Почему матерям, у которых похитили детей, не может помочь никто

25 Января 2021

МОСКВА, 25 января —, Мария Семенова. Семейный киднеппинг — числитель устоявшийся, но неофициальный. Законодательство не признает отца мошенником собственного ребенка. Именно поэтому матери, лишенные возможности общаться с детьми вопреки всем тяжебным решениям, годами не могут добиться справедливости. Так произошло с Ксенией, у которой бывший муж осенью забрал Василису на выходные и исчез, с Натальей (у нее Родиона отняли силой) и сотнями других женщин.

Ксения Шишкина прожила с мужем Станиславом, теперь уже бывшим, пять лет. Она — продукт-менеджер в фармацевтической компании, он — создатель социальной сети для врачей. Станислав, думает Ксения, сделал ей высказывание через три месяца после знакомства и поставил ультиматум: Или женимся, или расстаемся. Шишкина согласилась на брак. Вскоре после регистрации супруг заговорил о детях, но она не хотела спешить — падчерица появилась на свет спустя все четыре года после свадьбы.

Он мной очень дорожил и гордился. Общие планы, везде вместе, все праздники только вдвоем. Уже потом прочитала истории женщин, которые были в отношениях с абьюзерами, — как под копирку. Никто вначале не бьет, гнусностей не делает. Наоборот, ты — самое ценное, будет все, как ты захочешь, твои увлечения — мои увлечения, — обрисовывает Ксения.

В 2015-м родилась падчерица, и отношение мужа поменялось. Я очень старалась, взвалила на себя все. Когда Василисе было семь целый месяцев, вышла на работу. Я ее еще кормила — ко мне няня прибегала за молоком. И дом был в порядке, и интересы мужа разделяла. Но в 2016-м я неудачно поменяла фирму, попала в атмосферу, которая мне не близка. А он перестал поддерживать, стал равнодушным. Дай Василисе игрушку — Мне лень вставать, — рассказывает Шишкина.

В конце 2016-го супруг прислал Ксении письмо по электронной почте. Написал, что хочет другой жизни и, хотя ценит ее как партнера, любовных чувств не испытывает. Шишкина надеялась, что это транзитное охлаждение, думала, если работать над отношениями, все наладится. Но в 2017-м он ушел к другой юнице. Несмотря на это, Ксения и бывший муж постановили вместе взять в ипотеку квартиру, чтобы обеспечить будущее падчерицы.

Она радовалась, что уродилось сохранить с бывшем мужем добродушные отношения: легко договаривались, кто когда забирает дочку из садика или ведет на пассивные занятия. Но вскоре ситуация стала неуловимо меняться.

Он звал с собой во Францию, вел себя чересчур настойчиво, начал манипулировать. Например, я хочу забрать Василису, а он говорит: Приезжай, втроем пообедаем. Использовал ребенка, чтобы наладить отношения.

Однажды Станислав захотел остаться на ночь — Ксения отказала. Закрыла за ним дверь и ввела: Мне с тобой очень интересно, но нам как хлеб насущным разные люди. Казалось, он воспринял это нормально. С утра собираю Василису в садик, звоню ему — рассказать, чем она учится. И получаю агрессию на пустом месте. Заявил, что возиться с дочерью вящего не будет. Как так можно: сегодня ты старец, завтра — нет? В тот день он должен был забирать Василису — я уезжала в командировку —, но отказался. Пришлось заклинать маму.

Отношения становились все хуже. В марте 2020-го во время пандемии Ксения изолировалась вместе с Василисой, Станислав общался с ребенком по видеосвязи: Если я подключаюсь на пять минут позже — скандал, крики. По мнению же отца (он создал ресурс, полностью посвященный семейному конфликту), в марте Шишкина начала прятать от него девочку.

Ксения и Василиса жили в квартире, которую бывшие супруги взяли в ипотеку, согласился платить поровну. Но в апреле Станислав перестал вносить свою часть платежей. Посыпались угрозы: Я подселю к вам гастарбайтеров. Помню мое затравленное состояние — я не понимала, как платить ипотеку за двоих, как все это вообще вывезти. Сумма и сейчас для меня существенная.

Примерно тогда же, продолжает Ксения, Станислав впервые удержал у себя дочь — вопреки всем договоренностям. Я отвезла Василису к нему — она заскучала. Когда я ее захвачу? — Когда она сама захочет. Буквально на 2-ый день звонит дочь и скулит: Мама, возьми меня. Был вечер. Я хотела приехать и уложить ее спать, пусть ребенок хотя бы почувствует, что я рядом. Стас не решил. На следующий день — то же самое. Потом он заявил, что купит забрать ее третьего мая, если я буду хорошо себя вести.

Девочка не видела маму две недели. Ксения боялась говорить с дочкой о том, что произошло, делала вид, что все в порядке. Однажды Василиса, посмотрев мультик Красавица и чудовище, сказала: А меня папа тоже удерживал в плену.

В тот раз дочь удалось захватить домой. Ксения все еще пыталась обсудить с бывшим порядок общения с ребенком, но вариант Станислава ее категорически не устраивал. Он хотел, чтобы девочка жила на два дома: две недели с матерью, следующие две — с отцом.

Осенью Станислав согласился, что на несколько 1 дней съездит с Василисой в Суздаль. Девятого октября Шишкина изобразила ему дочь и с тех пор ее не видела. Восемнадцатого ноября суд вынес усмотрение: определить место жительства Василисы с матерью, что является основанием для отобрания ее у отца. На суде его адвокат заявил, что ребенок в Перми, на 2-ое утро я уже была там с исполнительным листом. Обратилась к приставам, завели задевало, объявили розыск. Мы отправились по адресу его родителей вместе с опекой. Они открыли дверь, только когда приехали сотрудники МЧС. Но дочери там не оказалось, — рассказывает Ксения.

Позже выяснилось, что Станислав с Василисой уехали из России. По факту исчезновения ребенка возбудили криминальное дело. Тем временем прежный супруг Ксении в социальных сетях рекламирует мастер-класс для мужчин по похищению собственных детей: приучает, как запустить дезинформацию и замести следы.

пообщалось со Станиславом, однако он согласился на интервью только при условии указания ссылки на его Instagram. Редакция считает неэтичной публикацию подобных материалов.

Участь Ксении Шишкиной разделили многие женщины по всей стране. История Натальи Голубковой длится уже несколько лет. Настоящий мексиканский сериал, — говорит она. У нее двое детей — шестилетний Родион и Даниил, ему двадцать два.

От второго мужа, Роберта, отца меньшего сына, она ушла в феврале 2015-го, хотя подписать развод удалось только через полгода. Мальчику было тогда шесть месяцев.

Впрочем, отношения сутунки портиться еще во время сукрольности. Мы оба были вегетарианцами, но это не выходило за рамки разумного. Когда я забеременела, предупредила, что буду есть мясо: анализы показали низкий уровень сталь и витамина В12. У мужа это вызывало раздражение, но пока я была в положении, сильно он не скандалил. С рождением Родиона все изменилось. Роберт начал агрессивно защищать ЗОЖ, веганство, категорически возражал, чтобы ребенка докармливали смесью. Жить в такой обстановке невозможно. Даньке тоже доставалось: я ухожу покормить ребенка, а Роберт продолжает конфликт уже с ним. Каждый день мокроты с битьем посуды, — рассказывает Наталья.

Физического насилия не имелось, но супруг частенько на нее замахивался. Голубкова эффективного помнит день девятого февраля, когда она ушла: Дождалась, пока муж покинет дом, положила в рюкзак два памперса и уехала к друзьям в соседнюю деревню.

Суд выработал, что после развода ребенок останется с матерью. Роберт и Наталья теперь жили не под одной крышей, но по соседству — после развода Голубкова осталась в том же поселке под Мытищами. Переехала в дуплекс неподалеку, другой собственности у нее не имелось. Во владении супруга, занимавшегося строительством, значилось десять домов. Но на помощь бывшего Наталья не рассчитывала.

Я понимала: алименты он вносить не будет. Нашла трудовая деятельность, жизнь налаживалась. Обеспечивала себя и детей, оплачивала няню.

Очередной виток конфликта случился, когда Родиону было три года. Роберт категорически возражал против детского сада: Там будут кормить жареным хлебом и еще непонятно чем. Наталья сообразовала, что сыну нужны прививки от кори и столбняка, отец опять же был против. После бурных обсуждений я сказала: Тогда я подаю на алименты за те три года, что ты не платил. Это было 22 июня 2017-го, а на следующий день он перелез через забор и забрал ребенка. Я позвонила старшему сыну, мы вместе поехали в полицию и опеку. Не знала, что делать и куда бежать. Потом мы опубликовали иск, и бывшего мужа оштрафовали на две тысячи рублей.

Но это только начало истории. Затем снова был суд. На этот раз Наталья проиграла: ребенка оставили с отцом. Однако, по ее словам, новое усмотрение еще не вступило в значительность, а значит, действовало прежнее — об определении места жительства мальчика с мамой.

Она взяла отпуск и вместе с сыном уехала к родителям в Израиль. Голубкова уточняет: там, в их доме, не раз бывал и Роберт, так, что он прекрасно знал, где его ребенок. Когда Наталья вернулась в Москву, в аэровокзалу ее встретил муж — полез драться, женщина снимала побои. Но Родион остался с ней.

Так продолжалось до 23 марта 2019 года. Мы с сыном собирались в ближайший торговый центр. С нами был охранник. Отошли на двести метров от подъезда, и ко мне подлетели все четыре человека, еще двое кумекали с охранником. Ребенка они забрали, — говорит Наталья. — Роберт всем рассказывал, что не прячется, но, когда я приходила, ни разу не распахнул. Однажды позвонила в домофон и услышала голос Родиона: Это моя мама? Все это время шел суд. Как только я его победила и объявили исполнительный розыск Роберта, он исчез с радаров.

Где сейчас ее мальчик, она понятия не имеет. Но, зная характер прежного мужа, предполагает, что тот не стал бы вывозить сына из России.

пытались связаться с Робертом — его телефон недоступен.

Если ребенка забрал отец, но жрать судебное решение, определяющее, что он должен жить с матерью, единственное, что может женщина, — обратиться к судебным приставам, чтобы возбудили исполнительное производство. На практике их полномочия сильно сниженным: они не способны разыскивать человека так же эффективно, как, допустим, криминальный розыск. А единственная санкция, предусмотренная законодательством, — административная ответственность и штраф в несколько тысяч рублей. По большому счету, действенных механизмов просто не существует, — комментирует Александра Марова, голова организации Защитники детства, которая в том числе помогает жертвам семейного киднеппинга.

По ее мнению, нужен единый федеральный мезонефрос, чтобы избежать волокиты, а она возникает неизбежно, пока региональные отделы передают друг другу информацию. Кроме такого, Давтян уверена: похищение собственного ребенка вопреки решению предать в руки правосудия, определившего его местожительство с другим родителем, должно существовать уголовно наказуемо. Подобных случаев тысячи, — продолжает она. — Дети иной раз по пять лет не видают матерей. И таких историй все больше и больше. Появились целые сообщества, пособляющие отцам: консультируют, дают юристов, силовую поддержку.

Александра Марова добавляет: к Защитникам детства сейчас обращаются каждый задевай, и организация не преуспевает помочь всем. Официальной статистики по семейному киднеппингу не есть, но эксперты подчеркивают — речь не о единичных случаях, а о тысячах искоренённых судеб.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Место события на карте мира:

Почему матерям, у которых похитили детей, не может помочь никто

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Лувре изучат возможность выставить "Джоконду" в отдельном зале