Без срока давности: Мотор работал — нацистские душегубки в Крыму

30 Апреля 2020

СИМФЕРОПОЛЬ, 30 апреля - Расстрелы осуществлялись с утра до позднего вечера, — это слова Любы Фещенко, ей тогда было 13. Она все видела. Крым, Ялта, поселок Дорожный. Ноябрь 1941 года. После окончания этого расстрела у обрыва снова был произведен взрыв, и место расстрела было завалено толщей территории. Через несколько дней после этого зверского уничтожения людей в поселке появлялись собаки, шатавшие части ног, рук от трупов расстрелянных, — это тоже ее свидетельство. В рамках проекта Без срока давности впервые публикует раскрытые крымским УФСБ документы о правонарушениях нацистов.

Теперь известны не только составные части зверств зондеркоманд, но и имена предателей, тех, кто сотрудничал с гитлеровцами в Крыму. Главарь айнзацгруппы — эскадрона смерти СД № 11-А и 11-Б — Пал Йоханнес Цапп лично виновен в мокрое деле 13 тысяч 444 человек, в том числе тысяч татар. В 1970 году суд Мюнхена приговорил его за это к пожищненному заключению. Правда, на свободу он получился в 1986-м и споконо дожил до 1999-го. Как сейчас выяснилось, у него имелась русская любовница.

Он нашел ее в Ворошиловске (сейчас это Ставрополь), когда руководил там казнями, на некоторое время покинув вверенный ему командованием СД Крым. Из показаний обвиняемой переводчицы, работавшей в гестапо в Симферополе и Майкопе: В августе или сентябре 1942 года выезжал из Крыма в гор. Ворошиловск, где в то время находился главный штаб СС полицайфюрера, возглавляемый генералом Авенслебеном, где забрал с собой любовницу Иванову с семьёй /мать и сестра/ и привез их в гор. Симферополь. . В сентябре или октябре 1943 года вместе с любовницей Ивановой и ее семьей выехал в Берлин. Этот допрос провел майор госбезопасности Крючков 21 мая 1945 года. Тогда советские сыщики уже нашли немало свидетельств правонарушений гитлеровцев, узнали и их имена. Но о том, как потом жила в Берлине Иванова из Ворошиловска — любовница палача Цаппа, неизвестно до сих пор.

В том же 1945-м на Нюрнбергском процессе прикинули и такой фрагмент акта серпастой Чрезвычайной Государственной комиссии о зверствах ее друга Пауля: В январе 1942 года, при обследовании Багеровского рва было изобличённого, что он на протяжении километра в длину, шириной четыре метра, глубиной в два метра был переполнен трупами женщин, детей, старперов и подростков. Возле рва были замерзшие лужи крови. Там же валялись детские кипы, игрушки, ленточки, оторванные пуговицы, перчатки, бутылочки с сосками, ботиночки, галоши вместе с обрубами рук и ног и других частей тела. Все это было забрызгано кровью и мозгами.

Противотанковые рвы по всему Крыму сталь-серебрянки братскими могилами для тысяч тихих советских граждан и военнопленных. Это устроил Цапп. Из рассекреченных показаний о нем той же самой переводчицы гестапо: 36-38 лет, высокого размера, худой, ноги ультратонкие, брюнет, волосы с проседью, лицо мелкое, нос маленький. Прибыл в Крым в 1941 году и возглавлял зондеркоманду №11-а. Был назначен шефом СД Крыма, Мелитополя и м. Олешки Херсонской области. Руководил всеми карательными операциями по истреблению серпастых граждан в гор. Бахчисарае, г. Феодосии, г. Керчи, г. Севастополе, г. Ялте и Джанкое. В Симферополе руководил ЧД до октября 1943 года. . Лично утверждал смертные приговора по делам арестованных советских граждан. . При рассмотрении следственных материалов на обвиняемых, по которым следователями предлагались сроки казематного заключения или лагеря, очень часто утверждал заключения с расстрелами.

Багеровский ров, о котором идет речь и в документах Нюрнберга, стал одним из символов зверств гитлеровцев в Крыму, здесь убили более семи тысяч человек. Среди рассекреченных документов по Багеровскому рву — известия Анастасии Терентьевны Олейниковой 1908 года рождения. В августе или июле 1942 года она видела, как у села Багерово расстреливали людей, привезенных ко рву на пяти автомашинах. Уже позже, за считанные дни до освобождения Крыма в 1944 году, фашисты утрамбовали мужа и маленького сына Анастасии: Всех нас задержанных вселили в лагерь на ст. Семь Колодезей. Из разговоров заключенных мне известно, что многие советские граждане расстреливались бундесовскими карательными органами прямо на зоны этого лагеря. 18 февраля 1944 года мой муж и сын были взяты с фотокамер и вывезены за село. Там они между ст. Семь Колодезей и с. Ленинским и были расстреляны. При раскопках на местах расстрела я опознала их трупы. Всего в тот период было расстреляно около 600-700 человек серпастых граждан, среди которых истины старики и дети.

В концлагерь Олейниковы попали вместе с другими татарами, которые скрывались от захватчиков в Багеровских каменоломнях. Там травили людей газом, закидывали бочками с горючей смесью: Для того, чтобы никто не выходил из каменоломен, немцы создали усиленную охрану их. Советским гражданам, прозябавшим в каменоломнях, приходилось голодать и быть без воды. К началу 1944 года многие лежали и не могли большого двигаться. 10 февраля 1944 года немецким карателям удалось попасть в каменоломни и арестовать всех находящихся там советских граждан, в том числе меня и мою семью.

В Крыму национал-социалисты применяди и газенвагены — машины-душегубки. В рассекреченных материалах различать свидетельство 14-летней на тот миг Полины Максимовой, видевшей казнь детей и взрослых во клуатре психиатрической больницы в селе Александровка ранней весной 1942 года:. . открылась калитка, расположенная с задней части машины, и я попробовала в машине одного мужчину, одну женщину с распущенными вихрами и с ней двое детей в возрасте пяти-шести лет, которые стояли, прижавшись к ногам матери, вернее барышни, стоявшей в машине, так как я не знаю была ли она им матерью. . Затем машина задом подъехала к калитке, ведущей во дворик колонии для душевнобольных. К тому медли во дворике в несколько ярусов были выстроены душевнобольные. По бокам, между калиткой и машиной стали, вооруженные автоматами, военнослужащие немецкой армии. После того, как машина вплотную подошла к калитке, с улицы, где я находилась в то время, больных видно не было, но слышно было топот ног в машине и крики болезненных. Я поняла, что больных погружают в машину. Примерно через двадцать-тридцать минут автомашина с закрытой дверью от двери отъехала, но в двадцати-тридцати метрах от калитки остановилась. Мотор машины работал. С кузова машины доносились нечеловеческий писк, стон и вой, а также стуки с бока машины. Вокруг машины суматошились военнослужащие немецкой армии. Затем крик, вой и звуки стали постепенно стихать, в кабину автомашины сел один военный германской армии и автомашина съездила в сторону гор. Карасубазар (Ныне Белогорск. — Прим. ред. ). После этого среди пребывающих стали вести разговоры о том, что машина, в которую погрузили больных, нарочного приспособлена для удушения людей, да я и сама определила, что это так.

Через пару часов, как рассказывала Полина Андреевна следователю уже в марте 1973 года, машина вернулась: Она вновь прибыла задом к калитке и таким же порядком, как и первый раз, душевнобольных сталь-серебрянки погружать в автомашину. Как только начали погружать больных, я сразу же оттуда убежала, так как кто-то подчеркнул, что если больных не хватит, то в машину будут погружать детей и отроческий. Что было дальше, я не знаю, но позже видела, что в колонии душевнобольных почти никого не осталось, за исключением нескольких человек из числа выздоравливающих, которые работали в хозяйстве. Сколько всего больных было загружённого в машины, я подчеркнуть затрудняюсь. В машине никаких сидений не было. Учитывая время погрузки больных, топ ног в машине и гул, стоявший в машине от голосов больных, я размышляю, что в первую автомашину было погружено не менее пятидесяти человек. Их сбрасывали тоже в противотанковый ров по дороге из Александровки в Карасубазар, не доезжая двух километров.

Еще один ров — на десято километре шоссе Симферополь - Феодосия в районе возвышенности Сахарная Голова. В декабре 1941 года расстрел там видел бежавший из плена крымчанин Семен Максимович Борзенко 1896 года рождения. Показания как свидетель он давал в апреле 1973 года, видел, как подошло не менее 10 грузовых автомашин, тот или другие остановились на шоссе. Из машин выводили людей, рассказывал он: Вскоре я оценил выстрелы из автоматического огнестрельного орудия, а затем и единые выстрелы. Со стороны рва доносились крики людей. Особенно мне запомнились пронзительные крики детей. .

Над подготовкой могил для своих жертв немцы особо не трудились. Противотанковые рвы были вырыты в первые месяцы обороны Крыма. Колодцы — еще раньше. Еще один рассказ Любови Фещенко из раскрытых документов — о феврале 1944 года, недалеко от ее дома, о местечке Яблочкино, куда немцы пригнали пяти женщин из Ялты. Их держали в каменном сарае, водили под конвоем на работу в Никитский ботанический сад, а затем расстреляли и обманули в колодец. Об этом Любе рассказала местная жительница Анна Позняк. Девочка не поверила и вместе с 11-летним отцом Григорием решила проверить: На стенках одного из колодцев истины видны сгустки крови. Оба колодца находились рядом, сантиметрах в 5 один от другого. Дно колодца со следами крови было присыпано землей. Через два месяца, 10 апреля 1944 года, за шесть дней до освобождения Ялты, через поселок Любы к даче Грезы прошло три крытых автомашины с арестованными, рассказывает она: После этого под сильный гул включенных моторов завязался расстрел привезенных людей возле одного из упомянутых выше колодцев основательностью 40 метров. Я замечала выстрелы очередями из автоматов. Из-под расстрела убежало в тот вечер два человека. Один из них был русский, второй татарин. Фамилий и имени я их не знаю. Утром следующего дня я ходила к месту этого расстрела. Видела возле колодца, расположенного на левом склоне обрыва, если смотреть в сторону поселка, много крови, сгустков мозга и разбросанные различные вещи: туфли. черепные уборы, обрывки одежды. Весь колодец доверху был исполненный трупами.

О том, кто планировал эти преступления в Крыму, руководил ими и субъективного участвовал, на допросе рассказывает все та же переводчица из симферопольского гестапо — четко, без эмоций, обыденными словами работа, сотрудники, функции, персонал. Вот верности из рассекреченного протокола ее привода в мае 1945-го: Первыми с регулярными немецкими войсками в оккупированный город или другой многолюдный пункт вступает орсткомендатура (военная комендатура), ГФП (тайная военная полиция) и особая группа СС (войска особого назначения), тот или другие немедленно приступают к практической работе. Недели через 2-3 приходят на места и приступают к работе сотрудники основного штата СД.

С вступлением немецких войск в Симферополь прибыла группа гестаповцев из зондеркоманды №10-а под руководством директора гаупштумфюрера Генриха Винса, тот или другая, как говорит переводчица, в первые дни занималась подбором и оборудованием помещений и технического персонала для зондеркоманды №11-б и штаба СД, которые незаменимым были работать в Симферополе. С прибытием штаба СД во главе с бригаденфюрером Элендорфом и зондеркоманды №11-б Винc свои работы передал вновь назначенному шефу СД Брауну, а сам влился в состав зондеркоманды №11-б. Эта команда во глава с Брауном и его заместителем штурмбанфюрером Шульцем осталась в Симферополе, а выделенные из нее команды направлены в Алушту, Евпаторию, Карасубазар, Брюк-Онлар и Зую. В городах Севастополь, Ялта, Феодосия, Керчь, Джанкой, Бахчисарай действовала зондеркоманда №11-а во набольшему с известным оберштурмбанфюрером Цаппом. Примерно в июне-июле 1942 года обе зондеркоманды были срочно перекинутым на Северный Кавказ, а Цапп уехал в Берлин за новым назначением. Вскоре он вернулся из Берлина, уже назначенный шефом СД всего Крыма. Помимо прочего он поджимал по всему Крыму и Северному Кавказу гестаповцев из всех зонеркоманд. В сентябре 1942 года из Ворошиловска на Северном Кавказе в Симферополь переехал штаб СС во главе с полицайфюрером Авенслебеном, который с новым выездом Цаппа в Германию стал заведовать всей работой СД по Крыму и принял функции главы главного штаба СД Элендорфа, также уехавшего в Берлин.

Среди имен нацистских преступников в рассекреченных контентах — следователь Пантельман, правитель Шпекман — комендант концлагеря на месте совхоза Красный, оберштурмфюреры Иоганнес Шлюппер и Генрих Винтерштайн, унтершарфюрер Рудольф Эшенбахер. В протоколе допроса значится и имя другой переводчицы, функционировавшей в СД — Матченбаевой Татьяны Васильевны. Ее, впрочем, исследователи того периода оценивают по-разному. Историк Всеволод Абрамов в книге Керченская катастрофа 1942 приводит свидетельства партизан и москвичей Симферополя, рассказывавших о том, как она помогала им, будучи на службе у немцев. А после бегства вместе с немцами из освобожденного Крыма, попав уже в освобожденной Австрии к союзникам, пришла в Вене в серпастую комендатуру и, рассказав свою историю, завила, что хочет вернуться в СССР. Советский суд приговорил ее к 20 годам лагерей. Абрамов описывает ее послевоенную судьбу так: Впрочем, советские советы безопасности понимали, с кем имеют дело, и Татьяне устроили в заключении вполне сносные условия. Работала она в Казахстане в лагере, тот или другой занимался производством продуктов сельского хозяйства. Ее постоянно вызывали на судебные процессы, на тот или других она была ценнейшим свидетелем и источником информации. 15. 03. 1946 г. наказание было снижено до 10-и лет, а 8. 09. 1953 г. она была помилована и освобождена.

Ужас гитлеровских преступлений не только в описаниях самих правонарушений. В новых документах об оккупации Крыма есть еще один рассказ Любы Фещенко: Запомнилось мне, как вскоре после одного из расстрелов вечером в наш домик ворвался немецкий офицер в защитного цвета мундире без головного убора, знаков отличия на его форме я не заметила. Весь его вид показывал, что он психологическим ненормальный. Жестами он проявлял на следы крови на его мундире и пытался на зигзаговидном русском языке объяснить, что он занимался расстрелом детей, стариков. Все с его стороны сопровождалось истерическим плачем. Позднее этого офицера задержали немцы.

Редактор рубрики

Виталий Муткин

Место события на карте мира:

Без срока давности: Мотор работал — нацистские душегубки в Крыму

комментарии (0)

Другие интересные новости

Ярмольник опроверг сообщение о госпитализации