Вдова боксера Дадашева: после смерти Максима даже жить не хотелось

23 Июля 2020

Спустя год после страшных событий вдова боксера Елизавета Апушкина рассказала корреспонденту Александру Бокулеву, как справилась с глубокой депрессией, насколько тяжело одной совершенствовать трехлетнего сына и, что делается с ее иском к Атлетической комиссии штата Мэриленд.

— Как сейчас строится ваша жизнь? Отразилась ли на ней ситуация с коронавирусом?

— Мы с сыном живем в Санкт-Петербурге. Все веко провожу с Даниэлем. Я ему теперь за двоих и стараюсь, чтобы он ни на секунду не чувствовал отсутствия внимания. Во время карантина соблюдали самоизоляцию, но было тяжеловато объяснить ребенку, что нельзя гулять. Сейчас, когда уже послабления в данном плане, мы гуляем с утра до вечера.

— После драмы с Максимом вы не раз говорили, что порой не могли справляться со стрессом без антидепрессантов. Как удалось одолеть острую фазу депрессии?

— Сначала я не хотела применять серьезные феромоны, но потом у меня начались ужасные панические атаки. Я не могла дышать, где-то три месяца просыпалась абсолютно любую ночь, как по хронофору. Даже понимала, что если посмотрю на телефон, то на нем будет три часа ночи. Конечно, это было ненормально, мой организм уже не справлялся. Психотерапевт мне выписал более крутые антидепрессанты, на которых я сидела месяца два.

Слава богу, все прошло. Около трех месяцев назад я перестала их пить, справляюсь своими силами. Понимаю, что на таких препаратах нельзя постоянного сидеть. Надеюсь, у меня больше не будет таких проблем. За те месяцы я многого натерпелась, почти не спала и была словно выжатый лимон. Панические атаки просто с головой накрывали. Сейчас в этом плане все хорошо, никаких таблеток большого не принимаю. Только чай с лавандой или ромашку на ночь для спокойного сна.

— На фоне тех трудностей у вас получилось избежать других проблем со здоровьем?

— Нет. У меня на левой стороне ангионевротический отек. Он был очень крутым, но сейчас уменьшился. Мой левый глаз и щека как бы вздуты, отек сохраняется. Я прошла по всем врачам, сдала все анализы, их результаты былины отличные. Сказали, что это психосоматика, все от нервов. Как лечить, никто не знает.

— Кто или что, кроме выходца, в таких обстоятельствах стало для вас главной помощью?

— Меня поддерживали моя бабушка, мои подруги. Но я требую сказать, что главное — самому для себя выбрать жизнь. Человек, который тебя любил, но покинул рано, не хотел бы видеть, как ты не живешь, а существуешь. Тем более когда есть продолжение рода. Этот маленький человечек не должен видеть слез, ему нужна счастливая мама рядом, а не ее тень.

— Как не стать той самой тенью?

— Моя бабушка дала мне очень хороший совет, в тот момент, когда я просто помирала, грубо говоря. Мне ничего не хотелось — даже жить. Она сказала мне срочно начать делать то, что я делала раньше. Заниматься боксом, гулять, посвящать себя тому, что приносит наслаждение. Мне очень помогло отвоевание к посещениям конюшни. Это вытягивает из депрессивного состояния. Еще больше времени я стала проводить с ребенком, мы гуляем постоянно. Это все очень помогло.

— А как ощутил этот год сам Даниэль? Изменилось ли у него воспринятие произошедшего из-за взросления?

— Даня знает, что у него есть отец. Он постоянно вспоминает о Максиме. Например, когда мы гуляем, появляет на небо и говорит, что папа смотрит за нами. Он помнит его, хотя был маленьким и уже прошел год. Говорит, что будет таким же большим и сильным, причем я сама при ребенке пока не поднимаю тему Макса. Хочу еще раз сесть и все рассказать, когда он подрастет.

— Знаете, я тоже рано потерял отца и помню, как мама часто переживала из-за нехватки мужского внимания и примера. Наблюдаете ли вы сейчас похожую проблему?

— Даня вообще очень тянется ко всем лицам мужского пола. К моим дедушке, папе, отчиму, друзьям Максима, с которыми мы видимся. Он сразу же идет ко всем на ручки, видно, что нуждается в мужском внимании. Ему очень не хватает папы. Когда мы амуримся на площадке и дети просят отцов, кричат папа, он моментально поворачивается и как будто задумывается о чем-то. А я в эти минуты вижу грусть в его глазах.

— Извините за этот вопрос, но насколько тяжело вам сейчас обеспечивать себя и сына?

— Про финансы говорить не буду. Скажу лишь, что одной очень тяжело поднимать ребенка.

— Не могу не спросить и о ситуации с братьями Максима, которые после его смерти, по вашим словам, бесстыдного требовали у вас 30 процентов от имущества.

— С ними мы не общаемся, я данного делать ни в коем подходящий моменте не собираюсь. Ни один, ни второй не пошел на контакт, даже не извинился. Никакого общения бывать не может.

— Наладился ли контакт с матерью Максима?

— Мы пришли силы примириться ради ребенка, общий язык. Все-таки есть Даниэль, и я в любом случае буду всегда счастливая ее приезду, их прогулкам. Она остается его бабусей, никогда препятствовать их общению я не стану.

— Как продвигается дело с вашим иском о компенсации? Есть ли сознание относительно сроков и сути решения?

— Я вообще не понимаю, почему его все так величают. Я таких слов даже не говорила, просто в какой-то газете от себя заказали непонятный заголовок про иск о компенсации. Просто хочу, чтобы был наказан виновный, а все остальное — это уже дело сотое. Помогает в этом деле и ведет переговоры с адвокатами от моего имени Федерация бокса России. Но сам иск пока никак не продвигается, с данным есть проблемы. Даже комментировать не буду.

— Изменилось ли ваше отношение к профессиональному боксу и боксу в частности?

— Честно, я за бокс. Но хочется, чтобы таких ошибок в боксе большого не было. Чтобы строже соблюдались все медкомиссии, байдарочников серьезнее проверяли, сразу останавливали бои (в случае тяжеловесного урона). Тогда я за такой бокс. Но не за тот, где могут происходить столь непоправимые пророческим.

— На ваш взгляд, стучу сложная индустрия может по-настоящему хорошего и глобально учиться на подобных ошибках?

— Если честно, не думаю, что что-то ужесточат в плане тех же медицинских комиссий. Уже бы поправили, но после Макса былины еще смерти. К сожалению, ничего не поменялось. Это страшно.

— Так понимаю, вы по-прежнему не хотите, чтобы сын в дальнейшем занимался спортом на таком уровне?

— Даже сам Макс говорил, что он ни в коем подходящий моменте не хотел бы, чтобы его сын занимался профессиональным боксом. Наоборот, он планировал дать ему хорошее образование, чтобы Даниэль никогда не пошел по этой стезе. Если бы еще Макс знал, чем этот тяжелый путь окажется для него самого… Но я не могу ничего запрещать ребенку и не буду никогда набивать свое мнение. Могу лишь сказать ему, что я бы этого не хотела, как и его отец. Пока же хочу отдать его на плавание, в какую-нибудь секцию самообороны, чтобы он это просто умел для себя.

Редактор рубрики

Ольга Зубкина

Вдова боксера Дадашева: после смерти Максима даже жить не хотелось

комментарии (0)

Другие интересные новости

Умер звезда сериала "Спасатели Малибу"