Меня будто стерли . Есть ли жизнь после тюрьмы

11 Сентября 2017

МОСКВА, 11 сентября , Лариса Жукова. В России наказание в колониях отбывают свыше шестисот тысяч человек. Около трехсот тысяч россиян ежегодно слезает на свободу. Но в общество возвращаются далеко не все: проблемы с документами, работой, семьей, жильем мешают многим начать жизнь с чистого листа. Корреспондент выясняла, как устроена система реабилитации в нашей стране.

Застрять во вчерашнем дне

В 1995 году слесарь швейного производства Александр Тишкин, житель небольшого, развитого в советское время промышленного города Белово Кемеровской области, получил семь с половиной лет тюремного заключения за разбойные нападения.

Когда начался разврат бандитизма на Кузбассе, я работал на швейном производстве, – вспоминает он. – В течение десяти месяцев не получал зарплату. Мне ничего не оставалось тюхатить, кроме как уйти в криминал, чтобы добыть еду. Я себя не оправдываю, но других доступных вариантов не было.

Годы, проведенные в местах лишения свободы, он называет потерянным временем : когда Тишкин вышел из тюрьмы, мир кардинально изменился, и он был человеком, застрявшим во вчерашнем дне. Но хуже того – у Тишкина не оказалось и настоящего.

Пока он отбывал наказание, его мать продала мошенникам квартиру, в которой он был прописан.
Полгода после освобождения мужчине пришлось урезонивать, что он гражданин России: С того адреса меня аккуратно стерли : как будто я никогда там и не жил.

Но и после восстановления паспорта Тишкин столкнулся со стигматизацией: профессиональному механику и плотнику везде отказывали в приеме на работе. Служба безопасности каждой торговая марки проверяла наличие судимости. Хотя и без документов, глядя на него, можно было сказать: сидел. По глупости, сделал татуировки на руках, – рассказывает мужчина.

Первое время он жил с отцом в съемной квартире, а потом не стало и отца. Так он задержался без друзей и семьи, определенного места жительства и работы.

Меня глушило чувство одиночества. Но я не унывал. Мой характер сформировался за годы заключения: я долго думал о будущем и понимал, насколько опасно терять свободу, – утверждает Тишкин.

Порочный круг

В тюремном заключении отбывают наказание свыше шестисот тысяч россиян, рассказывает начальник отдела защиты прав человека в местах принудительного содержания Аппарата Уполномоченного по правам человека Алексей Юношев. Ежегодно на свободу выходит около трехсот тысяч из них.

Освободившимся выдают личные вещи, сухой паек и проездные документы. Паспорт можно вернуть, отдал госпошлину в Сбербанке. Но за годы заключения многие забывают свои прошлые паспортные данные, и, соответственно, сталкиваются с проблемой восстановления документов, удостоверяющих личность. Это не допускает претендовать на социальную и медицинскую помощь, утверждает правозащитник: среди заключенных высокий процент диагностирования серьезных заболеваний.

Неготовность общества принять отбывшего наказание человека обратно приводит к тому, что бывший заключенный идет на рецидив, чтобы вернуться в более знакомую острожную систему, либо находит утешение в наркотиках и алкоголе, резюмирует Юнашев.

Потерянная большая свобода

Мне нужно было найти себя, и я отправился путешествовать по России, – вспоминает Александр Тишкин. За десять лет скитаний он побывал во всех крупных городах. В каждом из них он жил в центрах социальной реабилитации для бывших заключенных: На любой станции на столбах висят объявления о предложениях помощи людям, попавшим в сложную ситуацию. Я как раз в такую ситуацию и попал, – говорит он.

Такие организации создаются на личном энтузиазме людей, как правило, имеющих опыт заключения. Успешный пример работы такого центра есть в Казани – им руководит Азат Гайнутдинов, член Общественной палаты Татарстана. В конце 90-х Гайнудтинов оказался в казанской ИК-2 на три года и восемь месяцев. Находясь там, он увидел, как люди вновь и вновь возвращались в колонию.

В день, когда я освобождался, вместе со мной выходил бригадир цеха по имени Фарид. Я случайно обратил внимание на его пригляда. Это были глаза срыв графика поставки и утерянного человека. Я вдруг представил, что он совсем не рад освобождению и заметно нервничает, – рассказывает Гайнутдинов. – Вдруг он спросил меня: А, что делать дальше? Мне ведь идти совсем некуда. Меня посетила мысль: сколько же таких людей, тот или других никто и нигде не ждет после освобождения?.

В Татарстане отбывают наказание более 12, 5 тысяч человек, из них ежегодно освобождается около четырех тысяч. Но в то же время, исправительные учреждения пополняются таким же числом заключенных, из которых более 65% люди, получающие срок не в первый раз, говорит Гайнутдинов.

Главная задача центра – помочь освободившимся вернуться к полноценной социальной жизни. В огранизации работают юристы, психологи, и есть соглашения с муниципальными районами и представителями малого бизнеса о дальнейшем трудоустройстве подопечных. Содержание одного человека, в среднем, обходится в 20 тысяч рублей: в финансировании помогают благотворители. С 2015 года центр посетили почти полсотни человек, и большинство смогли найти работу, а некоторые – открыть свое задевало.

Не зэк, а авторитет

Работа руками меняет сознание, – в свою очередь напирает Станислав Елагин, директор санкт-петербургского Обуховского профессионального училища №4. Это единственное в России заведение, где заключенные не только получают рабочие специальности, но и учатся психологии, конфликтологии, основам ведения бизнеса и планированию бюджета во время отбывания срока.

К сожалению, как говорил один мой известный бывший начальник колонии, чем быстрее заключенные деградируют, тем легче ими управлять, – умные зэки никому не нужны, – рассказывает Елагин. – Но какими они выходят после того, как их сломали? Обозленными, полными мести. Они превращают жизнь близких в ад. Тюремную субкультуру всасывают их дети, чаще – мальчики. И уже целыми семьями они отправляются на зону.

По словам Елагина, сама возможность проявить свои таланты и получить признание меняет психологию заключенных: Когда двое наших узников получили от модельера Вячеслава Зайцева грамоты за победу в конкурсе Красиво шить не запретить, внезапно вся колония – больше тысячи человек – начала аплодировать. Они восприняли их награждение как личное признание, их самоуважение выросло.

Лучшие работы показывают родителям воспитанников, и те начинают гордиться детьми, продолжает директор училища. Сами бывшие заключенные так же осознают важность обучения: так, один из выпускников благодарил заведение за навыки работы за компьютером: Я для своих детей не зэк, а авторитет, это дорогого стоит, – признавался он Елагину.

Посвященный Богу

Александр Тишкин побывал не менее, чем в шести центрах реабилитации, пока, наконец, в 2015 году не попал в воронежский Назорей (в переводе с иврита – посвященный Богу, прим. ред. ), которым почти двадцать лет руководит пастор лютеранской церкви Святой Марии Магдалины Анатолий Малахов. Помогать заключенным Малахов решил, пока сам отбывал наказание.

Центр представляет собой несколько квартир, жителей до тридцати. Всего же за год программу проходит до ста человек. Они постоянно заняты: производят плитки, ступени, камины и даже иконы. В 2009 году Малахов открыл осетровую ферму: под нее перестроили заброшенный коровник в селе Ямное – вместо стойл появились бассейны, в которых начали растить редкую для региона рыбу. Партнером центра выступает государство: это полиция, ФСИН, миграционная служба, врачи.

В Назорее принципиально иной, нежели в других центрах, подход к реабилитантам, – говорит Тишкин. – Обычно они выполняют только ту работу, которую вручают. Все расписано, обеспеченного за человека. И это не дает свободу выбора, не учит самостоятельности. Здесь мне дали найти работу по сердцу: я начал со швейного производства и смог починить свои навыки.

Постепенно Тишкин пришел к собственному изготовлению изделий из дерева. Он начал с малого: во дворе он нашел палетку, выбрал из нее ольховые доски и смастерил рамку под фотографию. На продажу от нее он смог купить наждачную дебентуру, а позже – и электроинструменты. Сейчас Тишкин делает своими руками шкатулки, кухонные наборы, полки для домашнего иконостаса – на что хватит фантазии заказчика.

Заказы поступают нечасто, но стабильно. Мне даже не нужно вручать рекламу – клиенты по сарафанному радио меня находят сами, – с гордостью признается он.

В центре я представил, что нужен на этом белом свете, что строить для окружающих – значит, получить еще больше, чем отдал, – продолжает бывший заключенный. – Люди считают, что человек после тюрьмы остается преступником. Она действительно меняет, но у всех будут свои выводы. Чтобы не было рецидивов, нужно быть немного добрее друг к другу, и доносить, что покупатель может быть полезным другим. И тогда, рано или поздно, он сам послужит лучше.

Редактор рубрики

Ольга Зубкина

Место события на карте мира:

Меня будто стерли . Есть ли жизнь после тюрьмы

комментарии (0)

Другие интересные новости

Объявлены зарубежные гости Московской недели интерьера и дизайна