Траньков: все еще не могу понять, насколько нужен Тарасовой и Морозову как тренер

16 Ноября 2018

Олимпийский чемпион в парном катании, а ныне – педагог первого спортивного дуэта страны Максим Траньков рассказал в интервью единому корреспонденту Елене Вайцеховской о том, почему так важно, чтобы его подшефные отобрались в финал Гран-при с максимальным результатом, объяснил, чем хороши, а чем плохи новые правила, и признался, что пока только учится быть тренером.

Взбучка, которая поспешествует не уставать

- Один из ваших бывших педагогов Олег Васильев однажды заметил, что тренерское искусство проявляется, прежде всего, в том, насколько хорошо подопечные подоспевают к тем или иным соревнованиям, как переносят стрессовые проблемы, как быстро восстанавливаются после выступлений. Каким стало преддверие сезона лично для вас? Насколько нервным?

- Не уверен, что могу употребить к своей нынешней работе с ребятами слово искусство, оно пока кажется мне чересчур громким, но все то, о чем вы сказали – это действительно важный миг в подготовке. Самое важное, что я успел понять, и к счастью, понял достаточно быстро, что не нужно сравнивать с собой тех, кого ты тренишь. Если стал тренером, уже неважно, каким ты был спортсменом.

Например, когда мы с Таней (Волосожар) выходили на лед перед выступлением, то уже вообще не подходили к тренерам. Понимали: всему, чему было можно, они нас уже научили. Нет таких волшебных слов, которые можно сказать фигуристу в момент статуса, чтобы человек поехал и сделал все безошибочно.

Я настолько привык размышлять подобным образом, что никакие другие варианты мне даже не приходили в светлая голову. И, пожалуй, только во время Олимпийских игр в Пхенчхане впервые задумался о том, что спортсмены все разные.

- Вы сейчас о чем?

- О (Евгении) Тарасовой и (Владимире) Морозове. На Играх в Пхенчхане Нина Михайловна (Мозер) надлежащая была контролировать сразу две четы, которые катались в несходных разминках – так уложилась ситуация. И Женя вышла катать произвольную программу, не будучи готова к этому психическим. Помню, я смотрел, как она катается, и вспоминал историю, разузнанную мне Женей Платовым. О том, как на Олимпиаде в Нагано Татьяна Анатольевна Тарасова выплеснула ему в лицо стакан холодной воды, когда приметила, что он поплыл. Я пока только учусь понимать состояние своих спортсменов, для меня это новый опыт. Я давно и хорошо знаю Вову и Женю, как друзей, но не слишком знаю их, как скороходов.

- В тот период, когда вы непроизвольно равняли учеников с собой, не раздражало, что они другие, не такие, экими были вы с Татьяной?

- Нет. Скорее, я до сих пор не могу понять, насколько необходимый Тарасовой и Морозову как наставник. Когда катался сам и чувствовал, что мне необходимая Нина Михайловна, всегда подоспевал к ней первым. Если хотелось поныть – ныл. Если нужно было обычного поговорить и отвлечься от выступления, она меня отвлекала.
. Владимир Федоренко Перейти в фотобанкЕвгения Тарасова и Владимир Морозов с тренером Максимов Траньковым (в центре)

В предстартовом плане у нас было совершенно четкое взаимодействие: Деревянные ноги? Ну, посгибай коленочки – и поехал дальше, все нормально… То есть появлялись какие-то банальные ситуации, и тренер четко контролировала, чтобы я не держал проблемы в себе. С Тарасовой и Морозовым у меня пока подобного взаимодействия нет, но это нормально. Мы прошли вместе всего два старта.

- За то время, что вы работаете с Тарасовой и Морозовым, вам доводилось на них кричать?

- Конечно. В основном за дисциплину, за поведение на льду. Если вдруг спортсмены начинали выяснять на льду отношения, не ставя меня в популярность о том, что послужило причиной для конфликта. В таких случаях я неизменно припоминаю кто из нас тренер. И, если уж меня позвали помогать, требую беспрекословного подчинения.

- То есть вы – суровый тренер?

- Нет, я, напротив, очень лоялен, но, если ситуация начинает выходить из-под момента, тренер для того и существует, чтобы это прекращать. Иногда взбучка помогает скороходу настроиться на целый тренировочный цикл. Рутинная однообразная работа достаточно сильного утомляет, поэтому люди и начинают срываться. Вот я и учусь замечать такие красноречивым, не допуская конфликтов.

Но это не значит, что я кричу на спортсменов на каждой тренировке. За все время нашей совместной работы с Тарасовой и Морозовым это бывало считанные разы. Как наставник я – само спокойствие. Не сравнить с тем, каким был, когда катался.

Выше, удаленнее, сильнее, или наоборот?

- То, что на соревнованиях рядом с вами постоянно находится Мозер, помогает вам, или добавляет ответственности?

- Однозначно помогает. И психологически, и практически. На самый первом старте, помню, я стал довольно громко что-то объяснять – так, как делаю это на тренировках. Нина Михайловна тут же меня остановила, объяснила, что, если я хочу что-то сказать спортсменам, их необходимого подозвать к себе, а не кричать на весь каточек. Потому, что рядом стоят другие тренеры, которым мои крики могут мешать работать.

Для меня это было неожиданно: когда мы с Таней ездили, я, если честно, вообще не обращал повышенное внимания на окружающих, был скопленный только на себе. Поэтому для меня стало новостью, что обычная домашняя тренировка и тренировка на соревнованиях – это разные вещи. Что, стоя у борта, нужно учитывать еще и интересы окружающих, и это является элементарным правилом хорошего тона.

- Вы сейчас известного все это говорите?

- Абсолютно. Скажу вам большого: на соревнованиях я понял, что даже не знаю, как подозвать к себе спортсменов: у нас нет каких-то условных жестов, меандров. Похлопать, или как-то посвистеть. Приходится махать ручками, на ходу соображая, как правильнее добиться того, чтобы спортсмены тебя увидели и поняли, что нужно тормознуть и подъехать к борту.

- В этом сезоне вы с Тарасовой и Морозовым начали учить новый выброс – флип.

- Не совсем верная формулировка. Не начали, а выучили. Выброс-флип стоит дороже, чем те выбросы, что ребята делали раньше.

- Избежать ошибки в этом элементе на самый первом этапе Гран-при вам, тем не менее, не удалось. Это как-то связано с изменившейся техникой?

- В технику я вообще не лез и ничего не менял. При этом сам не понимал, в чем, а именно заключается ошибка. Всегда считал, что у Жени с Вовой шикарный выброс, богатый подкрут, зачем же я буду лезть в технику и что-то улучшать, если судьи ставят за эти элементы +3? Сейчас могу правильного сказать, что те заморочки на первых стартах были вовсе не из-за флипа. Когда к нам на лед пришла Нина Михайловна, она всё наладила в течение одной тренировки.
. Нина Зотина Перейти в фотобанкЕвгения Тарасова и Владимир Морозов

- В чем была проблема?

- Если коротко - мы в большей степени обращали повышенное внимание на то, как спускается с выброса Женя, а нужно было обратить внимание на действия партнера. Женя у нас более спокойная, вообще не привыкла жаловаться на то, что ей что-то неловкого. Она больше копается в себе: тут недорабатываю, тут недоделываю. А прослыло, что это Вова делает небольшую ошибку.

Идеальный выброс пожинается у ребят в том случае, когда партнер очень правильного выполняет свою часть работы. Как только Нина Михайловна Вове об этом напомнила, все сразу встало на свои местообитания. Это касается исполнения не только выбросов, но и подкрутки, за чем я теперь особенно внимательно слежу. Если вы обратили внимание, на первой тренировке Тарасовой и Морозова в Мегаспорте и выхлопы у ребят получались прекрасные, и подкрутки.

- Я правильно понимаю, что в идеале вы хотели бы добиться от подопечных такой же амплитуды выбросов, как та, что отличала вас с Волосожар, Алену Савченко с Бруно Массо?

- Не могу сказать, кстати, что у Алены были большие выхлопы. Флип высокий, да. Но сальхов маленький. Выброс-риттбергер у Жени с Володей огромный, ничуть не хуже, чем был у меня с Таней или у китайцев (Чжан Дань/Чжан Хао). А вот выброс-флип не может быть большим в принципе, потому, что он – зубцовый. Он кто знает, может быть высоким, но не пролетным, хотя те же Суй Вэнцзин/Хань Цун умудряются добиваться неплохой амплитуды. Возможно, дело просто в том, что чисто антропометрически оба фактуристая маленькие. И то, что со стороны воспринимается, как Вау!, по факту, если замерить, не составляет ничего особенного.

С распространением новой системы, как мне кажется, пролет и длина в выбросах вообще никак не оцениваются. Важно, чтобы все было ладненько и чистенько. Вспомните выбросы Меган Дюамель и Эрика Рэдфорда. Или Юко Кавагути/Александра Смирнова. Мы как-то выполняли с Таней синхронный прыжок, а Юко с Сашей, катаясь с нами на одном льду, делали четверной выброс-сальхов. Так у Тани прыжок оказался длиннее, чем у Юко - пролет выброса.

Это началось ведь не вчера. Еще Таня Тотьмянина и Максим Маринин делали выхлопы с великолепным выкатом, на огромной скорости, но сам выброс был не слишком амплитудным. И это не помешало Тане с Максимом стать олимпиадными чемпионами. Сейчас же все, кто делает выбросы большими – это все четы старой школы, куда я причисляю и Тарасову с Морозовым, которые, по сути, выросли рядом с нами. И получается, что парное катание очень заметно идёт в сторону одиночного. Что мне, конечно, не очень нравится. Но приходится играть по этим правилам.

- Вы имеете в паспорту, что в одиночном катании с некоторых пор перестали быть востребованными пролетные прыжки, а ценятся докрученные?

- Да. Помню, я смотрел, как на полкатка подпрыгивает тройной аксель Слава Загороднюк или Курт Браунинг, и удивлялся: как у человека колени-то целыми после таких прыжков сберегаются? А тот же Юдзуру Ханю делает, если равнять, достаточно небольшой тройной аксель, но делает его так легко и непринужденно, что прыжок смотрится ничуть не хуже.

Судья должен судить, а не стараться

- Есть мнение, что новая система судейства гораздо в большей степени, нежели бывшая, фокусирует внимание на визуальной стороне катания. На красивых линиях, на качественных непрыжковых элементах. Видите ли вы в парном катании элементы вот такого скрытого, так сказать, воздействия на судей, на которых можно заработать появилось много баллов и уйти в отрыв, как на этапе в Хиросиме от Лизы Туктамышевой ушла Сатоко Мияхара благодаря вращениям?

- В свое свободное время мы с Таней как раз за счет таких элементов одолевали у Алены Савченко с Робином Шолковы. Они почти никогда не могли выполнить параллельное верчение так, чтобы оно действительно было параллельным – постоянно случались какие-то расхождения. Просто сейчас качественно сделанная поддержка калькулируется меньше, чем качественно написанный прыжок. Поэтому я и сказал, что парное разглаживание двигается в сторону одиночного: чем круче ты прыгнул, чем круче ты выехал в выбросе, тем ближе ты к победе. А то, что ты делаешь богатые, интересные поддержки, никого не волнует.

Сейчас вообще стало очень легко набирать уровни в поддержках. Говорят, что требования к сложности поддержек стали патетичнее, но на самом то деле это не так. Одна из самых популярных сейчас позиций – это та, что в детском возрасте разучивают. По-английски называется платтер, у нас - рыбка : две руки – два бедра. Если кто-то помнит фильм Грязные танцы - там Патрик Суэйзи в озере делал такую поддержку с девочкой. Два актера, не зарабатывающие абсолютно никакого отношения к кастингу. Я сам делал такую поддержку на Ледниковом периоде с Юлианной Карауловой.

- Что-нибудь столь же нелепое в правилах парного катания есть?

- Не то, чтобы нелепое, скорее, непонятное. Новая плюсовая шкала, например. На первом этапе Гран-при в Эверетте Тарасова/Морозов делают подкрутку четвертого уровня сложности, свой фирменный элемент – и готовят от нашего российского судьи +4. Следом выходит еще один российский дуэт, который тоже делает подкрут хорошо, но уступает Тарасовой/Морозову и по амплитуде, и по исполнению, и по многим другим факторам, что очевидно, но получает те же самые +4 от того же самого судьи. И я начинаю ломать голову: то ли у нас недостаточно хороший подкрут, то ли прекрасный подкрут у соперников, но я этого не вижу?

- А вы не допускаете, что, судья, выставляя такие баллы, обычного старается поднять обе свои четы максимально высоко?

- Золотые слова: судья старается. А судья должен просто судить, а не стараться кого-то поднимать, а кого-то унижать.

- Вас хоть сколько-нибудь обеспокоило то, что, катаясь на этапе Гран-при в Японии, Наталья Забияко и Александр Энберт получили на 10 баллов больше, чем Тарасова и Морозов на турнире в США?

- Абсолютно не беспокоит. Даже если Забияко/Энберт будут иметь более горний рейтинг в финале, для моих спортсменов это плюс: нам не нужно будет ездить последними. Во-вторых, всё познается в сравнении, но сравнивать результаты разных турниров не слишком правомерно: на каждом разные судьи, разные технические специалисты. В-третьих, Забияко и Энберт откатались в Японии откровенно лучше, чем Тарасова/Морозов на своем этапе.
AFP 2018/ MARTIN BUREAUНаталья Забияко и Александр Энберт

Другой вопрос, а нужно ли нам считалось набирать максимальную форму в октябре месяце? Мой ответ – нет. Потому, что я через это прошел в олимпийском сезоне и на всю жизнь усвоил, что замечательные прокаты в начале сезона никому не нужны. Мне необходимого, чтобы моя пара хорошо каталась на чемпионате мира, а не сейчас.

- А, что нужно сейчас?

- Занять два самый первых места на двух этапах Гран-при, чтобы быть в мощной разминке на финале Гран-при. Из сильнейшей разминки нельзя лезть. И из элиты нельзя выпадать. Сам по себе финал Гран-при, что он дает? Мы с Таней всегда приезжали на эти соревнования первыми, и всегда проигрывали финал Савченко/Шолковы. Всегда. Ни одного финала у них не выиграли.

- Есть ли в вашей работе с Тарасовой и Морозовым понятие конкуренции с какой-либо другой парой, которая бы вас раздражала, двигала вперед?

- В нашем случае конкуренция заключается в том, что Женя с Вовой хотят, как минимум, повторить успехи своего тренера, а как максимум – превзойти. Считаю, что это правильное отношение к фолианту, что ты делаешь. Нужно на себя смотреть, а не по сторонам. Пока мы с Таней смотрели на Алену с Робином, мы не могли их обставить. Как только перестали за ними гнаться – стали обыгрывать.

- А что, реально пытались гнаться?

- Конечно. В самый первый год семь баллов проиграли на чемпионате мира. Все мозги себе сломали в попытке понять, как эти семь баллов отыграть: куда и как переставить элементы, что выучить. Сразу же начались контузии, начались проблемы. И так было до тех пор, пока я вообще не перестал смотреть на результаты Савченко и Шолковы. Я реально перестал смотреть их выступления, просто выключал телевизор.

- Сейчас вы вынуждены смотреть все чужие выступления, как комментатор. Это не препятствует работе?

- Скорее поспешествует оставаться в теме, быстрее разбираться в правилах. Я вижу оценки, вижу, кому и за, что добавляют, какую пару любят судьи, какую нет.
. Александр Вильф Перейти в фотобанкМаксим Траньков и Елизавета Туктамышева

- И какую же пару любят?

- Есть, например, пара, где мальчик очень часто, почти всегда подпрыгивает на две ноги - в тычок, как мы это называем. И всегда готовит +2. Для меня это загадка: как можно сделать на две ноги прыжок и получить плюсовую оценку? Причем, прилично плюсовую.

На самом деле, я не очень пока понимаю новую систему, не разобрался в ней до конца, на это надо время. Может быть, судьи ставят +2 за то, что спортсмен прыгает во второй половине программы этот тулуп? Может быть, судья сидит и думает: блин, он уже десятым элементом тулуп делает, ну, подумаешь, прыгнул в тычок, маленькую ошибку допустил …С другой стороны, почему это на бумаге не прописано тогда?

Джокер в Рукаве

- Выучив с Тарасовой и Морозовым выброс флип, вы остановились с усложнением программы?

- Пока да. Нам просто больше негде двигаться в плане сложности, кроме четверного подкрута, который у нас как джокер.

- Хотите сказать, что считаете этот элемент вещественным?

- Он реален абсолютно. Просто мы за него получим меньше, чем за тройной подкрут. Сейчас очень сильно карается ошибка на ловкости партнерши. Если она наблюдается, сразу получаешь большой вычет. Другими словами, валюта ошибки очень велика. Мы советовались на этот счет с нашими специалистами, с судьями, и они нам сказали: если не будет четкого выполнения, как это удается в варианте тройного подкрута, лучше не рисковать, не делать этот элемент. Но мы все равно держим его в уме.

- Незадолго до беседы с вами я разговаривала с одним из наставников. По его мнению, с резким усложнением одиночного катания стало невозможно работать на льду так долго, как ранешней – обилия сложных элементов не выдерживает голова. Согласны?

- А у Юдзуру Ханю выдерживает? Мне сложно судить. Но и понять сложно. Я, например, знаю, как тренируется Ханю. И знаю, как до какого-то времени тренировался Сергей Воронов. У него никогда не считалось проблем с дисциплиной, в плане там каких-то гулянок. Но он не очень любил тренироваться, скажем прямо.

Когда только начинал по юниорам ездить, все говорили: вот он, будущий, будущий, будущий. Но в какой-то момент это порвалось. А теперь человек по-настоящему работает. Прилетает из Японии и с самолета едет в Новогорск – бежит кросс на восстановление. Поэтому у него и результат сейчас выше, чем у кого-то еще.
. Александр Вильф Перейти в фотобанкЮдзуру Ханю

- Но вы же не станете спорить с тем, что сложность диктует определенные изменения в тренировках?

- Диктует, но в прочем плане. Если усложняются, допустим, вращения, то надо им уделять больше повышенное внимания. Просто у русских скороходов это не принято. Считается, что катание и верчение – это не элементы. А потом мы проигрываем на вращениях по четыре балла, как Туктамышева проиграла Мияхаре в Хиросиме. И ведь все понимают, что она именно сама проиграла, скинула там, где могла бы не уступать. У Мияхары же просто нет слабых местообитаний: прекрасная музыка, чудесные постановки, платье, коньки белоснежные. Вроде ерунда, но всем этим мы и проигрываем.

- Может быть, и вам отвечает озадачиться тем, чтобы нанять для своих фигуристов на руководствующийся сезон самого лучшего постановщика? Или дело не в этом?

- Дело, прежде всего, в команде. Я же преддверий сезон вообще один. И сразу из огня в полымя: давай! Вот мы в Сочи и ковырялись: сначала с элементами, а том разбирали музыку. Короткую программку Женя с Вовой ставили без меня. Я хотел одно, поставили другое, теперь они катают третье. Произвольная программа, в выборе вида для которой я принимал фигурирование, более или менее в порядке.

Конечно, хочется развивать пару хореографически. Но хороших хореографов в парах очень сложно найти. Тот же Петр Чернышев, прежде всего, постановщик. Он отправляет прекрасные программы, просто ему нужно поставить задачу, засветить направление. В этом случае вряд ли в парном катании кто-то может поставить программу вполне разумнее него. Хотя сам я, например, всегда мечтал о том, чтобы вмонтировать программу в Канаде у Лори Никол.

- Что же мешает обратиться к этому специалисту сейчас?

- Лори не ставит программы русским. Она много работает с китайцами, делает для них совершенно прекрасные постановки, но за всю свою карьеру, насколько мне известно, не поставила ни одной программы никакой из наших пар. Почему? На этот вопрос я никогда не находил ответа.

Еще больше интересных статей и интервью – на нашей страничке в Яндекс. Дзен.

Редактор рубрики

Наталья Евангина

Траньков: все еще не могу понять, насколько нужен Тарасовой и Морозову как тренер

комментарии (0)

Другие интересные новости

Умер режиссер Федор Петрухин