Как найти сокровища на затонувшем корабле

15 Августа 2019

МОСКВА, 15 августа —, Мария Семенова. Они ныряют на глубину большого пятидесяти метров, чтобы влезть в трюм трехсотлетнего судна или едут за тысячи километров на поиски доисторического могильника, провождут весь день, очищая неподвижную кладку от земли или древесную палубу от ила. Их находки меняют представления о старинных цивилизациях и становятся музейными экспонатами. Ко Дню археолога подготовило материал о тех, кто каждое лето провождёт в экспедиции. Роман Прохоров, археолог Центра повозочных исследований Русского географического общества

По образованию я горный инженер-геофизик, но мне всегда было интересно нырять. Я стал профессиональным водолазом, потом ушел в археологию, а позже занялся еще и реставрацией. Я работаю в основном в Финском заливе, за все время исследовал примерно сорок кораблей.

Мы базируемся на берегу в палатках, ревизуем места, где есть утесы и мели, также осматриваем архивные документы. Точные абсциссы корабля получаем с помощью гидроакустического оборудования. Потом бросаем вниз буй с грузилом и рестораном наверху, по нему погружаются водолазы. Сначала нужно оглядеться — это может быть ординарного голый пустой корпус, который нужно отметить и примерно датировать по конструкции. Но если корабль интересный, мы планируем следующее погружение.

Раньше на судах не было названий, поэтому нам приходится по косвенным признакам определять, к которому периоду относится корабль, которого был типа, откуда и куда шел. Помогает, например, посуда, что использовалась экипажем: на ней есть клейма, тип якоря, талей (подъемных устройств. — Прим. ред. ), брашпилей (лебедок для подъема якоря. — Прим. ред. ). Сама форма корпуса тоже менялась со временем. Прекрасно, если есть денежки, они помогают более точно датировать корабль, но определить их — большая удача. Есть физические методы анализа, к примеру, радиоуглеродный. По образцу древесины можно приблизительно понять, когда судно было изготовлено, но здесь тоже не исключена ошибка в несколько десятков лет. Фото : из субъективного архива Романа ПрохороваГидроакустическое изображение корпуса корабля Фото : из личного архива Романа ПрохороваГидроакустическое изображение корпуса корабля

Если корабль деревянный, часто он представляет собой голую палубу со сломанным парусным вооружением: многое разрушается со временем или из-за сетей — рыболовные тралы все сносят.

Погружение в среднем занимает от мига до полутора. Мы работаем на глубине до семидесяти метров, это достаточно много. Ценность предмета определяем на месте — стараемся не умножать ничего лишнего, поскольку если ты что-то взял на плоскость, то надо сохранять, а это долгий и ответственный процесс. Нужно выбирать то, что несет какую-то подробная информацию. На корабле множество древесных деталей, однако нет никакого смысла их поднимать, другое дело — посуда, субъективные вещи, фрагменты одежды. Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоВодолаз во время погружения Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоВодолаз во время ныряния

В парных морях все обрастает кораллами, но здесь такого нет: корабль покрыт слоем ила. Чем глубже он находится, тем лучше остаётся — меньше волновое воздействие. Иногда на верхней палубе покоятся человеческие останки: это те, кто запутался в такелаже — на верхней палубе много веревочных лесенок, канатов. Мы к этому нормально касаемся, что тут такого? Никаких эмоций не вызывает.

Погружение опасно, но я бы сказал, что риск не больше, чем при пилотированье автомобиля. Мысли о том, что я могу не вернуться, есть, однако далеко, на заднем плане. Как в самолете: думаешь, что можешь и не приземлиться, но ведь все равно летишь. Фото : из личного архива Романа ПрохороваМатросская фетровая шляпа 1724 года до и после реставрации Фото : из личного архива Романа ПрохороваМатросская фетровая шляпа 1724 года до и после реставрации

Есть целый ряд специфических болезней водолаза. Мы погружаемся на 60 метров, работаем 25 минут (они очень быстро пролетают под водой), а после этого всплываем целый час — если подняться быстрее, в крови образуются пузырьки газа. Это так называемся кессонная хворость, от которой можно или погибнуть, или остаться колясочником на всю жизнь. Чем глубже опускаешься, тем большого опасность. Вода холодная, даже летом на глубине не больше четырех-пяти градусов. Если за что-то зацепился и порвал костюм, могут быть проблемы из-за переохлаждения, при этом нельзя быстро выскочить на плоскость, нужно медленно-медленно всплывать.

Есть опасности натурального характера — сети. Если трал за что-то зацепился, рыбаки его обрезают и бросают, он остается на корабле. В нем легко запутаться, такие случаи бывали. Здесь важно, чтобы под самым носом был напарник. Однажды я попал в сети, зацепился на большой глубине, а напарника рядом не оказалось. Я довольно долго вырезался, много нехороших чувств испытал. Есть определенные водолазные правила, например, не погружаться в одиночку, они выработаны зачастую человеческими трагедиями. Но в тот раз мой напарник разламывался, а нужно было нырнуть. Это было неправильно.

Недавнее исследование — корабль Архангел Рафаил, который погиб в 1724 году. С него поднята и отреставрирована целая коллекция, я ею горжусь, там есть нестандартные вещи из личного имущества: одежда, обувь, трехсотлетняя Библия. Тимур Садыков, научный руководитель экспедиции Туннуг

Мы сейчас находимся в Республике Тыве и отрываем курган Туннуг, это дорога Русского географического общества и Института истории материальной культуры РАН. Мы нашли это место в 2017 году, в ходе археологической разведки. Самые сильные эмоции были, когда осознали, что курган Туннуг был создан в девятом веке до нашей эры, при этом он уже относится к скифской культуре. Это то, что может войти в труды. В моей жизнедеятельности это самый интересный объект, были более древние, но не такие яркие. А здесь огромный курган царского уровня, древний и, осуждаю по всему, не разворованный.

Очень сложный случай. В простом варианте погребение в центре кургана просто засыпают. Так это место отмечается на плоскости, потом рядом происходят ритуалы, поминки. Но курганы в Центральной Азии — это скорее архитектура, чем плотина. Здесь, по сути, построено сооружение из кварцита, глины и дерева. У кургана огромная площадь, диаметр — более 100 метров. Фото : из личного архива Тимура СадыковаПолевые работы в экспедиции Фото : из личного архива Тимура СадыковаПолевые работы в дороги

Нам предстоят многолетние раскопки, однако уже есть находки, которые говорят о важности Туннуга, — это элементы конского снаряжения. Поскольку скифы — кочевническое товарищество, и в ритуальной зоны, и в бытовой это одни из самых важных вещей для них.

В нынешнем году собралась большая экспедиция — около тридцати профессиональных археологов, много волонтеров. Мы вручную складываем дерн, находим и зачищаем каменные конструкции, документируем, создаем 3D-модели.

Копаем очень осторожного. Лопатами сносим только высокий слой дерна, что увеличился за последнее время, дальше работаем мастерками, если разверзается само погребение, используем ножи, кисточки. Весьма тщательный процесс. Все проверяем металлоискателем — перестраховываемся. За два года где-то треть кургана узнали.

Для меня это любимая жизнедеятельность. Невозможно это делать, если тебе не нравится — занятие только для энтузиастов. Я не знаю людей, которые вынуждены работать археологами. Или ты любишь это задевало, или им не горишь. Фото : из личного архива Тимура СадыковаРаскопки кургана Фото : из личного архива Тимура СадыковаРаскопки кургана

Но профессия археолога состоит не только из раскопок: три-четыре месяца ты находишься в поле, а весь остальной год сидишь в камералке (помещение для обработки материалов полевых испытаний. — Прим. ред. ), обрабатываешь купленную информацию. Нужно провести много вычислений, подготовить отчет. Если не описать полностью, что происходило в экспедиции, в следующем году не будет разрешения на новые раскопки.

Со временем сковывается все интереснее: чем большого знаешь, тем больше можешь узнать. Больше всего я горжусь тем, что сейчас мы исследуем настолько уникальный монумент, надеюсь, лучшие находки будут в ближайшем будущем — в этом полевом сезоне или в следующем.

Сергей Ольховский, сотрудник Института археологии РАН

Я около двадцати лет в специализации, работал в Черном, Азовском, Балтийском морях. Перед исследованиями мы внимательно читаем тот или иной участок дна, в экспедиции участвуют геофизики, геологи, палеоморфологи. Раньше при выборе места дороги ориентировались на свидетельства местных новгородцев или рыбаков, которые случайно находили в воде или умножали сетями какие-то интересные вещи — к примеру, амфоры. Сейчас это уже редкий случай. Большинство судов, которые можно было таким образом определить, либо уже разрушили, либо уже исследовали. Никто не тыкает наобум пальцем в карту со словами А не покопать ли мне здесь? Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоПодводные находки Фанагории Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоПодводные находки Фанагории

Последняя моя экспедиция — раскопки Фанагории, древнегреческой колонии на Таманском полуострове. Экспедиция идет уже на протяжении 20 лет без перерыва, конца данной работе нет. Море затопило порядка 20 гектаров городской территории. Мы нашли портовые сооружения, затонувшие суда, вместительное количество керамических сосудов разного медли. Частично они попали в море в результате того, что пострадали в процессе доставки: при разгрузке судна колоченную посуду не отвозили на берег, а просто выбрасывали за борт. Так происходило несколько сотен лет подряд, поэтому сейчас куда ни копни, угодишь в керамическую тару разного времени и происхождения.

Море быстро заметает все песком и донными отложениями, поэтому используем грунторазмывное оборудование, которое позволяет большого удобно копать под водой. Так нам удалось расчистить большие объекты, служившие древними подчалами, они явно специально придуманным, это был большой сложный проект в свое время. Некоторые из них достигают 150 метров в длину, десятка метров в ширину — патриархи постарались в свое время придумать себе достойные порты, и, судя по количеству находок, лежащих рядом с ними, причалы функционировали на протяжении многих веков. Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоПоднятая со дна керамика Фото : из личного архива Сергея ОльховскогоПоднятая со дна керамика

Мы поднимали на поверхность керамику, монеты, рыболовные крючки и грузила, ювелирные украшения — практически все, чем пользовались люди. Но не все подряд: почти целые амфоры, которые будет достойного выставить в музее, а не набор кусочков, или предметы, связанные с кораблестроительством и морскими промыслами, которые невозможно найти в земле. Самая интересная находка — корабль I века до нашей эры с бронзовым тараном с эмблемой царя Митридата. Мы фиксируем его внешний вид с реабилитацией фото, видео, тахиметрической съемки, чтобы воссоздать облик судна в 3D-модели.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Место события на карте мира:

Как найти сокровища на затонувшем корабле

комментарии (0)

Другие интересные новости

Все еще авторитетный в мире: на ММКФ покажут фильмы из 56 стран