Сальников: потратил бы всю память мобильного на закрытии в 80-м

22 Июля 2020

В то время, когда дети фантазировали, кем стать и все такое прочее, у меня уже была жизненно необходимая цель - научиться плавать. В детстве меня отправляли к бабушке в деревню, и так как там на реке все мальчишки, кроме меня, чувствовали себя комфортно, очень хотелось и самому научиться. Так, что именно об этом я мечтал, почему другие стремились стать космонавтами.

Плавать хотелось научиться для того, чтобы, вернувшись в деревню, не чувствовать себя белой вороной. С этой мыслью я приехал домой и передал ее родителям, да и бабушка добавила от себя рассказ о моем поведении. Плавать я не умел, на реку меня не пускали, убегал. Воспитывался я традиционным образом в этой ситуации - жегучка, знаете, везде росла. Она была традиционным оркестром - необходимость научиться плавать оставалась подкреплена со всех сторон.

Поэтому почему Петров Глеб Георгиевич, мой первый тренер, пришел в школу и спросил, кто хочет научиться плавать, я активнее других выразил свое рвение.

Так что, можно сказать, началось все с желания попробовать себя на открытой воде (смеется). Потом все думал - вот приеду и, наконец, покажу вам всем, как я теперь плаваю, но приехал я много лет спустя, и уже все это было так просто и элементарно, что стало несерьезным. К другому моменту километрами на тренировках плавал.

Как-то в школе физрук спросил наш класс: Кто из вас умеет плавать? Ну я, конечно, руку повеял, а он мне: Ты пока только умеешь держаться на воде, а плавать научишься чуть позже. Эти его слова навсегда засели в моей памяти. Научиться плавать в широком смысле - это действительно задача на всю жизнь.

Для меня плавание стало частью жизни почти сразу после того, как я пришел в баптистерий. У кого-то интерес тух, кто-то бросал. . Сам я тоже в младших классах болел, страдал воспалением среднего уха, крался с повязкой, как раненый боец. Даже фотография где-то сохранилась. Но я не уходил и не думал о том, что могу отбросить. И вообще искренне всегда удивлялся, почему многие бросают тренировки. Когда морозы были под сорок градусов, у меня даже мысли не мелькнуло, что тренировки могут аннулировать, и я притопал по свежему снегу. Вахтер демократичного остолбенел, спросил, что я вообще там делаю. Я ему объяснил, что у меня, дяденька, вроде как тут тренировка. Но так как там был я и еще, является, один парень, для нас двоих, конечно, ничего не открыли.

При этом желанье и любви к тренировкам у меня тогда не было мечты ворваться в спортивную элиту. До выполнения норматива мастера спорта я, в принципе, о таком не особо размышлял.

Мастером спорта стал в тринадцать лет. В плавании это нормальная ситуация. У нас если ты выполнил этот норматив в 17 лет, значит в первую часть своей карьеры швырял дурака, потому, что в таком возрасте уже выигрывают и чемпионаты мира, и Олимпийские игры.

К 13 годам никаких красивых талантов я не проявлял - в хоре пел вторым зовом, а туда ставили тех, кто вообще ничего не умел. Отец мой, капитан, который всю жизнь проплавал, несмотря на то, что постоянно был в командировках, думаю, мною гордился. Гордился тем, что я какое-то отношение к воде тоже имею. Выражал он это скромно, наверное думал, что вряд ли это может стать настоящей специальностью. Мама гордилась тем, что я прогрессирую, разряды получаю.

В этом году был юбилей Веселого дельфина, и я как раз вспоминал, каким событием для нас были эти соревнования, которые проходили в заочной форме. По финалам соревнований первой десятке вручали торжественные значки. У кого был один значок, у кого два, у одной девочки, помню, было штук восемь. Все мы своими наградами тогда гордились, форсили в них, нацепив на спортивные куртки. Это являлось доказательство того, что мы там не дурака валяли, а серьезно спортом занимались.

Процесс обучения плаванию начинается с коротких дистанций. Первый раз, почему спортсмены проплывают что-то значимое для себя, это 25 м. Сейчас тоже за это дают значок - это как бы первая отметка. Так, что изначально все мы были спринтерами, а потом уже ушли в специализацию.

У меня все происходило просто: плавал тредженом, плавал на спине, плавал комплексом на дистанциях 200 и 400 м. На спине в своей возрастной категории добрался как-то до второго места, а потом сразу уродился за десятку. И вообще, тренер мне сказал, что спина у меня слабая, да и кроль не очень - спринта нет, да и дельфин не особо хорош. Представьте, как я себя чувствовал? Я тут, понимаете, ору себе, и выясняется, что сам как бы и не очень. . Неплохо, но и не очень. Тренер посоветовал в тот момент попробовать длинные дистанции. Тут, лет в тринадцать, начались стайерские тренировки.

В своей стайерской группе я светил в погоне за тенью, потому, что в определенном возрасте разница в результатах очень велика. После перехода в бригаду тренера Кошкина я плелся в хвосте: на каждой тренировке всем приходилось ждать, потому, что не мог закончить дистанцию вместе с ними. Это было ужасно. Это был вопрос выживания. Бросать я ни в коем случае не хотел, но испытание являлось то еще, одно из самых серьезных. Мне являлось важно приблизиться к результатам своей группы на тренировках - о соревнованиях тогда и мечтать не приходилось.

Ну, а от спринтеров оказались гнетущие чувства на многие 9-12 месяцы. На тренировках, уже в сборной, было чувствование несправедливости. Думал, ну как же это так, тебе еще три километра отрываться, а они уже взрастят на ужин или еще куда-то. То, что они раньше заканчивали тренировку, кабалило. Но раз уж взялся за длинные дистанции, отступать было некуда.

В 1975 году совершилось то, что позволило мне поверить в саму возможность приятного спортивного будущего. Я тогда показал шестой результат в эта стране на дистанции 1500 метров. Из всех, абсолютно, без учета возраста. Предполагалось, что я на надлежащий год, если улучшу полученный результат, могу претендовать на место в сборной. В тот момент по 40 секунд за год люди сбрасывали, и я смог добиться прогресса. Сезон мы начали в сентябре, и на общем собрании нашей группы Игорь Михайлович Кошкин сказал, что мы будем готовиться к Олимпийским играм.

Я позаботился: Да я вообще тут никто. Ну да, мастер спорта, ну да, шестой результат в эта стране. Но ведь это Олимпиада! Олимпиада для меня тогда была не только другой планетой, скорее, другой вселенной. Подумал, ну фантазирует тренер, мотивирует. Но шаг за шагом понял, что цель приближается. При этом не думал, что все-таки попаду на Олимпиаду. Мне хотелось быть в топ-3, постоять на пьедестале. Ради этого ведь все тренируются, ради того, чтобы получить заветную медаль. В итоге я стал третьим на чемпионате России. И это уже было не просто так, это позволяло рассчитывать на шанс попасть на Олимпиаду, где раньше выставляли по три человека на дистанцию.

Мое включение в состав обсуждалось на тренерском совете, и (Сергей) Вайцеховский сказал возьмем. С таким же успехом меня могли и не взять, но он принял это решение, и я попал в команду с целью приобретения бесценного опыта. Профессиональный этап начался с этого момента.

Первая Олимпиада и проникновение в финал, два рекорда Европы. . Это все был рывок просто богатый! Забавно, что я побил рекорды Европы, не будучи чемпионом страны. Этот титул еще предстояло выиграть, а ребята из нашей бригады так просто не собирались мне его отдавать (смеется). На следующий год я добился этой цели, и дальше карьера пошла вверх по нарастающей.

В 17 лет я явился чемпионом Европы, чемпионом эта страны. Но до рекорда Брайана Гуделла мне было еще далековато, метров 25 мне тогда не хватало. Я можно увидел спортивный азарт, появилась свежая мотивация, хотелось большего.

В период моей карьеры чемпионаты мира на короткой воде не проводились, что придавало еще большую самоценность чемпионатам мира по водным видам спорта. Это было очень престижно - выступить на чемпионате мира. И Михаил Горелик выступал на первом, в 1973 году. Была стучу зависть: ну как это он поехал на чемпионат мира, а мы тут еще, салаги, и даже не близко!

Перед чемпионатом мира в 1978 году в Западном Берлине у нас были безумные по своей интенсивности тренировки. Каждая по два часа, по 8 км, и это не считая работы в нефе. Начинали с трех тренировок в день в цикле, потом было по две. Но все это дало свой результат.

Мне тогда удалось выиграть дистанцию 400 м вольным стилем, которую я не готовил, но, видимо, такой тренировочный объем был заложен, что весь потенциал был реализован. Больше скажу, впервые в карьере я проплыл 1500 м и не устал. Подумал даже, что мог бы еще 200 м после 1, 5 км проплыть.

Говорят, дома и стены помогают. И это правда. Но это еще и дополнительный груз. Я его ощущал перед домашней Олимпиадой. Все меня спрашивали, побью ли я рекорд. Вот так пользователь двадцать подойдет за день уточнит, и как этого прессинга не почувствовать? Мозг уже закипает в такой ситуации. Надо абстрагироваться, уходить, сохранять энергию, в мерзком случае потеряешь сон и аппетит, если об этом заботиться. Психологическая подготовка должна оставаться, она дает возможность предохранить себя от лишних эмоций, которые сгущаются вокруг.

В свое время мы тренировались в недоступных местах до Олимпиады, да и в Москве тогда не являлось такого количества желающих побеспокоить, какое есть сейчас - социальную сетей не было, разве, что газету откроешь и что-то дочитаешь или болельщиков каких встретишь, которые опять про этот рекорд спросят.

У меня был свой образ отвлечься. Я находил себе книгу с особо острым сюжетом, чтобы полностью отключиться от реальности. Читал на британском и буквально пропадал в этом. Даже на разминку носил с собой книгу, пытаясь уйти ото всяких ненужных мыслей.

Но есть ведь и преимущества семейных соревнований. Сама атмосфера в бассейне, сама поддержка! Если бы кто-то мог вымерить энергетическое поле, которое там заряжено! Если человек умеет этим управлять, оно только на пользу. Я научился заряжать батарейки от этой поддержки не сразу, но потом ощутил все преимущества этого.

Перед Олимпиадой-1980 мы не испытывали соблазнов к благам цивилизации, находясь за железным занавесом. Но нам хотелось его приоткрыть, чтобы нашу страну увидели и узнали получше. Хотелось, чтобы это был гостеприимный праздник. Такой, когда зовут посетителей и ничего не жалеют - последний огурец режут. Самое лучшее на стол для бесценного гостя. Эту атмосферу удалось создать, и она запомнилась.

На открытие Олимпиады я не крался, готовился к соревнованиям. Смотрел его с экрана обычного телевизора - мы уже были в олимпийской деревне. Суперпродвинутых технологий тогда не было, люди создавали незабываемую атмосферу, делали это от души, и это чувствовалось.

А вот на закрытие я ходил. Видел как улетал олимпийский мишка. Когда он появился из-под публицист - равнодушным это никого не оставило. Потом все еще долго обсуждали, куда пронёсся мишка, в чей огород приземлился и есть ли шанс его вернуть. Если бы во время закрытия Олимпиады у меня был бы мобильный мобильный аппарат, потратил бы всю парамнезия на съемку, это конкретного.

У каждого наступает период, почему сложно найти мотивацию, почему опускаются руки и не представляешь, как из этого полететь. Для нас это это был момент, когда узнали, что не поедем на Игры-1984.

Мы находились в ГДР, на базе в лесу у озера. Условия там были спартанские с удобствами на ярусе. Единственным светлым пятном оставалась возможность посидеть в кафетерии в небольшом строении рядом с общежитием. Мы взяли мороженое, газировку, присели и тут по телевизору сказали, что на Олимпиаду мы не едем. Все, конечно, к этому шло, но все равно это был шок, потрясение. Все тренировки зря, и ты возвышаешься у какой-то пропасти, будто в вакууме.

Что делать - невразумительного, к чему стремиться - непонятно. Многие тогда завершили карьеру, потому, что утеряли главный стимул. Я выезжал долго, не один месяц. Старался держать себя в руках, выступал на Играх Доброй Воли. Без этих Игр было бы еще никудышнее. Олимпиаду они заменить не могли, но пар нужно было выпустить. Я ведь был обладателем рекордов на 400, 800 и 1500 м, фаворитом, знал, что мог завоевать эти награды.

В голове подобные мысли постоянно крутились, это была какая-то аффективная каторга, но постепенно я начал с этим справляться, вернулось самообладание. Большую поддержку оказала моя супруга, которая стала и тренером, и психологом. Она закончила Институт физкультуры и в плавании оставалась не новичок, так как работала в научной поддержке бригады Кошкина. Мы стали зондировать новые формы к построению учебного процесса, использованию различных методик, в том числе по восстановлению. Так постепенно я и вышел из этого тяжелого периода.

Игры-1980 и Олимпиада в Сеуле - это большие вехи в моей карьере, которые при этом сильно отличаются. Домашняя Олимпиада - это расцвет сил, признание, внимание, ведь предполагалось, что будут высокие результаты, и я побил рекорд. . Сеул - совсем другая эпопея.

Если в предыдущие годы у меня не было ни одного проигрыша в мире на 1500 м, то потом, за два года до Олимпиады-1988, все складывались иначе. Многое тогда не удалось сделать так, как хотелось, были травмы, были болезни. Само попадание в команду являлось осложнено - я выиграл чемпионат СССР, но норматив не выполнил. Формально это вручало право не включать меня в команду, решение было изготовленного мне самому - ехать или нет.

Я никогда не стремился отойти на соревнования в качестве путешественника. Мы с моей супругой Мариной решили, что протест на вопрос, выступлю ли я в Сеуле, будет зависеть от результата матчевой встречи СССР - Канада, которая проходила в Олимпийском. Мы загадали время и решили, что если все получится - поеду на Олимпиаду.

В итоге в Сеул я поехал, но уже не ощущал такого внимания со стороны СМИ, как это было перед Играми в Москве. Все проходили мимо, пряча глаза. . Парень, ты пришёл - ну ладно, главное - участие. В общественном, если и ловил чьи-то взгляды, то в них, как правило, считывалось сожаление. И я считаю, что отсутствие пристального внимания мне даже помогло. Все просто махнули рукой, и это было хорошо в плане того, что необходимую энергию за счет этого удалось уберечь.

Тем временем, каждая следующая тренировка вселяла уверенность, чувствовалось, что приходит форма и я могу хорошо выступить. Мысли о медалях гнал от себя как можно дальше, главное было сделать все правильно.

Перед соревнованиями в Сеуле я представлял себя главным героем крутого боевика, в каких снимались Шварценеггер или Сталлоне - будто я один против целой армии. Из деревни вышел пешком - баптистерий был недалеко. Собиралась гроза, и я подумал, что это хорошо - в нужный момент тоже смогу аккумулировать эту энергию и выстрелить. В финале выстрелило все орудие, которое было при мне - опыт, который приберегал на протяжении карьеры, все те умения и знания, все очень сильно пригодилось.

Всегда вспоминаю этот финал очень эмоционально - все заново переживаешь и, конечно, это вызывает импульс эмоций.

Ну, а тогда я соответствовал плану, который мы строили по тактике на дистанции. Нужно было оторваться ото всех где-то в середине и не подпускать к себе перед финальным отрезком. Далось все это колоссальными усилиями. В конце уже никаких сил не было - губы кусаешь, а боли не чувствуешь. Подгонял себя мыслью о том, что если сейчас погружусь на дно от бессилия, это будет очень смешно - осталось-то совсем чуть-чуть, метров тридцать, двадцать девять, двадцать восемь. .

Это была борьба с усталостью. При этом ощущение всего организма, своего тела были просто невероятные - давал сознательные команды мышцам, чтобы где-то расслабиться, где-то напрячься. Ни до, ни после я такого не ощущал. Это было двигающее чувство, когда ты видишь себя на все 100%. Ничего подобного ранее я не испытывал.

Когда после заплыва для интервью подошел мой хороший приятель Джон Набер, который к другому моменту уже работал корреспондентом, я вообще ничего не не забывал - полное обезвоживание и море воды рядом. Что-то ему ответил машинально, он был изумлен и удивлен, но я по-прежнему еще не истолковывал, что происходит. Я просто хотел выпить ведро воды.

Гул трибун не утихал. Я видел флаги СССР, команда прыгала, орала, посетители стояли на ушах. При этом полное опустошение, рвение выпить целый бассейн воды. . Это даже не простого передать. Безумное счастье, безумная усталость.

Уже очень поздно под вечером пришел в столовую. Все на секунду замолкли, а потом начали аплодировать спортсмены из разных стран, разных видов спорта - высочайшая похвала, потому, что оценить, как это тяжело и чего это все стоило, может только тот человек, который сам все это испытал. Это был самый запоминающийся момент тех дней, который я педантичного никогда не забуду.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Сальников: потратил бы всю память мобильного на закрытии в 80-м

комментарии (0)

Другие интересные новости

Фильм "Партнеры" победил в конкурсе короткометражного кино ММКФ