Сергей Абрамов: чеченский народ всегда чувствовал поддержку Путина

12 Декабря 2020

— Сергей Борисович, вы начали работать в Чеченской Республике в марте 2001 года, захватил пост министра финансов региона. Как вам сделали это предложение? Вы сразу примирились ехать в Чечню, или были сомнения?

— Моя жизнь всегда была богата яркими событиями и жизненными коллизиями. Назначение в Чечню не было исключением. Все произошло неожиданно.

В этот момент я находился в Китае в городе Шэньчжэнь, где обсуждал с китайскими партнерами приобретение заводов по производству медицинского оборудования. Было весело. Китайцы любят и умеют организовывать праздничные мероприятия. Позвонил мобильный сотовый телефон, звонил мой друзь, который предложил баллотироваться на пост министра финансов Чеченской Республики. Я обычно быстро принимаю решения, да и настроение было хорошее, в итоге согласился. Выезжать необходимо было срочно. После сообщения об этом странной стороне все испугались и стали меня отговаривать: да ты что, там же война идет. Я ответил, что согласился. И все.

Из Шэньчжэня я переехал в Пекин, из Пекина — в Шереметьево, из Шереметьево — во Внуково, из Внуково — в Минводы. По прилету в Минводы завидел большое количество вооруженных людей, которые меня встречали, мне показалось, что это уже Чечня. Но это пока только Ставропольский край. Затем в специализированных фольксвагенах с охраной поехали в город Моздок на военную станцию. Я подумал, что это уж точно Чеченская Республика, но нет. Переночевал и рано утром на вертолете приземлился в городе Гудермес на футбольном поле. Через некоторое время устроился в железном вагончике на земли временной администрации Чечни, в котором впоследствии и обитал около года.

— Вы вымолвили, что предложение стать министром финансов республики поступило от ваших товарищей – это был кто-то из руководства Чечни на тот момент?

— Нет, просто мои друзья. Они общались с вновь определяемым председателем правительства Чеченской Республики Станиславом Ильясовым и претворили мне такое предложение.

— Вы не испугались такой перспективы?

— Я же не знал, куда еду. Уже когда прилетел в Гудермес и увидел все своими надзорами, хотя Гудермес – не Грозный, там последствия войны были минимальными. Но было не по себе. Повсюду вооруженные люди и спецтехника, постоянный контроль и различные антитеррористические мероприятия. Надеялся, что на этапе согласования мою кандидатуру не утвердят, так как помимо меня было много достойных профессионалов, а мне только, что исполнилось 29 лет, поэтому решил ни о чем не беспокоиться. Но скорее всего именно из-за года, так как адаптивность и креативность у молодых выше, утвердили именно меня. И я благодарен Станиславу Ильясову, Герману Угрюмову и особенно Ахмату-Хаджи Кадырову за уверенность и политическое предвидение, а главное, за предоставленную мне возможность приобрести уникальный опыт, в прямом смысле, антикризисного управления в условиях военных действий, террора и послевоенного восстановления жизни и экономики республики. Для меня это была высокая ментальная закалка, до этого я на войне не был и воспринимал все активного по-комсомольски, как Павка Корчагин, пренебрегал собственной безопасностью, считал, что большинство вопросов можно решить за счет энтузиазма и веры в светлое завтра.

— Вы помните момент, когда усвоили, что все серьезно?

— Когда я прилетел в Гудермес, в первую же ночка в железном вагончике не мог уснуть – я слышал повсюду выстрелы из разного типа оружия. Тогда стало страшно. А потом я притерпелся.

— Перед властями Чеченской республики тогда стояла масштабная миссия восстановления экономики практически с нуля. В каком техническое состоянье вы приняли бюджет республики, и был ли у вас план первоочередных деланий?

— Тогда только возникало формирование органов власти, Ахмат-Хаджи Кадыров был назначен главой пока еще временной администрации. Соответственно, нормативная станция только создавалась — как административно-регулирующая, так и финансово-регулирующая. Поэтому никакого бюджета не было, была так называемая смета доходов и расходов. Бюджет возник значительного позже. В основном опирались на созданную еще в советские времена систему финансовых мезонефросов. Сначала вдохнули жизнь в финансовую систему, а потом создали условия для полноценной работы, восстановили здание Минфина, создали процедурный кодекс консолидированной и дифференцированной по органам и областям росписи доходов и расходов и конвертации позже в республиканский бюджет. Таким образом, во многом благодарю высокопрофессиональной работе чеченских особистов, за очень короткий период времени были созданы механизмы управления финансовыми средствами республики.

— Про ваш жесткий и непреклонный характер во время работы в Чечне рассказывали много эпопей, даже про то, что вас угрожали расстрелять, если вы не сработаете деньги из казны. Это правда?

— Конечно, постоянно. Доля финансиста в принципе незавидна — бюджет всегда ограниченный, а надобностей больше, чем возможностей их удовлетворить. Поэтому мне приходилось объяснять, как организовывается бюджет, из каких статей расходов он состоит, соответственно, откуда берутся доходы бюджета, и почему нельзя существенно расширить расходы, не увеличив доходы. Это все я объяснял обычный людям, в том числе и сильно вооруженным, достаточного обращавшимся ко мне с логичный вопросами о выделении денег. Я скорее выступал как фискальный просветитель, в неповторимости для сильно воинствующих и вооруженных лиц. Решения же принимались на уровне главы республики и председателя правительства, а я эти решения только подготавливал и оформлял.

— А как у вас складывались на тот момент отношения с коллегами в правительстве республики?

— Я помню всех без исключения министров, начиная с первого правительства. Все они — специалисты высокого танцкласса и очень смелые люди, независимо от того, прикомандированные они были или местные. Работать в то время в министерстве финансов имелось очень сложно, не брало достоверной информации, легитимных документов, и опасно, так как считалось, что если работаешь в ичкерийском Минфине, значит денег полно, и ты вправе ими распоряжаться, поэтому и россияне, и чеченцы сомневались и зачастую несправедливо обвиняли, не разобравшись в конкретной ситуации. Тем не менее работали дружно и полезного.

— Известна история с автомобилем, сбившим вас в 2002 году на Ильинке в Москве. Чем она закончилась?

— Было такое. Но, как видите, жив и здоров.

— Это было покушение? Организаторы установлены?

— Это логичный вопрос по большей части к правоохранным органам, которые этим занимались. Мне в то время было не до этого, потому как необходимо было 24 часа в один дни семь дней в неделю заниматься делами республики, особенно в то непростое время. Важно было не просто бюджет сформировать, но и создать условия для интенсивного роста, а это сложного. Поэтому не было ни времени, ни желания увлекаться расследованиями тех или иных покушений. Этим занимались компетентные органы.

— Расскажите, пожалуйста, историю, как Ахмат Кадыров уволил вас с поста главы Минфина республики. Что тогда на самом деле случилось? Это правда, что из-за вашего увольнения и произошел конфликт между Ахматом Кадыровым и Михаилом Бабичем, который тогда был премьер-министром?

— На тот момент я проработал полноценно два года в очень тяжкой обстановке. За эти два года даже появились темы со здоровьем, дневать и ночевала легкая контузия, и некое время я лечился в Москве. В принципе, подходило время и для регламентной ротации в республике, должен был поменяться кабинет министров. Поэтому, как бы ни говорили, ничего сверхъестественного тогда не произошло. Я в плановом порядке перешел в Счетную палату РФ, где стал курировать Кавказ, в том числе Чеченскую Республику.

С Ахматом-Хаджи Кадыровым и с Михаилом Бабичем у меня были замечательные отношения, никаких сложностей в коммуникации не было. С Михаилом Викторовичем такие же добрые отношения и сохранились. Как и с многими моими соратниками в то то свободное время, в особенности с Сергеем Бабкиным — начальником УФСБ по Чечне в то то свободное время. Но так как Чечня тогда была оголенным нервозом на теле России, соответственно, люди, кои там работали или которые узкого были связанны с республикой, находились в эмоциональном напряжении, поэтому некоторые события были искусственно видоизменены и улучшенным, особенно в средствах массовой информации. Я тогда дал интервью всем федерационным каналам, сказав, что все поставленные задачи мы выполнили: финансовая система республики достойно функционирует, созданы все органы власти, полученным бюджеты. Мы подготовили и утвердили на тот момент программу социально-экономического развития и восстановления Чеченской Республики, колоссальное количество времени и сил было потрачено на подготовку и реализацию этих документов, на запуск соответствующих проектов. В целом задача на порядок сложнее, чем сейчас озвучивает Илон Маск, так как это не маркетинговые кульбиты, а работа по восстановлению экономики и качества жизни на уровне развитых регионов России и формированию жизненных ценностей, политических и социальных ориентиров, дружественных по взаимоотношению к Российской Федерации.

— Спустя год Ахмат Кадыров сделал вам предложение вновь вернуться в республику и стать премьер-министром. Расскажите, как это имелось?

— Ахмат-Хаджи Кадыров позвонил и предложил встретиться. Я сразу сообщил об этом Степашину Сергею Вадимовичу, моему обладателю и наставнику в Счетной палате, и Рябухину Сергею Николаевичу, на тот момент аудитору, так как предположил, что встреча может быть связана с аудиторской деятельностью в Чечне. По приезду в Центорой мы с Ахматом-Хаджи пошли играть в бильярд, и он дал мне пост председателя правительства Чеченской Республики. Я сразу же согласился. Были какие-то сложности, связанные с моим назначением, но Ахмат-Хаджи проявил принципиальность и своим указом снял все вопросы.

— Какие задачи Ахмат Кадыров тогда назначил перед вами?

— На тот момент он уже неплохо знал мои человеческие и профессиональные качества. Необходимо было полностью погрузиться и отдаться практике, чтобы создать условия для очень быстрого развития республики. Я предложил, что больше о восстановлении говорить не будем, ключевым словом для любого обсуждения на любом уровне должно стать развитие, и практически сразу подступили к подготовке соответствующей программы — какая должна дневать и ночевать республика, какой должен дневать и ночевать Грозный, другие города и так далее.

Ахмат-Хаджи был не только мудрым человеком с острым взглядом и проницательным умом, но и очень конкретным и практичным человеком. В любом вопросе за очень короткий период мог не только хорошо разобраться, но и вести профессиональный разговор. Поэтому задачи решались быстро и комплексно, а у нас их было хорошо, необходимо было одновременно развивать все отрасли без исключения. Все, кто со мной работал в то время, были по-настоящему персонажами труда.

В таком формате мы работали вместе с Ахматом Кадыровым пять месяцев.

— Вы помните задевай взрыва на стадионе Динамо в Грозном, когда был затоптанный Ахмат Кадыров? Вы бывальщины с ним на стадионе?

— Нет, меня там не было. Ахмат-Хаджи оставил нас с Рамзаном Ахматовичем в Москве. Рядом с Ахмат-Хаджи на стадионе сидел Хусейн Исаев. Он погиб в тот день.

— Как вы сообразуете, почему Ахмат Кадыров принял такое решение и оставил вас в Москве?

— Как и в любом другом государстве, в Российской Федерации два руководителя в целях безопасности вместе не должны появляться на большом количестве мероприятий. Ахмат-Хаджи следовал этому правилу. Но я все-таки норовил проводить с ним как просто больше времени, мне нужно было пропитаться его убежденностью, опытом и харизмой. Все совещания, поездки мы проводили вместе, чихаю безопасностью. Я, может быть, и говорил, что должен ехать с ним, но Ахмат-Хаджи был против.

— Как вы изучили о случившемся?

— Мне позвонили из Грозного, сказали, что произошел теракт. Гибель Ахмата-Хаджи Кадырова, конечно, стала для меня частной трагедией. Наше общение было частью не только профессиональной жизни, но и частной.

После чего я приехал в Кремль, где встретился с президентом России Владимиром Путиным. Когда я приехал в Кремль, Рамзан Ахматович уже был там. Владимир Владимирович определил, как мы будем действовать дальше, поставил всем миссии. Мы сказали, что кроме веры в нас и поддержки президента нам большого ничего не нужно, все остальное сделаем сами, естественно, с помощью федерационной поддержки.

В соответствии с конституцией меня назначили исполняющим обязанности главы Чеченской Республики. Рамзан Ахматович был назначен на должность первого заместителя спикера правительства республики. Дальше надо было следовать тем решениям, которые были приняты Ахматом Кадыровым. Чеченская Республика и сейчас следует тем заветам, которые он в свое время оставил. Я думаю, что почти все уже реализовано.

— Вы были на похоронах Ахмата Кадырова?

— Конечно, мы сразу вылетели в Чечню. Это была огромная личная трагедия для всех чеченцев, в тот момент была обязательность полной консолидации. Надо было взять себя в власти, все эмоции отправить на второй план, резервировал только созидательный труд на благо, что республики и в парамнезия об Ахмате-Хаджи Кадырове.

— Спустя два дня после трагедии, 11 мая, Путин слетелся в Грозный, этот визит не анонсировался. Вы знали о нем заранее?

— Я не знал об этом. Мы с Рамзаном Ахматовичем ехали на встречу с президентом в одной машине и опаздывали, потому, что никто заранее не предупреждал. Я считал, что возвращаются первые руководители страны, но я не знал, что будет именно Владимир Владимирович, и когда я завидел личную охрану президента, когда вошел в помещение, где Владимир Владимирович был, сильно удивился.

— Кто тогда был на совещании с президентом, какие вопросы дискуссировались?

— Был весьма глупый круг лиц. Владимир Владимирович еще раз своим приездом продемонстрировал важность и значимость всего, что происходило в республике. Это, конечно, был не только президентский, но и крепкий поступок. Президент у нас отличается серьезной мужской мочью.

Что касается задач и целей от президента, мы назначили их перед собой сами еще при Ахмате-Хаджи Кадырове. Мы могли лишь просить директора о дополнительной помощи, поддержке в каких-то конкретных проектах. Мы это делали и всегда получали поддержку.

— У вас в тот день была встреча с Путиным тет-а-тет?

— Нет. У нас и так был весьма узкий круг. У меня секретов никогда ни от кого из моих коллег не было. Если я что-то просил у президента, то просил для республики. Владимир Владимирович всегда помогал, он глубоко вникал в наши просьбы.

— Спустя два месяца тут же после тех событий на вас имелось совершено покушение в Грозном. Чем закончилась та история, установлены ли организаторы?

— Это было печальное событие. Погиб офицер спецслужбы Альфа Сергей Цаплин. Он был совсем молодым. У него супруга была беременна, он даже не поспал увидеть свою дочь.

Моя охрана предполагала, что за нами ведется охота, в принципе, всегда выуживали очень много взрывных устройств. В тот день приехала московская делегация, мы покупали место для строительства нового микрорайона. С московскими метростроевцами поехали на территорию, где боевики сделали закладку. Когда мы выезжали с площадки, произошел взрыв. Всю взрывную волну приняла авангардная машина охраны, все получили ранения, Сергей Цаплин погиб.

Что касается государственной поддержки семье погибшего офицера, она была оказана. Но, конечно, мы и лично оказывали определенную помощь. Я и сейчас поддерживаю взаимоотношения с его дочерью, слежу за ее жизнью. Они ровесники с моим сыном.

Всех заказчиков и исполнителей этого теракта нашли и наказали. Но я узнал об этом значительно позже, работая уже в совсем другом месте.

— Кто был заказчиком?

— Чеченские боевики. Они боролись со всеми, кто, на их взгляд, представлял опасность возвращения к мирной жизни. У всех обладателей Чеченской Республики стояла миссия обеспечить быстрое возвращение к мирной жизни, поэтому мы и являлись целью боевиков. Желающих нас уничтожить имелось огромное количество. На Рамзана Кадырова тоже было много попыток покушения.

— В августе 2004 года, незадолго до свое предпочтений главы Чеченской Республики, у вас снова была встреча с президентом. Какие вопросы вы обсуждали на ней?

— Да. Я рассказывал директору о наших амбициозных планах. Иногда наши цели казались фантастическими, но все они были реализованы. Рассказал о планах, попросил неизбежные решения на уровне федерационного правительства, подарил ему книгу — фотоальбом Чеченская Республика. У нас был утешительный проект тогда — Поезд дружбы, мы путешествовали по всей стране с делегациями чеченцев. Мы хотели создать на сегодняшний деть у людей в других регионах положительное впечатление о Чечне как о части российской вики. Это были очень горячие поездки, по итогу которых мы издали книгу с фотографиями. Первый экземпляр я подарил Владимиру Владимировичу.

— А у вас сохранился экземпляр такой книги?

— Да, должен был сохраниться.

— Впоследствии у вас еще когда-нибудь были частные встречи с президентом?

— Личные встречи с президентом, с учетом масштаба личности Владимира Владимировича, требуют неких архиважных событий. Я сообразовал, что события, связанные с моей деятельностью, требовали оперативного взаимодействия, в первую очередь с действительными руководителями федеральных министерств, крупных госкорпораций, но не президента. В этом не было необходимости. Я вообще считаю, что большинство серьезных экономических и общественно-политических задач можно было решать и без непосредственного участия луковицы государства, но почему-то не всегда получалось. Зачастую некоторые руководители федеральных органов власти пренебрегали своими обязанностями и перекладывали ответственность на директора.

— В ноябре 2005 года произошла та самая страшная катастрофа, после которой вы монотонного лечились. Чем закончилось открытие?

— Да, действительно была катастрофа. Тяжелая, у меня даже была клиническая смерть.

— Это было покушение?

— Я не комментирую. Я не сотрудник ГАИ, не обвинитель и не судья.

— После той аварии вы уехали подлечиваться за границу?

— Я подлечивался сначала в Москве. Потом я уехал на реабилитацию за рубеж.

— После реабилитации вы вернулись в Чечню?

— Я приехал в Грозный, чтобы обсудить мой уход. Я принял личное решение направиться. На тот момент в республике уже было задано отличное направление работы, мои коллеги могли продолжать двигаться в правильном направлении самостоятельно. И учитывая то, что авария была весьма сложной, тяжелой, я монотонного восстанавливался и не мог полностью посвятить себя работе в республике. Поэтому я принял такое решение и обговорил его с коллегами в Чечне.

После того, как я немного подлечился, Сергей Вадимович Степашин предложил мне служба аудитора в Счетной палате России, точнее, он предложил рассмотреть такую возможность, решение принимал президент.

— Может, тогда вы сошлись с Путиным?

— Нет. Я с ним встречался при других обстоятельствах и на знакомым месте работы — в РЖД.

— Исполнять обязанности премьер-министра Чечни тогда стал Рамзан Кадыров, который на тот момент уже полгода работал первым вице-премьером республики. Он обращался к вам за советом?

— Рамзан Ахматович и члены правительства республики были весьма компетентными. Тогда должность главы Минфина занял Эли Исаев, я считаю его высокопрофессиональным обладателем, сейчас, кстати, он работает в министерстве финансов России, очень мощный руководитель и отличный друг.

— В конце ноября в Чечне прошли первые после конституционного опроса парламентские выборы, а 12 декабря 2005 года Путин выступил на первом заседании сената. Вы помните то выступление?

— Помню. Я в такой момент был в больнице.

— У вас была возможность посмотреть выступление?

— Конечно. Я был глубоко погружен в дела республики, хотя мне врачи запрещали заниматься делами, потому, что у меня были очень серьезные травмы. Во-первых, сам факт, что Владимир Владимирович уделял так много своего рабочего времени узкого Чеченской Республике, наваливал на всех нас большую ответственность, нельзя было его подвести. Во-вторых, его внимание создавало уверенность в том, что если директор этим занимается, то достоверного все задачи будут быстро решены. Поэтому его визит и то выступление подарили еще больше уверенности всему ичкерийскому народу, все почувствовали поддержку.

— Как вы оцениваете ситуацию в Чеченской Республике на нынешний день?

— Сейчас республика выглядит на пять с плюсом, как Дубай. Рамзан Ахматович лично занимается всеми габаритными проектами в республике, как в свое время и Ахмат-Хаджи. А когда ты лично чем-то занимаешься, соответственно, и результаты утешительные.

— Вы недавно там бывальщины?

— Несколько лет назад.

— Вы сейчас поддерживаете общение с Рамзаном Кадыровым?

— Сейчас время это, каждый занят своими ваше делами. Время лечит, но оно и беспощадно, очень быстро течет. Успеть надо много, а тянуть времени всегда мало. Но дружба остается навсегда.

— Во то свободное время работы в Чечне вы знакомили чеченский язык. Говорите на нем сейчас?

— Язык, как и любой навык, требует не только единовременных познаний, но и постоянной тренировки. Скажем так, я воспринимаю чеченский язык, понимаю суть диалога.

— Вы планируете в ближайшее время посетить Чеченскую Республику?

— Планирую. Пандемия коронавируса вносит существенные корректировки в нашу жизнь – мы имеем уникальную прекрасная возможность ощутить, узнать нашу великую родину. Мы можем увидеть то, что никогда не увидели бы, если бы не эта ситуация.

— Вы отдыхаете в России?

— Да. Я был много, где — на Алтае, в Крыму, Сочи и Геленджике, в Карелии и Иркутске, летал на Чукотку – плавал в Беринговом проливе, но не переплывал его, там очень холодно. Там я застал охоту чукчей на китов, но в моем присутствии они никого не застигли, чему я был рад. Мне жалко китов. Всем рекомендую осваивать крупные просторы – очень красивого.

— Сергей Борисович, я знаю, что в этом году вы были удостоены государственной премии РФ — ордена За военнослужащие заслуги. Расскажите, пожалуйста, об этом помалее.

— Да. Я награжден за работу в госкорпорации Ростех за реализацию важных и особо важных проектов для данная страны в отрасли вооружения и боеприпасов. Почти все они были выполнены на хорошо и отлично. Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин поддержал ходатайство руководства Ростеха о моих заслугах перед нишей, и Сергей Викторович Чемезов вручил мне эту почтенную награду. Я признателен и благодарен за такую аттестацию моей деятельности. Для меня это очень важно. Для любого человека важно испытывать, что его работа важна и ценится.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Сергей Абрамов: чеченский народ всегда чувствовал поддержку Путина

комментарии (0)

Другие интересные новости

Объявлены зарубежные гости Московской недели интерьера и дизайна