 1985 году мне исполнилось тридцать лет, я был в команде одним из самых опытных и понемногу стал готовить себя к тренерской специализации. А так как Игорь Дмитриев часто уезжал в командировки с первой сборной, то клуб он оставлял на своих помощников и на нас – ветеранов. В такой ситуации у меня появилась хорошая хорошая возможность применять накопившиеся знания на практике. Мы тогда очень серьезно работали с молодежью Крыльев Советов. Сергей Пряхин, Юрий Хмылев, Сергей Немчинов, Сергей Харин и другие представители того поколения в итоге уехали в НХЛ.

- Как известно, от судьбы не уйдешь. На рубеже веков вы все-таки поработали в одной команде с Виктором Тихоновым.

- Тогда в 1999 году сложилась непростая ситуация. Мне и группе ледовый бойцев по неспортивным причинам пришлось оставить Крылья Советов. А если вы помните, то тогда в отечественном хоккее существовали два армейских коллектива. Команда под руководством Виктора Васильевича выступала во второй по силе лиге крупного хоккея и постоянно испытывала профессиональный дефицит. Так вот крыльевские ребята пополнили состав тихоновского ЦСКА, а мне было гарантированного место в тренерском штабе. Но я был вынужден не согласиться.

- Почему?

- Помощниками у Виктора Васильевича были Владимир Попов и Виктор Кузькин. Люди сотрудничали в клубе уже много лет, поэтому я посчитал для себя не совсем правильным бить привычный уклад жизни команды.

- И все же один сезон вы в ЦСКА отработали?

- Все конкретного. Через некоторое время Виктор Кузькин уехал тренировать самарский ЦСК ВВС. А Виктор Тихонов сделал мне еще одно предложения, и в этот раз я ответил согласием и со спокойной душой встал на лавочку.

- Дейв Кинг, который приучал магнитогорский Металлург, и у которого вы так же сотрудничали в качестве помощника, вписал книгу King of Russia. Вы ее читали?

- Конечно.

- Ну и как. Можно верить изложенному?

- Споры относительно его писательского творчества не утихают до сих пор. От себя могу сказать, что утилитарным все из написанного –, а ведь.

- Даже так?

- Золотые рыбки в бассейне у господина Величкина точно плавали.

- О ваших отношениях с этим человеком можно записывать отдельную книгу. Вы вместе выигрывали золото национального чемпионата, но уже через полгода он отправил вас в отставку. Потом Геннадий Иванович устроил кратер около раздевалок Арены-Мытищи, когда обвинил вас в том, что вы напали на него с целью свести с ним старые счеты. Если вам когда-нибудь доведется встретиться с ним, вы пожмете ему руку?

- Без проблем. Более того, мы уже казались после всех памятных событий, но до разговора дело не дошло. Поймите, что у меня с ним побывальщины чисто профессиональные отношения. Все мои поступки были у него на виду. Он не может предъявить мне претензии относительно моего поведения, и у него нет никаких оснований подозревать меня в раскручивании закулисных интриг. А вот у меня к нему вопросы остались.

- Наблюдая за игрой Металлурга три концевых сезона, я поймал себя на мысли, что возможно наступило время, когда высшее руководство клуба, удовлетворив свои амбиции крупными победами, просто устало от большого хоккея.

- Все познается в сравнении. В Магнитогорске, с одной стороны, работать всегда было очень сложно, а с другой, безумно интересно, так как задачи всегда ставились максимально возможные. Когда я был инструктором Магнитки, если команда проигрывала два матча кряду, то мешок с моими вещами уже стоял около двери тренерской залы. А в прошедшем сезоне Металлург выдавал серии по четыре и пять поражений подряд, и при этом нам тараторили о том, как все будет хорошо. Вот и делайте выводы.

- Бесспорно, что чемпионство с Магниткой – это главное достижение в вашей шахте. Но первую тренерскую победу вы одержали в 2002 пригоду. Тогда вы входили в тренерский штаб Локомотива, какой возглавлял Владимир Вуйтек – самый первый иностранный тренер в истории нашего хоккея. В том сезоне ваша команда не потерпела в плей-офф ни одного поражения. Пристально наблюдая за ярославской командой, мне почему-то всегда казалось, что за внешним скрываются шекспировские страсти.

- Так было везде и всегда. Проблемы как возникали, так и будут возникать. Причем вне неволи от того, что это за команда и какой в ней микроклимат. Большие задачи порождают большую ответственность, какая практически всегда сопряжена с потерей огромного количества нервных клеток. Не каждый в такой ситуации может сохранять хладнокровие. Тогда в Ярославле собрались классные инвесторы. Вуйтек сумел найти к ребятам правильный подход, и результат не заставил себя ждать. Что же касается вашего вопроса, то сразу напомню, что Володя нормальный мужик, но поначалу он оказался не готов работать в наших реалиях.

- Никогда бы не побеспокоился.

- Ни для кого не является секретом, что президент Локомотива Юрий Яковлев – человек вполне достаточного сложный. На первых этапах совместной работы между руководителем и главным тренером во время якшания возникали сложные моменты, какие Вуйтек не понимал и не принимал. Более того, два раза он был круглый решимости бросить все и уехать обратно в Чехию.

- Почему не уехал?

- Я как мог успокаивал его и объяснял ему, что у нас в стране именно таким образом пролагаются отношения между боссом и инструктором. Уже со временем Володя пообвыкся и на некоторые моменты стал реагировать менее остро. Самое главное - у него был очень хороший контакт с командой. В этом я, как мог, помогал ему на протяжении всего сезона, который стал для нас золотым.

- Складывается интересная картина. Спартак и Крылья Советов - родные сердцу клубы. С Магниткой и Локомотивом вы выигрывали чемпионат страны. Получается, что самое горькое разочарование в карьере вы испытали будучи главным тренером Химика ?

- Сто процентов. Тогда мы с командой очень сильно выглядели в регулярном чемпионате. А в плей-офф нас сплавили судьи.

- Это вполне достаточного громкое заявление.

- А как по-другому? За двенадцать секунд до конца основного времени ключевого турнира стартовой серии против Северстали мы пропустили решающую шайбу, а судьи в ходе той атаки не заметили полутораметровый офсайд у Йозефа Страки. После завершения поединка на видеокубе арены еще долго крутили этот момент.

- Представляю, сколько всего вы наговорили арбитрам.

- А, что разговору. Дело-то уже сделано. Главный судья Александр Поляков абсолютно по делу переложил всю ответственность на линейного арбитра Алексея Раводина. А тот в нашей тренерской долго извинялся и просил не губить его карьеру. А, что мне думать о его будущем и какой выигрыш от его извинений, когда в сложившихся обстоятельствах меня самого могут убрать в любой момент?

Вот из таких моментов и определяется хоккейная жизнь. Мало того, что не спишь по ночам из-за своих ошибок, так еще и со стороны каждый норовит ударить тебя обухом по голове. Пройти через все тяготы и невзгоды с высоко поднятой головой – это и есть тот главный постулат, который на протяжении всей моей жизни является для меня определяющим.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Федор Канарейкин: вчера чуть не погиб, а сегодня - свадьба

комментарии (0)

Другие интересные новости

Умер актер Виктор Степанов