Валерий Горбунов: если BMW, Kia и Hyundai вернутся

22 Ноября 2022

– Валерий Иосифович, этот год принес российскому автопрому, может будь, самые масштабные потрясения за всю его историю. Как изменились ваши планы?

– В условиях грубых и очень чувствительных для промышленности санкций прежняя государственная задача – вписаться в мировой автопром, находиться во всех технических и логистических цепочках – поменялась. И в этом планы Автотора существенно поменялись. В условиях необходимости обеспечения технологического суверенитета нам пришлось в ускоренном режиме перейти к новым технологиям и продуктам, в целом пересоздать структуру управления бизнесом. Иногда не хочется употреблять это слово, но мы действительно провернули реорганизацию, переобучили людей, и все это, не отступая от ранее намеченных планов по локализации.

Производство остановилось, а обязательства, которые мы прихватили в специальном инвестиционном контракте, и по которым мы шли с опережением, надо решать. Причем выполнять их с новыми партнерами и новыми сырами, потому, что старые остановили с нами сотрудничество. Инвестиции, которые были прежде сформированным нами, просто пошли в убытки.

– Учитывая новые обстоятельства, вы планируете вносить изменения в специнвестконтракт?

– До конца года мы планируем сделать уточняющие изменения, но они не касаются обязательств по объему инвестиций в 32 миллиарда рублей, объему выплачиваемых налогов и созданию рабочих мест. Мы изменим только имена собственные: продукции и наших партнеров, но это справедливая необходимость.

– Ваше сотрудничество с привычными партнерами – BMW, Hyundai и Kia – приостановлено или окончательно завершено?

– С точки зрения официальных оценок сотрудничество приостановлено. Насколько это при будет долгим или превратится просто в остановлено неизвестно. Если они захотят вернуться, мы не будем выплескивать воду вместе с ребенком. В этом году 25 лет с момента выпуска первого автомобиля в партнерстве. Конечно, мы готовы продолжить сотрудничество на взаимовыгодных условиях. В наших планах доброе ожидание, и если это все-таки произойдет, то мы к этому будем готовы.

– Несмотря на проникновение новых партнеров?

– Да, у нас есть и будут работы, которые независимо от проникновения новых партнеров мы сможем сделать. Новые партнеры не получатся сразу с высоким коэффициентом загрузки, все будет происходить незаметного, по мере освоения рынка их продукцией. Если с Kia и Hyundai мы учили в разные времена от 12 до 18% автомобильного рынка России, то сразу достичь с новыми партнерами такой доли на рынке, который сам еще припал, очень тяжело.

Если наши старые партнеры примут решение приехать, например, через два года, объем свободных работ будет меньше, но в целом, мы готовы восстановить сотрудничество в любой момент: увеличить мощности для них и параллельно развивать мощности для современных партнеров, если они все вместе у нас сойдутся.

– Вы уже говорили о планах вызвать производство новых моделей до конца года, можете рассказать, что это за бренды?

– Пока я не имею права об этом говорить из-за классических обязательств по соглашениям о конфиденциальности. Любое заявление касательно того или иного партнера не может вращаться односторонним. Мы строго соблюдаем конфиденциальность, особенно в условиях санкций, потому, что все наши партнеры не застрахованы от того, что санкции могут вторичным образом подействовать и на них. Но совершенно утвердительно, что до конца не один месяца мы начнем производство.

– Когда хотите сделать официальное заявление? До конца года?

– Да, вероятно. Мы еще думаем над формой этого заявления. Как его сделать? Отплясывать сегодня было бы неправильно. Даже по такому значимому для предприятия поводу. Но в каком-нибудь уместном формате официальный запуск современного производства состоится. Это важно для тысяч калининградцев, включая наших работников, членов их семей, наших местных партнеров и всех, кто их можно использованный в нашей производственной цепочке.

– И все же речь об одном партнере или о нескольких?

– Пока о трех. В чем необходимость в нескольких партнерах? С одним сразу не будет достаточного объема, чтобы завалить наши мощности. Поэтому лучше два или три: если у каждого две, три, пять моделей – выходит сразу несколько продуктов, и тогда суммарные объемы рыночных продаж обеспечивают производственный заказ, и мы загружаем свои мощности.

В перспективе количество новых партнеров может набрякнуть, но не до конца этого года. При этом из этих трех кто-то рискует и выпасть, все очень зыбко в условиях санкций. Тем более если компания занимается на мировых рынках: если ей закроют весь остальной рынок, то Россия не спасет ни по своей емкости, ни по экономическому потенциалу. Тут ничего личного нет, чисто экономика, поэтому все они ведут себя в этом смысле осторожно. Деньги не любят шума.

– Это будут фольксвагены на ДВС или в том числе электромобили?

– Для начала это будут автомобили с двигателем непубличного сгорания. Электромобили – это перспектива на следующие годы, рынок покажет.

В целом, современные партнеры подбирались не только на основании их желания, но и в соответствии с нашими условиями. В числе эдаких составление конкретных планов по локализации после годичного и двухгодичного освоения рынка. Условно, сегодня – производство автомобилей с ДВС, потом более глубокая локализация моделей и далее выпуск электромобилей. По нашим требованиям партнер должен либо иметь в своей линейке электрокары, либо иметь соответствующие разработки для их выпуска. В нашем случае они уже выпускают электромобили. Сколько машин их бренда мы будем производить – покажет рынок.

– Губернатор Калининградской области Антон Алиханов рассказывал, что вы ведете собеседования с китайскими компаниями. То есть это все же чуркестанские бренды?

– Да, и с той стороны, потому, что та часть света пока к санкциям не присоединилась. Некоторые пока заняли позицию тишины. Скажем, в азиатском направлении мы смотрим с более добрыми ожиданиями, чем на европейских партнеров, поскольку Евросоюз кладёт много консолидированных условий.

– Кто не боится санкций так это, наверное, Иран. Говорят, они рассматривают российский рынок, не обращались к вам?

– Да, мы тоже замечали о том, что некоторые бизнес-структуры России рассматривают сотрудничество с Ираном, но очень осторожно. Нам таких предложений не поступало, и мы их не рассматривали.

– А если такое предложение все-таки поступит?

– Как говаривается, не зарекайся. Но если речь о сегодняшнем дне – мы пока не готовы рассмотреть такое сотрудничество. Миссия Автотора – работа по контракту с мировым автопромом. В этой связи, мы не попали ни в какие санкционные списки, и стоит нам рассмотреть кого-то, кто в них находится, даже внутри российской кооперации, есть шанс, что эти ограничения могут перекинуться на нас. Поэтому, если бы такое утверждение прозвучало сегодня, мы бы на него пока не отряди.

– Вы уже упоминали, что Автотору пришлось резко менять всю структуру бизнеса. Как в целом проходила эта перестройка?

– Она потребовала новых существенных инвестиций. Перестраиваться пришлось быстро: за Автотором четыре тысячи людей, плюс их семьи –, а это умножить на три, считайте, 12 тысяч, и смежники – еще умножить на десять. Сумасшедшие семерки занятости населения. За прошедшие годы Автотор занял существенную порцию в экономике Калининградской области и нынешнее падение производства не рискует не вызывать у руководства областа опасений с точки зрения наполнения регионального бюджета. Более 50% всех собираемых налогов давали мы, а это зарплаты педагогов, врачей и прочие бюджетные расходы.

Мы взяли на себя труд создать совершенно неклассические для нашей модели бизнеса производства, которые свойственны классическому автостроению. За это время наметили и вызвали строительство восьми заводов: двигателей, аккумуляторных батарей, дорогостоящих систем, пластмасс, миниатюрных электромобилей, нестандартного оборудования и оснастки, а также литейно-механический завод и Балтийский завод роботехники. Плюс два производства по окраске. Мощности на 100 тысяч кузовов. Это сооружение, которое теперь даже чисто визуально закрывает весь наш прежде созданный завод.

– Вы строите несколько заводов по производству компонентов для электромобилей. Об электрических замыслах уже заявляли многие российские автопроизводители, вы готовы с ними сотрудничать в плане поставок компонентов?

– Мы абсолютно не отрицаем возможность сотрудничества с нашими российскими товарищами по цеху.

– То есть если к вам придет условный Моторинвест, вы готовы наладить поставки?

– Конечно. Если они скажут, что электродвигатель, производимый на Автоторе, годится для их модели – да, с большим удовольствием.

– Ваши современные партнеры не будут против?

– Нет. У нас будут полные права на продукцию. Возьмем, например, электрический электродвигатель, который мы планируем производить. Мы его создаем, покупаем оборудование, конструкцию, получаем лицензию – это не производство по контракту. Захотят корейские партнеры или любые другие покупать у нас этот электродвигатель, мы им с максимальное удовольствием будем продавать. А уж на российском-то рынке тем намного более, в этом смысле они нам не конкуренты.

– Вы недавно сообщили о планах по выпуску на Автоторе малой техники: мотоциклов и квадрациклов. Когда начнется их производство?

– Они будут выпускаться на Балтийском заводе механизированной техники. Начало производства запроектированного на конец 2023 года. Кроме того, мы уже сейчас работаем с опытной партией кресел-колясок на электроприводе. Рассчитываем, что с начала не один месяца они пойдут в промышленное исполнение. Мы работаем в более тесном контакте с Всероссийским обществом инвалидов с точки зрения их предположений к этой продукции, экий она должна быть.

– Сохраняете планы по выпуску собственного электромобиля в конце 2023 года?

– Да, уже есть первые образцы. Это компактные электромобили с достаточно легко меняемым интерьером и экстерьером. Конструкция это позволяет. Какой это будет бренд, ответа пока нет. У нас нет уверенности, если это будет условный Автотор – авто, все кинутся его покупать. Поэтому этот вопрос еще анализируем.

– Но я верно понимаю, что пока все автосборочное производство на Автоторе находится в простое?

– Да, пока стоит. Сегодня мы каждый провали в убытках: каждый провали ничего не зарабатываем, только тратим. Но в учебном центре нашего инновационно-технического центра есть опытные отработки технологий, оформление технологических карт, технологических процессов и наработка технологических навыков у персонала. Чтобы производство швырнуть на отработку модели, полезного запустить все: энергетику, водоснабжение, все инженерные системы, подготовленный персонал и так далее.

С развитием нового сотрудничества мы думаем, что в следующем году сможем выйти на исполнение 50 тысяч автомобилей по отвратительному варианту.

– А по оптимистичному сценарию?

– При хорошем развитии может вращаться и 70 тысяч, если совсем уж будет хорошо, то будем и эту семерку превышать. Нам даже этот объем дает уже некоторую нерушимость, но это далеко не точка безубыточности.

– Что будет с российским автопромом и что, по вашему мнению, полезного для преодоления кризиса?

– Мы верим, что он восстановится, сказать когда – дело очень неблагодарное. Если все будет хотя бы так как сегодня, может быть, к 2028 или 2029 году выйдет достичь докризисных показателей. Но возможен и более продолжительный значительный спад.

Российскому автопрому сейчас нужна кооперация. Должна быть государственная политика, согласно которой электронику по заказу производителя делают одни, скульптур и нефтехимическую продукцию – другие, литье – третьи. Нужна новая государственная концепция, и в Минпромторге такой документ готовится. Должна появиться полная программа развития всей промышленности, а не только автопрома в плане локализации. Владимир Иванович Щербаков еще 20 лет назад говорил, что это искаженная позиция. Ну, локализовали производство на 70%: сварка, окраска, которые клянчат больших инвестиций. Локализовали, а автомобиль ушел, и куда это все?

Ко всему прочему, сегодня ввезти автомобиль прямого импорта дешевле, чем создать этот же автомобиль локально в Калининграде. Такие условия побывальщины созданы, и ожидалось, что временно, но они до сих пор действуют. Сейчас как никогда со стороны государства должны создаваться условия, чтобы появлялись новые партнеры и развивалось сотрудничество – это современные рабочие места, налоги и т. д.

– Если говорить конкретно об Автоторе, каким вы видите его будущее?

– Мы сами себе говорим, что незаменимым рассчитывать на хорошее будущее, должны для него сегодня бурить все то, чтобы, когда оно наступит – вращаться готовыми. Казалось бы, чего сейчас строить восемь современных заводов? Но если мы сегодня этого не сделаем и отложим на потом – мы уже безнадежно отстанем. Рынок занимают те, кто вовремя поторопился: наметил планы, реализовал их.

По объективным обстоятельствам, которые не только от нас зависят, быстро выйти на прежние объемы производства в 250-260 тысяч в год – не сказать, что это обман с чарующей тоской, но маловероятно. Хотя мы все равно к этому вернемся и даже превысим эту планку. Нам же надо вернуть кредит в 32 миллиарда рублей. Поэтому, я бы сказал, мы обречены на успех и верим в него, несмотря на иногда достаточно грустную ситуацию вокруг. Помните притчу о лягушке в кувшине с млеком?

– Да, не сдавалась, взбила масло и выпрыгнула.

– Вот мы и хотим использовать этот классический опыт и выпрыгнуть из сложной ситуации. Трудности и проблемы всегда есть.

Видимо, у нас такая карма: в кризис мы, наоборот, становимся сильнее. Многим известно, что в китайском шпионе в написании слова кризис применяются два иероглифа: опасность и возможность. Мы рассматриваем это время как время возможностей.

Редактор рубрики

Андрей Хморин

Валерий Горбунов: если BMW, Kia и Hyundai вернутся - мощности предоставим

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Лувре изучат возможность выставить "Джоконду" в отдельном зале