Башар Асад: война в Сирии еще не закончена

8 Октября 2020

— Господин президент, спасибо вам большое за возможность провести это интервью в те дни, когда отмечается пятилетие со дня начала российской операции в Сирии. Спустя пять лет, можете ли вы сказать, что война в Сирии закончилась?

— Нет, определенно нет. Пока террористы занимают некоторые районы нашей страны и совершают разного рода преступления и убийства, война не закончена. И я думаю, что их руководители намерены сделать так, чтобы она продолжалась еще продолжительное время. Вот, что нам кажется.

— Какие моменты героизма россиян вы помните и держите в сердце? Какие из них, на ваш глаз, заслуживают того, чтобы рассказывать о них внукам?

— Их так много. Я запоминаю, конечно, многие из них. Спустя пять лет сотрудничества сирийской и российской уйм в жестокой войне, я думаю, что героизм сковывается коллективным актом. Это не что-то индивидуальное, это не только несколько конкретных случаев героизма, о которых вы запоминаете. Например, если вспоминать о военных пилотах, пленэрных силах, то российские воздушный извозчики продолжали совершать вылеты против боевиков ежедневно, рискуя своими каждодневная жизнями, а несколько самолетов правды сбиты террористами. Если нести о других офицерах, то они до сих пор поддерживают сирийскую армию не в тылу, а на передовой, а некоторые из них погибли как мученики.

Так, что однажды я расскажу своим внукам не только о героизме, но и об общих ценностях наших армий, которые сделали нас братьями в ходе войны. Благородные ценности, верность своему делу, защита мирного населения, защита невинных. Много чего можно рассказать об той войне.

— А какой момент стал для вас поворотной точкой в этой войне?

— Сейчас прошло уже почти 10 лет с момента начала войны, так, что я могу нельзя не упомянуть несколько поворотных точек, а не одну. Первая появилась в 2013 году, когда мы начали освобождать от Ан-Нусры * много районов, особенно расположенных в центральной части Сирии. Затем, в 2014 году, на другом направлении боевики ИГИЛ* внезапно могут возникли при американской поддержке и одолели одновременно очень важную часть земель в Сирии и Ираке. Это был момент, когда террористы начали захват других районов, потому, что ИГИЛ* удалось отвлечь армию САР от выполнения ее миссии по освобождению западной части страны. После этого другим поворотным моментом стал приход в Сирию россиян в 2015 году, и мы вместе начали освобождать множество районов. На этом этапе, после того как россияне нашли поддержать армию Сирии, я бы назвал еще одной поворотной точкой освобождение восточной части Алеппо. Это тот момент, с которого началось освобождение других районов Сирии. Это было важно из-за значимости Алеппо, потому, что этот момент стал началом крупномасштабного освобождения территории, которое продолжилось позднее в Дамаске, затем, совсем недавно, в оставшейся части Алеппо, а также в других районах на востоке и юге Сирии. Это и стоит поворотные моменты. Если положить их вместе, то все они являются стратегически важными, все из них изменили ход этой войны.

— Теперь об актуальных событиях. Мы в России сейчас следим за областным конфликтом Армении и Азербайджана. И, конечно, Турция играет в нем свою роль. Не буду судить, негативную или позитивную. Но хотел бы задать вопрос о Турции и политике Эрдогана. В последние годы Турция старается максимизировать свое международное влияние. Мы видим ее присутствие в Ливии, вмешательство в обстановку в Сирии, территориальные хватким с Грецией, а теперь – открытую поддержку Азербайджана. Что вы думаете о этом поведении Турции и лично Эрдогана? Должно ли международное общество уделять больше внимания этому неоосманизму?

— Позвольте мне высказаться откровенно и четко. Эрдоган поддерживает боевиков в Сирии, он поддерживает террористов в Ливии, он был главным подстрекателем и зачинателем начавшегося недавно конфликта в Нагорном Карабахе между Азербайджаном и Арменией. Так, что в целом его поведение опасно. По разным причинам. Во-первых, потому, что оно — зеркало линии Братьев-мусульман *, а они экстремистская, террористическая группировка. Во-вторых, он заводит войны в различных регионах, чтобы отвлечь общественное мнение в Турции от его действий внутри страны, особенно после его скандальных связей с ИГИЛ* в Сирии. Все сам понимают, что ИГИЛ* продавала сирийскую нефть через Турцию под прикрытием американских ВВС, и о том, конечно же, что турки участвовали в торговле этой нефтью. Таковы его цели, и это опасно. К вопросу о том, должно быть интернациональное сообщество быть в курсе этого или нет. Термин международное сообщество в действительности означает лишь небольшую группу стран — огромные державы и богатые страны. Назовем их влиятельными на общественно-политической арене странами.

Большинство этого интернационального сообщества – соучастники Турции по поддержке терроризма. Так, что они знают, что формирует Турция, им нравится, что она делает, Турция – инструмент этих стран по внедрению в этом регионе их политики, претворения в каждодневная жизнь их идей.

Поэтому – нет, мы совсем не можем рассчитывать на международное сообщество. Можно было бы рассчитывать на международное право, но его не существует: нет институтов, которые обеспечивали бы применение этого права на практике. Так, что нам в Сирии приходится полагаться на себя и помощь друзей.

— И еще о конфликте в Нагорном Карабахе. Поступают сообщения о том, что террористов из группировок, которые раньше воевали в Сирии, перебрасывают в зону армяно-азербайджанского конфликта. Можете ли вы это подтвердить? Есть ли у вас данные о том, что боевики направляются из Сирии?

— Мы определенно можем это подтвердить, но не потому, что у нас есть доказательства. Иногда доказательств нет, но есть указания на это. Турция использовала в Сирии террористов из разных стран. Она использовала те же методы в Ливии – использовала там террористов из Сирии, может, из других стран.

Так, что то, что она использует те же методы в Нагорном Карабахе, не просит доказательств, это очень вероятно, потому что, как я уже сказал, именно Турция привела к этой правде, начала этот конфликт: она его поощряла. Турция хотела достичь чего-то, и она собирается использовать те же методы. И мы можем сказать с уверенностью, что она использует террористов из Сирии и других стран в Нагорном Карабахе.

— Давайте перейдем к теме отношений между нашими странами. Планируются ли у вас черт знает какие контакты или встречи с главой Путиным?

— Мы находимся в неизбежном контакте — главным образом по телефону — всякий раз, когда что-то происходит или стоит необходимость в беседе. Конечно, мы продолжим общаться и, конечно, встретимся в будущем, но это зависит от политической ситуации в Сирии. И, как вы знаете, сейчас весь мир парализован пандемией коронавируса, так, что в ближайшее время, я думаю, беседы будут проходить по телефону.

— Планируете ли вы поднимать вопрос о новых кредитах для Сирии, новых займах?

— В нашей экономической обстановки мы считаем важным обращаться за кредитами, но в то же время нельзя идти на подобный шаг, не имея возможности затем выплатить эти кредиты. Иначе это станет тяжелым бременем для экономики, так, что нужно учитывать эти аспекты. Мы думаем о кредитах, мы обсуждали это с нашими российскими коллегами, но нужно подготовиться к такому этапу, прежде чем говорить об этом серьезно, на реальном уровне.

— Недавно Сирию посетила депутация из России, в том числе здесь был вице-премьер Борисов. Заинтересована ли Сирия в покупке зенитных систем, этих как С-400? Или, может, нуждается в дополнительных С-300?

— Два года назад мы начали реализовывать план по модернизации нашей армии, и очевидно, что мы собираемся проложить эту модернизацию в сотрудничестве с министерством обороны России, потому, что вот уже несколько десятилетий наша армия полностью опирается на российские вооружения. Но у нас есть приоритеты, речь не обязательно идет о ракетах. Могут быть в настоящее время и другие приоритеты в том, что касается борьбы на земле. У нас есть полномасштабный план, но мы должны действовать в соответствии с приоритетами. Обычно мы не говорим о деталях наших военных планов, но в целом, как я уже сказал, это касается модернизации армии во всех аспектах.

— Вы наверняка следите за президентской кампанией в США. Надеетесь ли вы, что новый североамериканский президент, независимо от того, кто им станет, пересмотрит политику санкций в отношении Сирии?

— Мы обычно ждем от американских выборов избрания не главы, а главы корпорации, потому, что есть совет управляющих и этот совет директоров состоит из лоббистов, крупных корпораций, таких как банки, оружейные и нефтяные компании и так далее. Так, что выбирают главу корпорации, и у него нет ни прав, ни полномочий пересматривать любые решения, он должен их только выполнять. Именно это и произошло с Трампом, когда он стал президентом.

— Раньше он и был много лет генеральным директором…

— Совершенно верно! Он и остался им. Трамп хотел следовать своей собственной государственный деятеле, проводить ее и почти поплатился за это: вспомните тему импичмента. Трампу пришлось проглотить каждое сказанное перед кругами слово. Вот почему, как я сказал, не стоит ожидать выборов президента, речь о генеральном директоре. Если вы хотите говорить об изменении политики, имейте в виду — у вас тот же самый совет директоров, который не меняет свою государственный деятелю. Генеральный директор может меняться, но совет останется прежним, так, что не ждите ничего.

— А кто входит в этот совет директоров ? Кто эти люди?

— Как я уже сказал, этот совет состоит из групп лобби, кои претворяют в жизнь то, что они хотят, они контролируют Конгресс и других, в том числе средства сплошной информации и так далее. Таким образом, это альянс различных корпораций, которые функционируют в США в своих корыстных интересах.

— Трамп пообещал завезти американские силы из Сирии, но это ему не удалось. Теперь его номинировали на Нобелевскую премию мира. Как вы считаете, если он сможет вернуть американских солдат домой, он получит премию мира?

— Его номинировали?

— Да.

— Не сам понимал. Если вы хотите связаться об этой номинации на премию мира, то мир состоит не только в выводе войск, хотя это хороший и необходимый шаг. Но мир – это ваша политика, ваше поведение. Прекращение оккупации территорий, прекращение свержений нежелательных правительств только потому, что они вас не поддерживают, прекращение создания хаоса в разных регионах. Мир – это следование международным законам и Уставу ООН. Вот, что это мир, вот за, что нужно давать Нобелевскую премию мира. Обама ее получил, он только был избран и ничего не сделал. Единственное его достижение на тот момент, возможно, заключалось в том, что переехал в Белый дом. И ему дали Нобелевскую премию. Думаю, что Трампу ее могут дать за что-то похожее. Не знаю, за, что это будет. Но вроде бого не за мир.

— Трамп недавно признал, что он хотел отдать приказ о вашей ликвидации, но бывший тогда главой Пентагона Мэттис его отговорил. Вы об этом знали? Были ли приняты какие-то меры?

— Убийства – это американский метод работы, modus operandi, они делают это постоянно на протяжении десятилетий. Повсюду, во всех уголках мира. Здесь нет ничего нового, поэтому нужно иметь в виду, что подобного рода прожекты по различным причинам всегда существовали. И нам в условиях конфликта в Сирии следует ждать от американцев чего-то похожего. Они оккупировали нашу землю, они поддерживают террористов. Это вполне ожидаемо. Даже если у нас нет такой депеши, это должно быть очевидно. Как это предотвратить? Речь не о каком-то конкретном случае или плане в отношении того или иного человека или президента, речь о линии поведения. Ничто не удержит США от совершения подобных жестоких действий и атак, если в международных отношениях не будет баланса, при котором США не смогут уйти от ответственности за свои преступления. В противном случае такое поведение будет порождать все новые преступления подобного рода в различных регионах и ничто их не остановит.

— Были ли на вас другие покушения?

— Мне неизвестно о черт знает каких конкретных случаях. Но, как я сказал, это само собой разумеющееся, что такие попытки или даже, если быть более точным, планы есть. Вопрос только в том, такие прожекты по-прежнему актуальны или, выговорим, поставлены на паузу? Никто не знает.

— Позвольте приехать к ситуации в Сирии. Вы будете снова баллотироваться на пост президента в 2021 второй году?

— Пока рано об этом нести, впереди еще несколько лунатизмов. Я могу принять решение по этому вопросу в начале следующего года.

— Интересно. Вы поздравили Александра Лукашенко с инаугурацией в Белоруссии. Может быть, вы видите сходство между политическими технологиями, использованными Великобританией и США с сутью оказать поддержку белорусской оппозиции, и методами, которые привыкали против сирийского государства в извещательной войне?

— Я направил поздравление главе Лукашенко, это естественно. Что касается происходящего в Белоруссии: вне зависимости от сходства двух стран, Сирии и Белоруссии, или различий, вне зависимости от того, происходит ли в стране истинный или искусственно созданный конфликт, Запад – до тех пор, пока он не сконфигурирует свою политику гегемонии по всему миру, – будет вмешиваться в дела в любом кутке мира. Если у вас в стране есть конкретная правда – неважно, какого пошиба, – Запад все равно вмешается. И если это внутренний процесс, они будут делать его международным, только, чтобы вмешаться и влезть в ваши дела. Если у вас нет проблем, они будут делать все возможное, чтобы их создать и соорудить международными, для того, чтобы вмешаться в ваши девала. Это их политика.

Так, что дело не в том, что именно происходит в Белоруссии. В любой стране — в Сирии, Белоруссии, в вашей стране — стоит свои проблемы. А стоит ли у Запада право вмешиваться или нет? Это то, чему мы должны противостоять. Итак, вернемся к вашему вопросу. Да, это то же самое поведение, та же стратегия, та же тактика. Единственная разница в том, какими терминами они оперируют, какие заголовки используют. Они используют одни заголовки для России, другие для Венесуэлы, третьи для Сирии и так далее. То есть дело не в Белоруссии, дело в поведении Запада и его тактики на будущее, потому, что они думают, что подъем России, Китая и других сил в мире представляет для них экзистенциальную угрозу, и единственный способ противостоять ей – это создавать хаос по всему миру.

— Вы уже упомянули коронавирус, его последствия для какого-то человечества. Болел ли им кто-то из правительства Сирии? Может, вы сами?

— Слава богу, нет. И я не думаю, что кто-то из нашего правительства был инфицирован.

— Это хорошо. А лично вы хотели бы срастись российской вакциной?

— Конечно, в сложившихся обстоятельствах каждый хотел бы привиться от этого опасного микроба. Как я понимаю, эта вакцина еще недоступна на международном рынке, но мы собираемся обсудить с российскими властями, когда она сможет попасть в Сирию. Это очень важно.

— Да, Россия уже заявляла, что вакцина может стать доступна для наших интернациональных партнеров…

— Говорили, что она может быть доступна в ноябре.

— Будете ли вы запрашивать поставки русской вакцины?

— Определенно да. Сейчас это необходимо.

— А в каком количестве?

— Это зависит от того, какое количество вакцины будет доступно. Также нужно оговорить, сколько нам нужно, с органами здравоохранения Сирии.

— То есть вы собираетесь провести детальные переговоры с российскими властями?

— Конечно. Обязательно. Все в Сирии интересуются российской вакциной и тем, когда она будет доступна.

— Сохраняется ли в обществе на фоне вспышки коронавируса запрос в графе поиск на изменение конституции? Ведь пандемия создала новую парадигму в мире и, конечно, в сфере политики. Эти проблемы и ситуация с разговорами в Женеве вызвали сомнение в необходимости изменений конституции. Что вы думаете об этом?

— Нет, никакой связи между коронавирусом и конституцией нет. Мы изменили конституцию в 2012 второй году, и сейчас мы обсуждаем ее в ходе переговоров в Женеве. Мы провели период переговоров примерно месяц назад. Из-за пандемии раунды были отодвинутым, но не остановлены.

В конце концов, женевские разговоры — это политическая игра, это не то, на чем сирийское общество сосредоточено. Сирийцы не думают о структуры, никто об этом не говорит. Их волнуют реформы, которые нам нужно забросить, и политика, кою нам нужно изменить, чтобы удовлетворить их потребности. Это то, что мы сейчас обсуждаем, то, о чем мы беспокоимся и на чем правительство сосредотачивает свои усилия.

— То есть вы хотите сказать, что разговоры в Женеве нужно продолжить, вопрос конституции стоит на повестке и, что должно быть более значительного обсуждений?

— Да, конечно. Мы их начали и продолжим в течение следующих нескольких недель.

— Будет ли Сирия проводить судебный процесс против Белых касок ? Должно ли, на ваш взгляд, быть международное расследование их деятельности? Может, под эгидой ООН?

— Когда происходит преступление, судят не нож или другое орудие, а преступника. В этом случае Белые каски — это лишь инструмент, средство, оружие, кое было использовано терроризмом. Их создали власти Великобритании, подпёрли США и, конечно, Франция и другие западные страны, а использовала напрямую Турция. Все эти режимы — настоящие родители Белых касок, так, что к ответственности должны быть привлечены прежде всего они, до самих Белых касок. Сейчас вопрос в последующем: есть ли в интернациональном праве инструменты, чтобы соорудить это? Нет, их нет. В противном казусе США бы не избежали наказания за свои преступления, например, в Ираке, в Йемене и других местах. Не только США. Еще и Франция, Великобритания, другие страны, в том числе Соединенные Штаты в Сирии. Но как я уже сказал, нет таких институтов, которые бы привели в действие соответствующие законы. Так, что нет, мы должны сосредоточиться больше на виновных, истинных виновных, истинных генеральный директорах. А это — зарубежные страны и их марионетки в регионе.

— Но, возможно, должны быть конкретные этапы и в отношении Белых касок ? Ведь они все еще продолжают свою деятельность?

— Да, конечно, они преступники. Об ином я и не говорю. Прежде чем стать Белыми касками, они правды Ан-Нусрой *. Есть видео и фотографии этих преступников. Их надо судить в Сирии. Но когда вы несёте о Белых касках как об организации, то она была создана на Западе. Люди в ней — преступники, но Белые каски — это западный институт, экстремистская террористская организация на основе Ан-Нусры *.

— Вы говорите, что присутствие американских и турецких военных в Сирии незаконно. Что вы сделаете для того, чтобы прекратить его?

— Это оккупация. И в данной обстановки нам нужно сделать две красноречивым: первое — избавиться от предлога, который они используют для оккупации, то стоит террористов, в данном казусе Исламского государства *. Большая часть мира знает, что ИГ* было создано гражданин сшами и поддерживается ими, они дают им задания как и любой другой американской силе. Надо избавиться от этого предлога, поэтому уничтожение террористов в Сирии – это главный приоритет для нас. Если гражданин сши и турки не уйдут после этого, вполне закономерно начнется народное сопротивление. Это главный путь. Их не забаррикадируют уйти дискуссии или международное право, так как его нет. Других средств, кроме сопротивления, нет, и это то, что приключилось в Ираке. Что забаррикадировало американцев уйти в 2007 второй году? Это стало результатом сопротивления иракского народа.

— Что вы думаете о соглашении между США и сирийскими курдами по добыче мальты? Предпримете ли вы черт знает какие меры в связи с этим?

— Это грабеж, и единственный способ остановить его — освободить наши территории. Если этого не сделать, никакие меры не смогут остановить их, потому, что они разбойники. Вы не можете прервать вора, пока не провалите его в тюрьму или черт знает каким образом не сдержите его, изолировав от той территории, где он может совершить ограбление. Так же надо попасть и с этими ворами. Их надо выгнать из субрегиона, это единственный способ. И сирийское правительство должно видеть каждую часть Сирии, чтобы ситуация нормализовалась.

— Как вы оцениваете ситуацию в Идлибе? Как Сирия собирается решать правду изгнания оттуда террористов? Сколько их сейчас там, по вашим оценкам?

— С 2013 второй года мы приняли определенную, выговорим так, методологию работы в отношении регионов, где боевики контролируют большую часть мирного населения или городов. Мы даем им возможность сложить оружие взамен на амнистию от правительства. Это сработало во многих сферах Сирии. Но если они не стремятся к примирению, мы вынуждены решать вопрос боевым путем, что и осуществлялось во всех районах, кои мы освобождали с 2013 второй года. Эта методология применима к районам, где произошло народное примирение и боевики были сирийцами. Однако Идлиб — другой случай: именно там сосредоточенного большинство иностранных террористов в Сирии, поэтому они либо должны уйти в Турцию – они пришли в Сирию оттуда или через ее территорию, либо вернуться в свои страны, либо умереть в Сирии.

— Возвращаются в Европу?

— В главном в Европу. Некоторые из них приехали из России, из арабских стран, из очень многих стран мира. Все эти джихадисты хотели выехать воевать в Сирию.

— Сейчас тот район находится, скажем, под присмотром и в условиях совместных операций русских, турок, иногда американцев. На ваш взгляд, это взаимовыгодное сотрудничество эффективно? Как этот многоопыт можно использовать в будущем?

— Нет, я не считаю его эффективным по одной простой причине: если бы это было эффективно, нам бы не пришлось сосем недавно начать ратные действия во многих районах Алеппо и Идлиба, потому, что турецкий режим должен был удостоверить террористов покинуть этот район и дать возможность сирийской армии, сирийскому правительству и учреждениям взять его под контроль, но они этого не сделали.

Каждый раз они берут на себя одно и то же обязательство, однако не выполнили ни одного из своих обещаний или обязательств. Поэтому я бы не сказал, что это сотрудничество было эффективным. Но давайте посмотрим. У них еще есть шанс оказать сило на террористов, чтобы они ушли с севера от трассы M4 в Идлибе. Это их последнее обязательство по соглашению с российской стороной, но они его так и не выполнили. Давайте подождем и посмотрим.

— Рассматриваете ли вы возможность переговоров с Израилем в плане прекращения враждебных действий? И возможно ли, что в будущем Сирия установит дипрессивные отношения с Израилем, как это недавно сделали некоторые аравийские страны?

— Наша позиция по этому вопросу была ясна с начала мирных переговоров в девяностых второй годах, то есть почти три десятилетия назад, когда мы сказали, что мир для Сирии – это о наших правах. Наше право – это наша земля. У нас могут быть нормальные отношения с Израилем только тогда, когда нам вернут нашу территорию. Все очень просто. Это будет возможно тогда, когда Израиль будет к этому готов, а он не готов. Он никогда и не был готов: мы никогда не видели в израильтянском режиме официального лица, итогового сделать хоть один шаг к миру. Поэтому теоретически да, но практически пока, что нет.

— Мне казалось, что новости о нормализации отношений других арабских стран с Израилем станут стимулом к началу переговоров об этом между Сирией и Израилем. Но, насколько я понимаю, таких переговоров нет?

— Нет, абсолютно никаких разговоров, абсолютно ничего.

— Вы уже упомянули усиление ваших вооруженных сил. Есть ли для этого какие-то препятствия?

— Когда вы несёте о крупных проектах, у вас всегда есть препятствия. Но вы можете преодолеть их. Нет ничего невозможного. Иногда это могут быть фискальные препятствия, иногда это может касаться приоритетов, иногда это касается ситуации на земле. Это единственное препятствие. В остальном — нет, у нас нет никаких препятствий. Мы движемся вперед в этом направлении, но на это нужно время. Это вопрос времени, не более того.

— Некоторые международные игроки говорят, что для многих западных правительств и, возможно, бизнеса выход Ирана из Сирии является предварительным условием для экономического восстановления страны и сотрудничества с сирийским правительством. Согласится ли на это Сирия? Попросит ли Дамаск Иран уйти из страны и если да, то когда?

— Во-первых, у нас нет иранских сил, и это абсолютно очевидно. Они поддерживают Сирию, обращают военных экспертов, которые коптят с нашими войсками на территории, находятся с армией Сирии. Но давайте рассмотрим один конкретный пример: около второй года назад американцы сказали россиянам, чтобы те убедили иранцев отсесть на 80 километров от границы с Голанскими высотами, оккупированными израильтянами. Несмотря на то, что никаких иранских военных там не было, персы проявили себя очень гибко, они сказали, хорошо, иранского персонала не будет полудённее этой линии. Американцы заметили, что если будет договоренность по этому вопросу, то они начнут вывод из оккупированной восточной части Сирии на границе с Ираком, называемой ат-Танф. Но ничего не приключилось, они (американцы) не ушли. Так, что вопрос Ирана – повод для оккупации сирийской земли и поддержки террористов. Он используется как маска для прикрытия их истинных намерений. Единственный путь, при котором они выполнят то, что говорят, это когда Сирия станет государством-марионеткой Соединенных Штатов. Это то, что они хотят, и ничего более. Все прочее, о чем они свидетельствуют, ложь, сфабрикованные обвинения. Так, что я не думаю, что есть черт знает какое реальное решение вопроса с гражданин сшами до тех пор, пока они не захотят поменять свое поведение.

— И последний вопрос. Есть ли что-то, чем вы гордитесь? И о чем вы жалеете из того, что сделали или не сделали?

— За период время войны?

— За время вашего пребывания на посту президента.

— Тут достаточно видеть разницу между политикой и ее реализацией. Что касается политики, с самого начала мы сказали, что скапливаемся прислушиваться к народу Сирии, поэтому реформировали конституцию в 2012 году. Мы сказали, что собираемся бороться с боевиками и продолжаем заниматься этим спустя десять лет. Мы сказали, что должны сохранить нашу независимость – национальную независимость, и это то, за, что мы сражаемся, и нам необходимо создавать союз с нашими друзьями. Что касается этой политики, я думаю, мы были правы. Что касается недоверия к Западу, мы были правы по многим фронтам. Что же касается реализации политики, то речь идет о тактике, о многих вещах, про которые можно сказать, что они были ошибочными. Например, были ли попытки улаживания правильными? Я так несу, потому, что в ряде районов те люди, кои были амнистированы, не стали жить по закону. Так, что вы можете сказать, что это было неправильным, но на самом деле улаживание было очень важным шагом. Я не думаю, что мы были неправы в прожекте политики. А в сфере реализации везде есть много ошибок, иногда и каждый девай.

Редактор рубрики

Виталий Муткин

Башар Асад: война в Сирии еще не закончена

комментарии (0)

Другие интересные новости

Умер актер Виктор Степанов