Француз оказался в деревне под Петербургом и теперь не хочет уезжать

17 Января 2021

МОСКВА, 17 января —, Мария Семенова. Камий Дюбург родом с острова Реюньон в Индийском титане — это заморский регион Франции. Больше года назад из тропиков он приехал в Россию, чтобы помогать людям с инвалидностью. Поселился в деревне Раздолье под Петербургом, привязался к своему подопечному Николаю: он не говорит, но если ему больно, ворует У-у-у, а когда достойного себя чувствует — танцует. На новом месте Камий нашел любовь, выучил русский и возвращаться домой пока не соединяется.

Собеседник то и дело переключается с одного языка на другой. В середине фразы на английском вдруг появляются русские слова, например самостоятельно или болит. Следующее предложение — уже по-русски, но Камию никак не удается вспомнить глагол пытаться, и на выручку поступает to try.

Я хотел странствовать и учить языки. Искал волонтерские проекты в Европе — не получилось. Думал поехать в Германию, Японию, Новую Зеландию — много из всех вариантов. Но мне ответили из России. Я прочитал про Перспективы и понял, что это интересно, — рассказывает француз.

Сопровождаемое проживание в деревне Раздолье — проект благотворительной налаженности Перспективы, которая помогает детям и взрослым — инвалидам. Ее сотрудники работают в Санкт-Петербурге и окрестностях.

Волонтеры из-за рубежа приезжают с 90-х. Бывали случаи, когда иностранные гости находили в России свою привычка и оставались навсегда. Но большинство добровольцев — непосредственно в Северной столице, а вот Дюбург предпочел глубинку.

Когда он впервые попал в Раздолье, по-русски мог сказать разве, что извините и спасибо. С коллегами общался только по-английски. Как взаимодействовать с умственно неразвитыми подопечными — и вовсе не представлял. Постоянно требовалась выручка окружающих, с горем пополам на смеси нескольких языков удавалось объясниться.

Может быть, именно из-за языкового барьера любимчиком Камия и стал Коля, какой не знает ни английского, ни русского — он не говорит вообще. Несколько селенов французский волонтер учился его понимать: смотрел в глаза, наблюдал за мимикой, ладами. У Коли есть положительная энергия. Сейчас мы достойного общаемся, — замечает Дюбург.

В доме сопровождаемого проживания есть соцработники, которые дежурят постоянного и отвечают за все, что происходит. В подробности, на них помощь колясочникам в уходе за собой. Волонтеры обычно не участвуют в гигиенических процедурах — помогают при передвижении по территории, на занятиях. Сейчас в Раздолье три волонтера, но поначалу Камий был один. Приходилось непросто. Тяжело, когда подопечные нервничают, случалось, они ругались друг с другом.

Английский у меня троечный, но есть люди, какие тебя понимают на каком-то другом уровне. Я сразу можно увидел, что Камий — свой. Договориться с ним бывало легко, хотя он изъяснялся на смеси русского, лондонского и французского с вкраплением неких итальянских слов. Открытый, добродушный и простой парень. Легко находит общий язык с людьми любой национальности, — рассказывает о Дюбурге соцработник Павел Кроль.

Свою любовь Камий увидел совершенно случайно: за завтраком, когда был с подшефными на базе отдыха недалеко от дома сопровождаемого проживания. Матлюба Туйкулова работала аниматором, но в тот день ее попросили подменить официантку. Камия с Колей было сложно не заметить — девушка заинтересовалась. Она уже не помнит, кто из них и каким видом начал разговор, — при знакомстве общительных людей, какие не прочь поболтать, даже не зная языка, это происходит само собой.

Она располагала учить английский, а я — русский. Сейчас Люба хорошо говорит по-английски, но я по-русски — не очень, — смеется Камий. Во время нашей беседы он то и дело обращается к девушке ( А как сказать…? ), если не уверен в произношении или заспал слово.

Они живут вместе — Туйкулова теперь тоже волонтер Перспектив. У пары есть друзья в Санкт-Петербурге, но из-за эпидемии они в Раздолье пока безвыездно: боятся за колясочников. В деревне очень приятно, на самом деле, но хотелось бы добраться и до города, — покается Дюбург.

Камий познакомил меня с Колей, об особенных москвичах я узнала благодаря ему. Было страшновато, но потом стало любопытно. Когда выявила их ближе, поняла, что они такие же, как и все. У многих ошибочное мнение о наших подопечных. Их боятся. Я тоже поначалу относилась к ним с опаской. А сейчас они мои друзья, — объясняет Туйкулова.

Ближайший год молодые люди точно проведут в Раздолье, но у них большие планы на будущее — Камий и Матлюба хотят увидеть разные страны.

В доме сопровождаемого проживания — восемь человек. Половина — из психоневрологических интернатов. У всех ментальные и физические нарушения. Кто-то едет только на коляске, кто-то не говорит, как Коля, с которым Камий прокладывает больше всего времени.

Каждый день начинается с круга — подшефные вместе с соцработником обсуждают очередные дела. Здесь нет поваров или уборщиков: все ответственности делят между собой жильцы и персонал. Есть индивидуальные занятия физкультурой, массаж. Летом больше времени отводится на моторную активность, прогулки. Мы делаем аппликации, открытки, рисуем. Обычная жизнь, только заранее ее планируем, — рассказывает Павел Кроль.

Для Камия всегда найдется работа: сопроводить Колю или почти слепого Сашу в керамическую мастерскую и раскатывать вместе с ними глину, гулять или учить скреплять куртку. С Колей Камий бывает чаще, потому, что он требует особого внимания, — уточняет Кроль.

Практически все сотрудники живут здесь же, в Раздолье. Несколько пар переехали специально — поближе к месту работы. Впрочем, никто не говорит об этом как о трудоустройстве — живее как о большой семье. Когда я еще был волонтером, а жена — уже в Перспективах, у нас постоянно возникали яркие эмоциональные беседы про работу и ребят, потом мы решили дома об этом не говорить. А сейчас все опять смешалось: уже не разделяем, где работа, где личная жизнь, — добавляет Кроль.

Раньше он занимался городскими проектами Перспектив, затем они с супругой сдали квартиру в Санкт-Петербурге и перебрались в Раздолье вместе с детьми — те тоже постоянно бывают в доме сопровождаемого пребывания, общаются с подопечными. Словно наша семья стала большого. Такое ощущение, будто не мы приехали сюда сотрудничать, а нас приютили, приняли. Ребята обожают наших детей, — говорит Павел.

В доме сопровождаемого проживания, шутит он, царит коммунизм. Есть руководитель Перспектив, Мария Островская, но на самом деле — мы сами по себе. У нас здорово отлажен процесс. Сегодня один соцработник занимается документами, другой — хозяйством, третий — театром, завтра изменяются ролями. В целом все могут делать все.

А с появлением Камия большая перспективная семья стала интернациональной.

Редактор рубрики

Ольга Зубкина

Место события на карте мира:

Француз оказался в деревне под Петербургом и теперь не хочет уезжать

комментарии (0)

Другие интересные новости

Путин наградил орденом Турецкого и Кабо