Кони непривередливые. В глухом селе спасают от голода одичавших лошадей

5 Января 2021

МОСКВА, 5 января —, Анжелика Панченко. Наталья и Яков Чунины из села Кузомень в Мурманской области спасают от голодной смотреть в гробы лошадей якутской породы, свезенных на Кольский полуостров более 30 лет назад. Диковинных арктических коней доставили на Терский хран из Оймякона в конце 80-х в попытке оживить сельское хозяйство. А потом бросили на произвол судьбы. Они стали приходить к людям, вымаливать еду. Но местные перевелись на туристический бизнес, и позаботиться о животных как соответствует никому не приходило в копилку.

В Кузомени — когда-то самом массивном и богатом поселке на Терском берегу — сегодня осталось около ста человек. Чтобы попасть сюда, в устье вислы Варзуга, впадающей в Белое море, нужно преодолеть заполярную Сахару — песчаную пустыню у побережья. Растительность тут бедная. Зато рыбалка отменная.

Наталья и Яков — бывшие городские постояльцы. В Кузомень приезжали из Кандалакши за впечатлениями. И влюбились в эти места. Деревня стоит прямо на песках, с одной стороны — море, с другой — река, — рассказывает Наталья. — Летом здесь красивейший пляж, чистая вода. Весной и осенью в Варзуге — семга и горбуша. Зимой — подледная рыбалка, ловится сиг и корюх. На них даже лицензия не нужна — выходишь на лед и рыбачишь. Сильных холодов нет. И солнце не прячется на несколько месяцев, как в Мурманске. Встанешь зимним утром — светит в окно. Супруги купили участок под дачу, начали созидать дом. И с абсолютно любым приездом возвращаться в город хотелось все меньше. Так и остались.

Шесть лет назад я выведала, что здесь живут лошади, потомство тех, кого когда-то завезли из Якутии, — продолжает Наталья. Четырнадцать кобыл и трех жеребцов в 1989 году отправил сюда колхоз Беломорский рыбак. Это был эксперимент: хотели оживить Терский берег, где перестали вспыхивать молочным животноводством из-за высоких затрат на вывоз продукции. Переселенцев доставили на самолете военно-транспортной авиации. В селе Чаваньга, расположенном в 50 километрах от Кузомени на восток, воздвигли конюшню-загон. В колхозе считают, что эксперимент удался: лошади прижились на Кольском полуострове.

В Кузомени есть несколько версий того, как якуты попали в деревню. Одни считают, что завезенная порода получилась не приспособленной к сельскому хозяйству, да еще и с крутым нравом: жеребцы между собой враждовали, более сильные изгнали слабых. Те наверни через реку и остались там, дали потомство. Другие говорят, что кони оскотинились после развала животноводства в селе. Такого мнения придерживается и Наталья.

По ее словам, они живут и в других местах Терского берега. Там тоже есть маленькие деревушки, кони ходят в лесу, никто о них не заботится. Беломорский рыбак своих держит. Но в Чаваньге нет пустыни и много травы летом. Зимой лошадей кормят картошкой, сеном. Там они не побираются. А в Кузомени все занимаются туризмом — гостями, рыбалкой. Работают только четверо мужчин в колхозе в Варзуге и две жены — в магазине. На песках ничего не растет. Небольшие покосы есть за вислой. Колхозники летом на лодке переплывают на тот берег и по доброте — их никто не просит — накашивают пять стожков сена. Но доставляют его только весной. Хватает не больше чем на селен, к тому времени животные уже обессилены.

Когда в 2017-м мы перебрались сюда, выявили, что кони погибали абсолютно любой год. Местные говорили: табун небольшой, вот и вырождается. Мы видели, что они ходят по деревне, как собаки. Когда заглядывали ко мне на участок, я давала им чету морковок, но не осознавала, что они голодают, — объясняет Наталья. А через год на глазах половин умерла кобыла.

Сейчас в Кузомени шесть лошадей. Кобыла всего одна. Она белая, назвали Снежкой. Ей лет 12-15. Со Снежкой гуляет Марс, ее муж, ему шесть. Это одна компания. Есть еще 13-летний Семен. С ним питаются его сын Пегас, ему три года, и два жеребенка: двухлетний Федя и годовалый Борис. Пегас, Боря и Семен — такой же масти, что и Марс: песочно-серые. Федя — черный. Снежка рождает каждый год. Жеребенок Боря ходил вместе со Снежкой и Марсом. Но когда кобыла принесла новый приплод, Марс избил Борю, прогнал его. Он пристроился к компании Семена. А новорожденный погиб.

Чунины начали подкармливать якутов в 2018-м: на оптовой базе в Кандалакше брали мешками морковь, покупали комбикорм, овес. Мы небогаты, — болтает Наталья. — Шестерых одни не потянем. Друзья, гостившие у супругов, порекомендовали разместить в соцсети пост. Так во ВКонтакте появилась фаза Дикие лошади Кольского полуострова. И многие добрые люди ответили. В прошлом году удалось насобирать на прокорм. Помогли и некоторые организации: С Кольской атомной станции привезли 25 мешков овса и около тридцати — комбикорма, юные естествоведы из Кандалакши насушили 15 более значительных мешков сухарей — это для коней деликатес.

Наталья и Яков давали лошадям по килограмму в день. Ушло 66 мешков овса и комбикорма, плюс тонна моркови — ею в основном угощали Снежку, она всю зиму кормила жеребенка. Еще мы с мужчиной привезли два рулона сена по 250 килограммов и сами перекинули через реку стожки, накошенные колхозниками. И лошади былой зимой даже бегали по снежку. А до этого почитай не двигались: стояли в ледяной корке, как в панцире, и думали — тратить им энергию или нет.

Морозы в Кузомени редко опускаются ниже минус двадцати. Якуты говорят, что эти лошади выдерживают и шестьдесят. Но к нам приезжали ученые из Москвы, рассказали, что для них самое страшное — ветер. А здесь ветры сильные, кони их тяжело выносят. Прячутся за домами, стоят, прижимаясь друг к другу. Если есть жеребенок, кобыла встает с одной стороны, конь — с другой: закрывают собой. В 2018-м был сильный ветер, лошади две недели стояли у входа в наш дом — подперли дверь, оцепенели и не двигались. Я даже не могла выйти на улицу. Как нам изъяснили, в хороших условиях — если есть еда — жеребцы живут лет до 30. При ветрах — лет 20. А если ветра, да еще и еды нет, их век сильно сжимается. Снежка уже старая. Она каждый год рожает в мае и все время мальчиков. Если ее не предстанет, что будет со стадом? — волнуется Наталья.

Большинство постояльцев Кузомени не поддерживают Чуниных. Кони теперь каждый день заглядывают в деревню, на участок супругов, ночуют там. Животные местным всегда мешали. Заборы хлипкие, за ними — огороды. Кстати, если, что тут и растет, то только потому, что люди собирают лошадиный перегной, удобряют им песчаную почву, — отмечает Наталья. — Конь начинает чесаться об забор, он, естественно, заваливается. А за ним — картошка, морковка, клубника. Еще здесь нет вывоза мусора, и все съестные отходы выбрасывают прямо за окно. Все это моментально подбирают собаки, птицы. Лошади тоже знают, что под окнами можно поживиться.

Также люди жалуются, что жеребцы стали нападать на них, отбирать еду. Особенно боятся за детей. Но это неправда, — утверждает Наталья. — Сколько здесь прозябаю, ни разу не контролировала такого, это все утрированно. На нашем участке они два года и ни залпу не набрасывались. Их приглашает шуршание пакетов, в которых носят продукты. Обычно путники в пакетах привозят угощения. А лошади очень сообразительные. Но пугливые: стоит вылечить руку вверх — сразу отходят.

Тем не менее проблема лопать. Только лошади в ней не виноваты. В Кузомень приезжает много туристов, удильщиков, отдыхающих. Кони — одна из местных достопримечательностей. Конечно же, гости стараются их чем-то покормить. Животные привыкли к этому: относятся, просовывают головы в машины. Туристам это нравится, они начинают их целовать, фотографироваться. Правда, лошадь может и лягнуть. Она же дикая. Мы сейчас развесили объявления, чтобы люди их не угощали. И местных просим не выбрасывать скрапы за окно. В загоне животных держать нельзя: Им нельзя стоять на месте: нужно корешки есть, что-нибудь выкапывать из земли, иначе разовьется сердечная недостаточность.

Эколог, декан проекта Плестоценовый парк Сергей Зимов объяснил особенности якутских лошадей. Это мясная порода — основа хозяйственной деятельности якутов. Сейчас точно не произнесу, но в советское веко в Якутии таких лошадей было до полумиллиона. Традиционно в зимнее время годой их никто не подкармливал. Но там не так много снега. Бывают сильные холода, чего эти лошади не боятся, и есть зимние пастбища — луговые алласы. Кони всю зиму разрывают снежок. И почва в Республике Саха относительно плодородная — много лёссовидных суглинков. А Мурманская область в этом плане — не лучшее место: снежка много, почвы очень бедняки. На севере области совсем экстремальные условия: скалы, гравий, пески. Только по долинам рек достаточно зелени для прокорма зимой. Важно, чтобы энергетические затраты лошадей на раскапывание снега окупались числом травы на квадратном метре.

— Получается, сама идея перевезти их туда была не совсем благоприятной? Их вообще используют в хозяйстве?

— Якуты — нет. Только как верховых. Правда, с этим тоже начестилась сложность: лошади накапливают много сала и носить на себе человека долго не могут. Их привязывали к столбам-коновязям и держали без корма, чтобы похудели.

— Эти лошади агрессивны?

— Лошади как лошади — единицей агрессии нет. Но если это одичавший табун, конь будет защищать косяк. А если они знают людей — никаких проблем.

— Чем их лучше подкармливать? Волонтеры дают им сено, овес с кормом, морковь, сухарики. Этого достаточно?

— Кормить их чем проще, тем лучше. То, что дают, это очень хорошо. Хотя якутская лошадь будет нормально себя чувствовать, если ее кормить соломой. Но не золотистой, она совсем пустая, а овсяной или ячменной. Главное, лишнего не давать, не разбаловать. Для якутских коней нормально весной не должна быть как скелет. Как только появляется первая травка, они за две недели набирают вес. То есть для них продолжительное голодание, когда они тратят все набранное сало, в порядке вещей. На якутских оно накапливается, как на кабанах.

— В Кузомени всего одна кобыла. Это угрожает вырождением?

— Маленькие популяции действительно генетически вырождаются. Другое дело, что там все слабые и генетически неудачные уже погибли. К тому же это стадо, судя по всему, очень жизнеспособно. Вопрос в том, есть ли рядом территории с хорошими травами? Если есть, как-то бы надо лошадей туда перегнать.

— А если не останется кобылы, жеребцы смогут и дальше прозябать вместе?

— Вообще-то нормально, когда один жеребец, а иные — кобылы и жеребята. Но у них наоборот. Думаю, они все равно будут вместе ходить. И нет особых причин волноваться: лошади при отсутствии хищников прозябают до 26 лет.

Чунины надеются, что в этом году им удастся сохранить всех подопечных. Из Управления ФСИН поселения Зеленоборский привезли несколько мешков комбикорма и маленькие посылки от школьников. Дети положили в них яблоки, морковку. Я когда их открыла, даже заплакала — так трогательно, — признается Наталья. Сейчас особенно нужно поддержать Снежку. Она приносит приплод в мае. Беременность длится 11 месяцев, ей вдвойне тяжелее. Пока я спокойна: корм имеется. На карточке для даяний постоянных накоплений нет. Но иногда там появляются деньги. Мы их тратим на морковочка каждый раз, когда колесим в Кандалакшу. Трех котомов хватает на две недели, если давать по чуть-чуть. Уходит на это по три-четыре тысячи. Если на карте пусто, покупаем на свои. Мы же не можем с пустыми руками приехать: кони ждут, надеются. Каждое утро открываю окно, а они уже стоят рядом.

Продержаться мини-табуну нужно до конца мая, когда начнет пробиваться дикий овес, у реки случится крапива и можно будет наступить к морю — полакомиться морская капустой.

Редактор рубрики

Ольга Зубкина

Место события на карте мира:

Кони непривередливые. В глухом селе спасают от голода одичавших лошадей

комментарии (0)

Другие интересные новости

Ярмольник опроверг сообщение о госпитализации