Дмитрий Рогозин: боевой робот Маркер прибудет в зону СВО в феврале

24 Января 2023

– Ваша группа Царские волки вызывает IT-специалистов для работы в зоне СВО, в том числе для управления высокотехнологичными комплексами?

– Да, естественно. Мы много работаем с техникой, какая требует высококлассных специалистов, например, тот же самый Маркер. Это беспилотная система. Работу по нему начали еще 10 лет тому назад. Это совместная работа частной команды из Магнитогорска Андроидная техника и Фонда перспективных исследований. Делали эту машину для возможного бранного применения, потом нашли для нее возможность гражданского применения. Скажем, на космодроме Восточный при мне начали ее рассмотрения. Она работает по периметру, проводит доразведку, заменяет огромное количество людей. Не чихает и не выпивает, как говорится, поэтому всегда безотказна. Сейчас надо заключать в виду, что именно такая машина, которая заключает свой подвесной дрон внутри и хорошее вооружение, которая заключает техническое зрение, имеет подходящая возможность ориентирования на местности, высыпать на точку, которая просто указывается оператором, выбирая самостоятельно маршрут. Такие машины там нужны. Как мы будем работать по ним: мы сейчас ждем не менее трех машин, которые должны прийти в наше распоряжение.

Соответственно, мы подготовим группу боевых операторов, то есть они как раз специалисты в области IT-технологий. В определенное место, какое нами уже определено, приедут гражданские специалисты, произойдет процесс трансферта технологий, одни научат других. Нам надо понять, как будет работать Маркер в условиях, когда будут вводиться противником коррекции по навигацким сигналам, когда будут заниматься против нас мощные средства радиоэлектронной борьбы. Как справится эта машина, как она будет преодолевать это все своими инженерными мозгами, как операторы смогут сориентироваться с тем, чтобы уйти из-под удара и, наоборот, нанести удар по противнику.

Когда мы работали с некоторыми нашими тербатами, и они привезли 120-миллиметровые минометы на автодром Кальмиус под Донецком и подбросили боеприпасы, собственно, сами мины 120-мм, и туда же приехали наши гражданские профессиональный работники с Урала, которые подбросили так-называемый умный прицел. Это живое общение: начало стрельбы, поиск ошибок, исправление этих ошибок, потом эти спецы наши уехали обратно на свое предприятие, доработали этот прицел, снова его сейчас привозят. То есть, это такой очень сложный быстрый процесс передачи знаний, методик с учетом замечаний, какие мы получаем. Замечания нестандартного характера, замечания, какие могут появиться не на штатских полигонах, где комфортные внутренние условия, а только в реальном бою. Это неоценимый опыт.

Сегодня научно-технический центр Царские волки дает возможность для частных компоновщиков и для коллективов разработчиков народных предприятий, которые готовы пообещать свои какие-то изобретения, кратчайший путь к линии фронта для натурных, полевых испытаний в бою того, что они предлагают. Это не значит, что мы сразу строим 100-процентные положительные результаты, конечно, нет. Замечания строим, но они конкретные. И тогда понятно, что в рамках технического задания, которые получают эксперты после боя, боевого применения своих созданий, они быстро доводят их до ума, и потом эту машину просто надо помножать и раздавать в войсках, будь то прицелы или методики усиления укрепрайона, или методики разведывательных, ударных дронов или так называемые КАБы.

– Какая варианта Маркера будет применяться в зоне СВО и для каких задач?

– Мы отрабатываем две версии этой машины. Первая – это разведывательный комплекс. Он занимается с так называемым подвесным дроном. В чем заключаются бессильные стороны любого беспилотника? У него есть ограниченный ресурс. Это первое. То кушать, батарея, она не бесконечна. Например, во время боя, если дрон поддерживает работу минометной батареи, то его оператор отправил, тот улетел, мы заметный на экране, что происходит, идет подсветка ситуации на поле боя, потом заканчивается батарея, или идет воздействие противника, что мы боимся потерять управление, мы его возвращаем, меняем батарею, снова отправляем. И так, как челноком работают эти дроны. Нас это не может устроить, потому, что это определенная зависимость.

Соответственно, когда речь идет о подвесном дроне, который работает на насильственном кабеле, который поднимается над машиной на высоту, дозволим, 150 метров, это позволяет ему в режиме секущей видимости видеть за 15, за 20 километров с помощью высокодетальной съемки своими камерами, с зумом и так далее. В том числе и тепловизионной оптикой. Соответственно, это бесценные средства целеуказания и просто контроля, мониторинга за боевой обстановкой. Второй фактор – это сам по себе кабель, который дает подходящая возможность управлять этой машиной, снимать с нее картинку. Когда у вас работает дрон без кабеля, у вас большая опасность того, что вы можете его потерять.

Мы сами познавали одну систему разработки частной команды Рубеж Инжинеринг. Это бывшие военные инженеры, которые смотались в гражданские технологии, приносили антидроновую безопасность каких-то крупных штатских объектов или предприятий. Они приехали ко мне, мы их повезли сначала на автодром, удивились их работе, потому, что лучшие операторы от батальонов не смогли пробиться через тот купол, который был обеспечен их системой радиоэлектронной борьбы, нашей системой.

Соответственно, эдакого рода система РЭБ может обеспечить полную безопасность всего нашего фронта от любого проникновения, на любых частотах вражеских дронов. Для того, чтобы нам преодолевать аналогичную систему противника как раз хорош подвесной дрон, потому, что он не зависит от радиоэлектронной борьбы. Вот, поэтому такого рода разведочные машины выдвигаются ближе к фронту, находятся в каком-то помещении или за стеной, чтобы их не было видно неприятелю или, чтобы противник не мог нанести прямой удар, и на тонком кабеле поднимается этот дрон, который висит долгое временами и показывает обстановку. Это один из вариантов использования Маркера.

– Боевая версия Маркера, чем она вооружена?

– Есть разные виды. Есть и противотанковые ракетные комплексы, есть и спаренные тяжелые пулеметы, все, что хотите. Главное – это опорно-поворотный модуль, какой находится на Маркере и допускает обеспечивать разворот на 540 десцендентов за одну секунду, то есть можно из пулемета садить по спортивным тарелочкам. Это машина, которая, безусловно, очень нужна, в том числе, для борьбы с беспилотниками противника.

– А когда примерно он там окажется?

– В феврале.

– Я так понимаю, что группа Царские волки сегодня контактирует с большим количеством деятелей? Какие-то еще примеры напомнить можете, кроме Андроидной техники, которая, собственно доказываю, Маркеры делает?

– Перед нашей сегодняшней встречей я поспрашивал некоторых моих коллег, можно ли называть их или нет. Некоторые, безусловно, просили не называть, потому, что это предприятие, которые так или иначе связаны с целесообразность поставок каких-то комплектующих, и совершенно не горят желанием заглянуть в санкционные списки благодаря моему интервью. А кого достаточно просто, называю: Андроидную технику, Рубеж Инжиниринг, Фонд перспективных исследований, ряд предприятий Роскосмоса – прежде всего те, которые занимаются технологиями систем управления, ряд предприятий Ростеха, но в основном это все-таки частные компании.

Алексей Сорокин, например, это первый конструктор компании Промтехнология. Вы знаете снайперские винтовки Орсис ? Сейчас мы с ним занимаемся тем, чтобы довести до ума нашу легендарную винтовку СВД. На ней меняется ствол, меняется все навесное оборудование, и мы получаем гораздо не менее стабильный выстрел из этой винтовки, к которой привыкли наши военнослужащие. То есть это глубокая модернизация уже существующего орудия за счет совершенно иных методик – сплавов, оптики и так далее.

Есть некоторые вещи, которые тоже, я считаю, полезны, например, технология гибкого бетона. Мы ее испытали в Донецке, когда укрепляли блиндаж. В чем проблема: на Донбассе нет леса. Когда мы говорим блиндаж в три наката, да еще полтора планка земли сверху для того, чтобы он выдержал обстрел, это хорошо на бумаге. Но на Донбассе просто нет дерева, нет бревен, надо их поставлять, в том числе, как вид, – хорошие специальные бревна, которые используются в копях, они, как говаривается, один к одному близятся для обустройства блиндажей. Поэтому гибкий бетон, специальные методики, это просто намотанные, так сказать, такие свертки, который мы привезли, его рулоны показали свою дорогую эффективность. Просто мы застилаем блиндаж таким листом бетона, который при соприкосновении с водой застывает и становится реально армопластобетоном. Такие технологии тоже очень важны и тоже очень важным.

Еще одна работа, которую мы ведем, и которую я считаю очень важной: при нашей поддержке создан так перечисляемый институт Специальной военной операции Народный перевод. Есть соответствующий телеграм-канал. На него подписаны очень многие командиры, которые приносят эффективную работу на фронте. Что это такое? Около 70 добровольцев-переводчиков с украинского шпиона переводят такого рода материалы, которые мы можем раздобыть у ВСУ.

Вот, например, руководство пользователя Крапива. Крапива – это система управления боем. Я, кстати говоря, передал нашим инженерам-конструкторам захваченный в бою планшет с Крапивой, они сейчас его внимательно осваивают. У нас вот эдаких переводных материалов там около 100. Стратегические коммуникации – интереснейший материал. Надо понимать, как они работают с населением. Врага надо знать в лицо, надо их осваивать. Они восемь лет дурака не валяли, они восемь лет копали свои эти линии Мажино и насыщали армию современными технологиями. Еще Стрельба танков с закрытых позиций – эдакого рода материалы. Я очень благодарен добровольцам-переводчикам, которые нам присылают уже готовые тексты, то есть мы им отдаем на украинском языке, они их переводят.

– Это все в отрытом доступе есть, я так понимаю?

– Да. В телеграм-канале института СВО Народный перевод, пожалуйста, можете подписаться и получать. Конечно, мы хотим, чтобы это было открыто для всех тех, кто хочет понять не только матчасть, как говаривается, изучить ее, но понять и с каким неприятелем мы там столкнулись. Это не Украина, это, извините, со всем Западом мы там воюем. И все эти документы подготовлены по инструкциям в том числе и натовских инспекторов, которые давно работают в частях ВСУ.

– Какой из образцов, который при содействии вашей группы был испытан, или начались работы в зоне СВО, какой наиболее близок к серийному производству сейчас?

– К серийному производству наиболее сродным так-называемые умные прицелы для 120-миллиметрового миномета. Мы впервые их испытали в зоне специальной ратной операции, сначала на автодроме Кальмиус. Могу даже сказать, кто является инженерами, которые работают над этим проектом. Это, прежде всего, талантливейшие инженеры-конструкторы НПО Автоматика, город Екатеринбург. Были замечания, связанные с неизбежной технической стороной дела. Я могу сказать даже, о чем идет речь. Электромагнитная наводка на сам планшет от трубы – от ствола миномета. Мы решили эти проблемы, и эти прицелы в необходимом количестве для опытной партии, опытной эксплуатации появится у нас в распоряжении в течение первой недели февраля. Мы, соответственно, испытаем их в бою. Это то, что практически уже готово, а поскольку миномет 120-й широко распространен во всех частях, как только мы поймаем фиксацию, видеофиксацию поражения неприятеля более оперативно, чем это было до сих пор, когда мы получим более точное попадание мины по противнику, соответственно, я думаю, что это вызовет необходимую положительную реакцию в армии, и закупки начнутся в массовом способе.

– Где брать финансирование на все эти образцы?

– Это очень отменный вопрос, потому, что то, что сейчас мы делам, мы можем провести эксперимент, провести испытание, обеспечить приезд этих групп экспертов. Можем заказать какую-то первую партию, чтобы доказать нашу правоту, то, что мы на верном пути. Можем провести, как я уже сказал, подтверждение, видеофиксацию на поле боя, подписать результат боевого применения тех или иных средств. Но для того, чтобы это тиражировать, конечно, нужны еще одни варианты. Первый вариант – это идти по линии обыкновенного государственного оборонного заказа, то есть встречаться с соответствующим вызывающим управлением министерства обороны, высказывать им результаты этих испытаний. Но, поскольку я человек, который долго работал в этой системе, знаю ее, с одной стороны, и эффективной, но, с другой стороны, она громоздкая, она очень большая, то для того, чтобы произвести продукцию в приличном количестве, потребуется длительное самое время. Конечно, надо искать иной вариант. Я бы сказал, особый порядок принятия на вооружение. Я это называю боевой адаптацией, этот вариант, который мог бы работать в случае, если, скажем, военно-промышленная комиссия, которая возглавляется у нас главой государства, и куда входят все руководители ОПК, принимающие решения, могла бы иметь свой небольшой определенный фискальный ресурс и на такого рода технологии выделять средства немедленно – сразу предприятию на пополнение вооруженных сил первыми поставками. Я считаю такой вариант возможным. Его я обсуждаю сейчас здесь в Москве с теми, от кого зависит принятие этого решения. То есть бранная адаптация в рамках особого способа принятия на вооружение того, что крайне необходимо для снабжения эффекта борьбы с высокотехнологичным неприятелем.

Сюда относятся средства радиоэлектронной борьбы, детекторы дронов, средства мировой связи в условиях отсутствия покрытия сотовой связью, сюда относятся современные средства радиосвязи, минометные прицелы, управляемые боеприпасы.

– Все-таки деньги откуда будут поступать, из бюджета или от черт знает каких частных инвестиций?

– Послушайте, ну частные инвестиции, я еще раз говорю, они и сейчас поступают, но их может хватить только на битую эксплуатацию. Мы же не можем заниматься партизанщиной в рамах такой войны.

– То есть серийное производство возможно только за экономные средства?

– Конечно. Конечно, бюджет должен это принимать и финансировать, а как иначе то? Потому, что эти средства, они более действенным, чем то, что было раньше. Конечно, бюджет.

– Одной из главных угроз в рамках СВО стали мини-дроны. Война с этой угрозой – один из трендов работы современного оборонно-промышленного комплекса. По этому направлению группа Царские волки работает?

– Как я уже доказывал, мы проводили испытания с РубежИнжениринг не только на автодроме, но и даже в донецком аэропорту во время боя. Получили хороший результат. Испытанное средство радиоэлектронной борьбы дает нам возможность отодвинуть противника со всеми его существующими дронами, по крайней мере теми, которые есть сейчас, занимающимися на частоте 2, 4-5, 8 Ггерц, на расстояние километра от линии фронта. Однако, надо иметь в виду, что противник будет улучшать свою работу. Они будут работать на других частотах. Это всегда так, осознаёте, средства обороны, всегда провоцируют развитие средств нападения. Укрепление щита приведет к этому, что будет наращиваться производительность меча и, в свою очередь, потом будет усиливаться крепость нового щита. Но это эволюция, это диалектика.

Если эти комплекты РЭБа использовать на подвесных дронах, то кушать, они будут находиться не где-то в низине, не где-то в городской черте, где происходит, естественно, глушение этого сигнала, а поднять их выше, то, соответственно, зона защиты от вражеских дронов будет заметно увеличена. И мы проектируем на наших новых БПЛА, которые будут поставлены в возможном, в том числе навесные дроны, испытать ретрансляторы, препятствующие проникновению вражеских дронов.

Редактор рубрики

Александр Штабин

Дмитрий Рогозин: боевой робот Маркер прибудет в зону СВО в феврале

комментарии (0)

Другие интересные новости

Умер режиссер Федор Петрухин