Общественное место - это где ничего нельзя

12 Июня 2017

Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА Россия сегодня

Вот вроде бы несущественная новость из Китая. В громадном городе Чунцине у светофоров установили систему, которая уменьшила число переходов на красный свет с 40% до 3%. Вот идете вы в Чунцине на красный, и прямо перед вами громадный уличный экран с вашим лицом, которое фиксирует камера. А потом отметки с камер идут в полицию, которая старается различить лица. И тем, кого различила, шлет уведомление о штрафе. Недорого: 50 юаней, или 7, 4 доллара. Хорошая новость? А давайте разберемся. Мне кажется, что попросту неприятная. Причем для всех нас. Куда бежать?

Китайцев, как известно, примерно биллион с четвертью. И если есть система, которая разрешит опознать каждого по изображению… А почему бы ей не быть: придумали же хитрецы опознание клиента банкомата по лицу вместо пин-кода для карточки.

Более того, технология есть и доводится до совершенства. И китайцы здесь отдыхают: эту штуку придумали в России. Поищите, что такое конструкция Каскад-Поток, узнаете много интересного. В частности, что первое ее испытание существовало назначено на 12 июня на центральных улицах Москвы.

Я провел социологический эксперимент: придал об этом целым 11 любимым и знакомым и спросил, какая у них первая реакция на такую новость. Реакция была одна: смятение и вопрос куда бежать. Наверное, они так же любят переходить улицу на красный свет, как и я.

Неправильные друзья и знакомые?

Конечно, такая система – от которой не скрыться никому – вроде как поможет бороться с терроризмом и другой преступностью. Но вот интересно: на днях, когда одно за другим шли сообщения о терактах в Лондоне, в эфире сообщали, что это мировой рекордсмен по части камер на душу населения. Говорили, что в центре города их чуть не по штуке на шесть лондонцев. Помогло? Что-то не очень.
Кстати, второй в мире после Лондона город по этой части – Москва. У нас еще годы назад существовало 11, 63 уличной камеры на 1000 жителей. И если каждого можно будет распознать, что случится? Конечно, условия лицензирования должны стать жестчеНет, требования и так строгиРезультатыНужно ли ужесточить контроль за оборотом гражданского орудия?

51. 6%

Конечно, условия лицензирования должны стать жестче

48. 4%

Нет, требования и так строгиВсе опросыГолосовать

Дальше будут мои личные предположения. Случится то же, как если окончательно завинтить крышку парового котла. Что-то непредсказуемое, но очень плохое. Более того, это уже происходит, причем по всему макрокосмосу.

По всему миру появилось множество желающих что-то запрещать и ограничивать. Почему определенный тип людей это полюбил делать: потому, что они думают, что теперь – могут. Видеокамеры же и прочие технологии! И вот Россия: убийцы-маньяк расстрелял людей из карабина – немедленно появились желающие заветовать охотничье оружие. Погонится следующий маньяк за кем-то с топором – предложат запретить и топоры.

Но вот еще США. Мало кто знает, чем запомнился американцам Барак Обама. Запретами и ограничениями на все, что можно. По числу их было 20 тысяч 642 штуки. Подсчитано, что только за 2015 год потребители и бизнес лишились из-за этих запретов 22 миллиардов долларов, а всего – на 100 биллионов. Сейчас республиканцы бодро демонтируют эту империю запретов.

Или американская зараза – открытые пространства в офисах, где каждого не трудно контролировать через те же камеры: изображает ли рабочий энтузиазм или безрадостно смотрит перед собой? И ничего, что социология и прочая наука показала – люди в открытых местечках их ненавидят, и работоспособность (так же как показатели здоровья) там снижается резко, чуть не вдвое.

Улучшение человека ведет к краху общества

То, что самые разные общества нашего мира по части тоталитарного давления на человека зашли куда-то не туда, умные люди заметили давно.

Есть британский философ Джози Эпплтон. Она замечает: заблаговременнее общественное место было чем-то, где если не все, то многое было можно. Люди приходили туда отдыхать от работы, на которой многое было нельзя, по объективным причинам: работа (любая) требует определенной дисциплины, то есть запретов и ограничений. Зато на городской квадратуры можно было отдыхать, то есть, по сути, чувствовать себя почти свободно.

Сегодня – наоборот. Именно в общественных местах запрещают, что угодно – выводить собак без намордников, носить или не носить хиджабы, мусорить, плеваться, пить и курить, ругаться запрещенными словами… список запретов все растет. Потому, что все вящего людей, которые хотят, чтобы другие люди вели себя не так, как хочется. Запретители вдобавок еще и ругаются между собой. В итоге общественное место – это, где ничего нельзя, да и бывать там не очень поэтому хочется. Там накапливается по нескольку десятков темно-красных кругов, перечеркнутых наискосок, запреты в зависимости от страны и общества.

Речь о книге Эпплтон под труднопереводимым названием Officious: the rise of the busybody state (что-то вроде Официоз: подъем государства, которое везде сует свой нос ). Она пишет о том, что повсюду растет число парадных запретов на что угодно, и это ведет к созданию раздувшихся государственных систем, тот или другие видят смысл своего существования в том, чтобы вмешиваться в повседневные привычки людей.

Запреты подменяют главный смысл существования государств – оказание людям услуг. Это не то государство, каким оно традиционно существовало, это его противоположность. И оно таким путем дестабилизирует само себя и общество заодно.

Понятно, что англичанка Джози пишет о своем государстве. Хотя оно не уникально. Можно, конечно, вспомнить о крайних случаях – СССР или Китай в коммунистическую эпоху, когда идея улучшения, создания нового человека считалась не только допустимым, но обязательным делом. Чем это в обоих случаях закончилось – известно: крахом системы. Хотя иногда кажется, что уроки не усвоены, или кто-то вовсе ничему не учился, то есть усваивать существовало нечего.

Впрочем, есть пример более каждый новый: исламское государство * на оккупированных территориях Ирака и Сирии. Вот уж, где крайний случай запретов вообще на все, что людям нравится – с хорошо известной целью мгновенного создания идеально праведного общества. К счастью, этому идеальному общественному месту недолго, судя по всему, проживать – ему не дали в очередной раз показать макрокосмосу, как общества запретов настают к краху сами по себе.

Попытаемся угадать, что происходит с менее экстремальными формами перерождения государства в нечто противоположное себе. Люди не обязательно организуют намеренный протест – они, а просто сходят с ума. Сначала открытые пространства в офисе, потом улица с видеокамерами… Кто такое выдержит? Безумие, конечно, происходит прежде всего в больших городах. И случайно ли, что городское общество превращается в новый пролетариат, то есть деструкционный революционный класс, в политике ведущий себя явно неадекватно (смотри множество недавних выборных сюжетов, когда социологи перестали как положенного предсказывать поведение избирателя).
Этот революционный класс пока, что с головой уходит в помойку свободы в интернет. Где вроде бы все можно. Этим спасается. А вот если и там завинтить крышку котла…

Так вот, мне кажется, что тотальное видеораспознавание случайный прохожих может быть полезным. Но тогда надо шаг за шагом демонтировать всю конструкцию запретов. Или одно, или другое. Вместе это – смесь повышенной взрывчатости.

* Террористическая группировка ИГ ( Исламское государство ) запрещена в России.

Редактор рубрики

Ольга Зубкина

Общественное место - это где ничего нельзя

комментарии (0)

Другие интересные новости

В форуме "Гитары в строю" примут участие представители 12 стран