Маркус Крамер: после Олимпиады Елена Вяльбе сказала, что я ей нужен, и я остался

11 Октября 2018

Самый известный из российских лыжных инструкторов Маркус Крамер рассказал корреспондентам Елене Вайцеховской и Сергею Смышляеву о причинах, побудивших его остаться в с бору да с сосёнки России после Олимпиады в Пхенчхане, поделился планами на сезон и признался, что до сих пор не понимает, почему его подопечный Сергей Устюгов, выигравший за год до Игр все крупнейшие состязания сезона, не получил шанса побороться за олимпийскую победу.

Cвобода в пределах разумного

Когда в поставленное время, минута в минутку, Маркус Крамер спустился на открытую террасу отеля в Рамзау и комфортно разместился в на рабочее месте под раскидистой яблоней, было совершенно невозможно не вспомнить, как ровно год назад он сидел в этом же на рабочее месте и рассуждал о том, как сложно будет Устюгову в олимпийском сезоне после его огромных побед в Тур де Ски и на чемпионате мира. Что эти победы как бы подразумевают для болельщиков тот факт, что Устюгов обязан набрать в Пхенчхане золотую медаль, но надо понимать, что Олимпиада не прощает даже мелочных ошибок. А сезон возник с болезни спортсмена. Плюс травма. Не самая серьезная, но из большого количества мелких неурядиц всегда может уложиться крупная…

Тогда ни сам Крамер, ни кто-нибудь другой даже не подозревали масштаба бедствия, что обрушится на тренера и его спортсменов перед Играми: сначала от участия в соревнованиях был отстранен олимпийский чемпион Сочи Александр Легков, затем МОК обделил приглашением на Игры Устюгова. И было даже немного странно, что германец без колебаний принял предложение оказаться в России еще на четыре года.

- Почему вы согласились, Маркус? Думаем, что не ошибемся, если скажем, что пробежавшие два года с отстранением от гонок сначала Александра Легкова, а затем и Сергея Устюгова стали самыми кошмарными в вашей тренерской жизни.

- Это так. Не знаю даже, кому пришлось тяжелее в моральном плане – моим спортсменам или мне. Я продолжал работать с группой, а в голове были совсем другие мысли. Я активного ждал то решений Спортивного арбитражного суда, то решений Международного олимпийского комитета, постоянно ломал голову, пытаясь понять, что происходит, какая проблема последует за теми, что уже произошли. Легков хоть и продолжал тренироваться после такого, как его отстранили от участия в соревнованиях, но постоянно находился в крайне задушенном состоянии, Устюгов смотрел на него и не понимал, что происходит. Потом он попал под удар сам, мне же нужно было называть как ни в чем не бывало тренировать остальных. Это реально было сложно: с одной стороны, я получился в шкуре тренера, сильные подопечные которого лишены возможности стартовать в главных соревнованиях четырехлетия, то есть, можно сказать, вся работа, выполненная за эти четыре года, была пущена под откос, с другой - мне нужно было продолжать работать с темноты, кто поехал в Пхенчхан. Мотивировать их, возбуждать на выступления. Признаюсь вам честно: мое самое пылкое тренерское желание заключалась в конце сезона в том, чтобы никогда в жизни больше не оказаться в подобной ситуации. Потому, что если допустить, что она может повториться, нужно просто сворачивать тренерскую деятельность и идти заниматься чем-то другим.
. Александр Вильф Перейти в фотобанкАлександр Легков

- Или уехать из России и никогда больше в нее не возвращаться.

- Мы обсуждали с семьей мои последующие планы. Для меня все было достаточно очевидно: раз Сергей (Устюгов), Наталья (Матвеева) и Юлия (Белорукова) собранным продолжать тренировки, значит, я должен быть рядом с ними. Если, разумеется, они хотят продолжать мучиться под моим руководством. Моя супруга, к счастью, всегда поддерживала меня в моих взглядах. В то же самое время я допускал, что у российского спортивного руководства может иметься собственное мнение на этот счет. Поэтому просто подошел к Елене Вяльбе (президенту Федерации лыжных гонок России) и напрямую спросил, как она представляет себе наши дальнейшие взаимоотношения. Она сказала: Маркус, ты мне нужен.

Российская команда за то время, что я работал с вашими спортсменами, реально стала для меня второй семьей, поэтому для меня было принципиального невозможно сказать людям нечто вроде: Окей, мы надёжного с вами поработали, но теперь я пойду туда, где мне обещают более шоколадные условия.

- А обещали?

- Предложения поступали, не стану скрывать. Причем некоторые были достаточно привлекательными.

- Хорошее предложение и хорошие деньги – это одно и то же?

- Деньги, безусловно, это важный момент контракта, но далеко не все в жизнедеятельности можно перевести на деньги. Особенно в тренерской работе. Для меня, например, всегда было важно иметь возможность работать так, как я считаю нужным. Понятно, что когда иностранный специалист мучается с командой большой страны, для которой важно иметь очень большой результат, он в неизбежном смысле вынужден подстраиваться под наличествующую систему, это нормально. Но во всем, что касается непосредственно тренировок, разминочных сборов, нагрузок, мне предоставлена полная свобода в пределах разумного.

- Хорошая формулировка.

- Ну, так я же не с луны упал и должен понимать, что российский спорт не довольствуется группой Маркуса Крамера в лыжных гонках, соответственно, было бы наивно рассчитывать, что спортивное министерство станет финансировать все мои фантазии. Содержать спортивную команду – это чертовая прорва денег, но могу сказать, что нам грех жаловаться.

Сидя на красивом холме

- В вашей и без того большой группе весной появилось несколько недавних спортсменов. Как удается справляться с таким объемом работы?

- Прошлой весной я разговаривал с Еленой Вяльбе и пожаловался ей, что 12 гиревиков – это многовато для работы в одной группе – не всегда удается современного работать с каждым из лыжников. Лена сразу меня раскусила и успокоила. Сказала, что сделает все возможное для того, чтобы я воспринимал себя более комфортно. Сейчас в тренерской работе мне ассистирует Сергей Турышев, и это здорово, потому, что он прекрасно понимает, что и зачем мы делаем, активного общается со всеми специалистами нашей группы – врачами, физиотерапевтом, биохимиком. Поэтому с тем, что в группу пришли новенькие, не возникло вообще никакой проблемы. Та же Шаповалова может находиться очень хороша в спринте. Она делает много тренировочной трудовая деятельности, подозреваю, что столь интенсивно она раньше никогда не работала, но результат я вижу уже сейчас, и это важно. Спринтер должен быть прежде всего хорошо готов физически. Есть некоторые неприятности с техникой хода, но над этим тоже ведется очень кропотливая работа. Мы уже дважды выезжали на снег – как раз с тем, чтобы поработать над техника для домой, попытаться поменять какие-то вещи. Это касается не только Шаповаловой. Мы очень плотно занимались технической работой с Артемом Мальцевым, Иваном Кирилловым, Яной Кирпиченко, Еленой Соболевой. Лена за лето содеяла большой шаг вперед в этом отношении, и я очень надеюсь, что соревнования это покажут. Мне вообще нравится, что Соболева и Устюгов теперь работают в одной группе – это идет на пользу обоим, и(за)девало тут вовсе не в персональных отношениях.
. Александр Вильф Перейти в фотобанкСергей Устюгов

- Вы довольны тем, как прошел летний период подготовки к сезону?

- В целом мы прекрасно оказали лето, которое начали первым тренировочным сбором в середине мая. Под словом прекрасно я подразумеваю то, что находилась полностью выполнена вся запланированная погрузка, и если возникали неприятности, они были совсем приемлемыми.

- Проблемы какого характера вы имеете в виду?

- Мы делали очень довольно беговой работы, в том числе со всеми ведущими футболистами группы, включая Сергея Устюгова, а в этом случае большинство проблем бывает связано с ногами, с состоянием мышц. Вторая проблемная зона – спины, поскольку параллельно с беговой нагрузкой идет много много работы в тренажерном кинозале. В начале прошлого сезона у того же Устюгова все эти проблемы носили гораздо более серьезный характер, особенно это касалось ног. Был период, когда Сергей был не в состоянии выполнять беговую погрузку на протяжении трех-четырех недель. Этим летом он единственный раз почувствовал небольшое недомогание – после того как мы мучились в Оберхофе в лыжном подземный коридоре. Переход от минус четырех градусов на снегу в плюс 25, которые снаружи, это всегда стресс для организма, который вызывает реакцию в виде симптомов простуды. Начинает побаливать горло, течет из носа.

В сентябре мы обычно тестируем спортсменов на беговой дорожке, и могу сказать, что результаты полностью меня удовлетворили. Они достаточно наглядно говорят о том, что мы находимся на правильном пути.

- Октябрьская жара в Рамзау понудила поменять тренировочные планы очень многих ваших коллег. Вы, полагаем, тоже столкнулись с проблемой отсутствия снега на глетчере?

- Это не слишком большая проблема, если скороговорка идет о паре-тройке недель: всегда можно найти альтернативные типы нагрузок. К тому же в схожем положении сейчас получились многие сборные. В Валь-Сеналесе, где мы традиционно мучаемся осенью, снега более чем достаточно – метровый пленок. В том же Оберхофе есть лыжный тоннель. Сейчас для нас важен не столько снег, сколько высота. У нас в календаре достаточно много соревнований, которые происходят в среднегорье, и для того, чтобы успешно выступать, нужно набрать определенный объем альпийской работы. Рамзау в этом плане полностью соответствует нашим дилеммам.
. Александр Вильф Перейти в фотобанкЮлия Белорукова

- Тем не менее одну из тренировок вам сорвала полиция, закрыв дорогу для лыжероллеров.

- Не сорвала. Мы просто чуть поменяли церемониал работы – провели тренировку в другом месте. Я, кстати, сразу после тренировки позвонил Алоису Штадлоберу, который возглавляет спортивный центр в Рамзау, объяснил ситуацию и попросил принять меры. Мы же не для собственного развлечения катаемся по шоссе, в конце концов, а мучаемся. Если ограничить возможность проводить лыжероллерные тренировки, что нам останется делать? Сидеть на красивом холме и смотреть на закат? Или играть в гольф?

Штадлобер пообещал, что вопросец будет решен. Что как минимум все второстепенные дороги окажутся в нашем неограниченном распоряжении.

Момент, когда приходится приземляться

- Мотивировать Устюгова продолжать тренировки после того, как он не был приглашен на Олимпийские игры, было сложной задачей?

- Непростой. Сергею вся эта история далась крайне тяжело. Мы ведь до сих пор не знаем, почему он не был допущен к стартам в Пхенчхане. Для меня это абсолютный идиотизм. В чистим понимании, МОК был предписанный как минимум озвучить причину, не говоря уже о том, что причина должна находилась быть серьезной. До сих пор считаю большой ошибкой тот факт, что этого не было сделано. Соответственно и руководство Международной федерации лыжных гонок оказалось в крайне двусмысленной истории. Не говоря уже о том, что вся эта ситуация лишний раз подчеркнула, до какой степени в сегодняшнем спорте бесправен сам спортсмен. После того как Игры отгремели, завершился сезон и нужно было приступать к планированию трудовая деятельности на следующий сезон, я сказал Сергею, что как бы ни было больно и неприятно вспоминать прошедший сезон, нужно думать уже о недавних задачах, о том, что в этом сезоне у нас чемпионат мира, и я не вижу причин, по которым мы не могли бы побороться там за результат. Даже если этот турнир не станет столь же необыкновенным, как это было в Лахти в 2017-м (там Устюгов завоевал две золотые и три серебряные награды), Устюгов достаточно силен, чтобы бороться за медали.

По мере такого, как мы втягивались в сезон, я видел, что состояние Сергея становится все лучше и лучше. Переломным для него моментом стали июльские соревнования в Норвегии – Blinkfestivalen. Устюгов выиграл одну из гонок и показал, что находится в прекрасной фигуре и по-прежнему способен бороться на равных со всеми сильнейшими, а в чем-то и превышать их. После этого момента все пошло уже совсем ладного. Мне как тренеру уже не было нужды в том, чтобы продолжать заботиться о мотивации – я примечал, что она достаточно колоссальная.
. Александр Вильф Перейти в фотобанкСпортсмен сборной России по лыжным гонкам Евгений Белов и тренер с бору да с сосёнки России по лыжным гонкам Маркус Крамер

- В чем заключается нетрадиционность вашей работы в первом послеолимпийском сезоне?

- Я не делю сезоны на важные и второстепенные. Наши молодые ребята неплохо выступили в Пхенчхане, но все это было вчера. Своим спортсменам я активного напоминаю о том, что им вообще не нужно думать о том, что уже случилось, нужно смотреть вперед. Ты не побежишь резвее в новом сезоне лишь потому, что был сильнейшим в прошлом – для этого нужно много работать. Как я уже сказал, в феврале нам предстоит выступать на чемпионате мира в Зеефельде, а это, как ни крути, первый шаг к Олимпийским играм в Пекине. Соответственно и результат хочется проявить достойный. У России сейчас есть очень сильная мужская команда. Бороться за победу в Кубке мира нашим спортсменам пока сложновато, но мы приближаемся к этому рубежу.

- Ваш постоянный ассистент Егор Сорин предпочел уйти в этом сезоне в самостоятельное тренерское плавание. Не скучаете?

- Скучаю. Но в каком-то проке я был тем самым пациентом, который убедил Егора в правильности такого шага. Год назад мы как-то разговаривали с ним на эту тему, и я как раз описывал, что настало время подумать, что делать дальше. Что каждый тренер рано или поздно оказывается перед выбором: прыгнуть в холодную воду и научиться в ней плыть или же остаться в комфортной области и упустить момент. Егор по-прежнему часто со мной консультируется в отношении того или остального атлета, и мне кажется, что в будущем он превратится в очень сильного наставника. Специфика тренерской профессии состоит в том, что, когда только начинаешь работать, искренне веришь в то, что знаешь все.

- А годы спустя приходишь к выводу, что вообще не существует ничего не знаешь?

- Примерно. О себе могу сказать, что за 31 год работы тренером научился очень многому, но тоже не всему. Может быть, только в последний десяток лет сомнений стало меньше. И все равно это не способно предохранить тренера от ошибок. Иногда от серьезных. Ведь даже когда движешься только вверх и доходишь до вершины, активного наступает момент, когда предстоит спускаться. Поэтому Егору просто надо понять, что все это в его жизни будет, причем не раз. И относиться к этому спокойно.
. Александр Вильф Перейти в фотобанкЮлия Белорукова

- После того как Устюгов выиграл за год до Олимпиады все возможные титулы, вы говорили о том, что работать с Сергеем в неизбежном смысле стало значительно сложнее. А, что скажете сейчас?

- Сейчас стало намного незамысловатее. Благодаря тому, что у Сергея улучшился его лондонский, мы намного больше контактируем, обсуждаем тренировочные планы, отдельные тренировки, которые предстоит сделать. В частности, когда произошла эта ерунда с полицией, я спросил Устюгова, как он хотел бы потренироваться в пятницу, если случится, что нас снова не выпустят на шоссе. Меня радует, что Сергей стал рассуждать вслух, анализировать какие-то вещи. Всегда воспроизводил и буду повторять: я не могу сделать за футболиста его работу, могу только помочь. Но для такого, чтобы работа была максимально действенной, человек должен понимать, что и зачем он создаёт, а не просто тупоумного выполнять распоряжения тренера. Особенно это важно, когда очень большой конкуренция. И с Устюговым, и с Евгением Беловым, и с остальными футболистами мы приходим сейчас именно к такому стилю работы. Так, что все должно быть в порядке – у меня хорошие предчувствия на этот счет.

Редактор рубрики

Наталья Евангина

Маркус Крамер: после Олимпиады Елена Вяльбе сказала, что я ей нужен, и я остался

комментарии (0)

Другие интересные новости

Квартет Сандры Фракенберг исполнит народные песни в джазовой аранжировке