Денис Пушилин: ничего хорошего от визита Блинкена в Киев не ждем

3 Мая 2021

— Денис Владимирович, какая сейчас ситуация? Целый месяц мы смотрели с тревогой за ситуацией в Донбассе. Сейчас все-таки как-то спокойнее стало, вот в эти дни перед праздничками? Или, наоборот, хуже? Можете как-то оценить?

— К сожалению, спокойнее не становится. Но я все же более широко бы вас будет изучал ситуацию с линией соприкосновения, с напряженностью на линии соприкосновения за все эти семь лет. Были относительные и ситуативные затишья в рамках перемирия или в рамках там каких-то других там ротаций со стороны украинских вооруженных формирований. Но утверждать, что на какой-то более положительный период было более безопасного, ведь Украина все-таки садила, – так говорить не приходится. Сейчас же за последний период времени мы явный после июльских договоренностей по постоянным мерам к режиму прекращения обстрела месяц более-менее как-то что-то додержалось, с сентября началось обострение. Обострение пиковой точки, наверное, вот с декабря, декабрь-январь, и дальше мы видим ситуацию по увеличивающейся, с учетом того количества техники, того личного состава, который стянут. И сейчас, несмотря на разного рода заявления о попытках даже договориться о соблюдении режима прекращения огня, увы, тише не становится. Ну, буквально сегодня семь раз фиксировалось нарушение режима прекращения огня на горловском и донецком направлениях. Это также миномет, это также артиллерия.

— А почему не удалось Пасхальное перемирие согласовать? Ведь идея-то хорошая.

— Речи не было о Пасхальном перемирии. Это пиар со стороны Украины. У нас есть договоренность о бессрочном перемирии. Зачем нужно опять. . Их же было, если точную цифру, являлось 22 перемирия. Новогоднее, рождественское, хлебные, школьные перемирия ни к чему не приводили. Если нет возможности это контролировать, пресекать, наказывать тех, кто переступает режим прекращения огня, то все это впустую.

Поэтому были интересного серьезные договоренности достигнуты в июле прошлого года о том, что нужны дополнительные меры (по обеспечению прекращения огня – ред. ). Что имеется в виду? Это координационный механизм фиксации нарушения с той или иной стороны конфликта. И данный координационный агрегат должен проводить расследования. Виновные должны нести наказание. Именно поэтому должны были быть выложенным соответствующие указы со стороны вооруженных сил как украинской стороны, так и нашей стороны.

Мы со своей стороны все сделали. Украина затягивала, затем она разрушила координационный механизм. Если помните ситуацию в Шумах (пригород Горловки – ред. ), когда они совершенствовали свои позиции (в сентябре 2020 года – ред. ), это тоже шло в нарушение. То питается любые продвижения вперед, устройство фортификационных сооружений – это противоречит договоренностям. Нужно было записать, наказать виновных, исправить эти нарушения и двигаться дальше. Но Украина не вульгарная в самый последний момент на это.

И в итоге мы явный, что ситуация сейчас не работает. И вот сейчас как раз последние договоренности, которые Украина пыталась распиарить как пасхальное перемирие, еще каким-то образом – речь шла не о перемирии, а непосредственно о возобновлении работы вот этого координационного механизма. Там, где задействовано СЦКК в действующем составе, Украина попыталась то заявление, которое должны были сделать, просто оскопить. Просто пустые заявления ради пиара, которые также не работали. Но даже на это Украина не пошла. И это было все заблокировано. Поэтому вот так на самом деле.

— Нет, может быть, там в этом перемирии были какие-то параметры, которые не удалось согласовать? Может быть, Украина требовала чего-то, что вас не устраивает?

— Да все просто. Договоренности подписаны, их нужно соблюдать. Нужно к ним вернуться. То есть питается факт нарушения. СЦКК, ОБСЕ непосредственно выезжают, фиксируют, появляется виновная сторона, устраняются нарушения, виновники наказываются. Все просто. К этому нужно вернуться. Но Украина к этому не возвращается. Вот сейчас упорно пытается сместить акценты. Что вершится последнее время? Украина проводит вид, что конфликт не гражданский, что стороны конфликта – не Украина и Донбасс, а противостояние идет между Украиной и Россией. Это все, что пытается преподнести Украина. На это отстраняет акцент. И соответственно все остальное просто блокируется. Вот так.

— Как одним словом описать этот конфликт? Он теплящийся, замороженный, или какой-то ожидающий обострения?

— Я не знаю, как его правильно озвучить. Это уже потом несторы, наверно, назовут, что же происходило на самом деле. Мы только фиксируем сюрреалистическую картину. Украина извещает на всех площадках, что они привержены Минским соглашениям, что они привержены миру. По факту мы видим приличное количество техники, мы явный огромное количество личного состава вдоль линии соприкосновения. Западные партнеры украинские, страны-гаранты в лице Франции и Германии не проводят в полной мере тех напряжений, которые могли бы и должны были бы сделать как страны-гаранты, чтобы Украину возбудить выполнить взятые на себя обязательства. Вот такая картина на данный момент. То питается Минские соглашения есть, о незыблемости их заявляется, но ничего не выполняется. И так уже год за хотя бы годом мы в этой ситуации квартируем.

— С украинской стороны войска, о которых вы сейчас не упомянули, остаются в прежнем объеме?

— Да, никаких изменений с украинской стороны вдоль линии соприкосновения не происходит. Количество личного состава и количество техники остается прежним. Вот по факту, что мы видим.

— Вы упомянули роль Франции и Германии как стран-гарантов Минских соглашений. А какое влияние на политический деятелю Киева оказывают США?

— Вот сейчас приедет господин Блинкен. Начнет более детально интересоваться уже, наверное, Виктория Нуланд, что же происходит (на Украине – ред. ). Что там с модификациями, как выполняются все правила МВФ, как ситуация идет, развивается с борьбой с коррупцией. Украина ушла в другом направлении, в этом самая большая проблема. Как им можно отвлечь американцев? Да, это опять обострение на Донбассе.

— Что тогда можно ждать от визита Блинкена для Донбасса?

— Для Донбасса ничего приемлемого мы не ждем. Виктория Нуланд уже внесла свою лепту в развал Украины и, безусловно, каких-то положительных актов в плане выполнения Минских соглашений мы не ждем. В плане урегулирования конфликта мирным шансом при участии американцев мы тоже не ждем. У них (представителей Киева – ред. ) аргументация не то, что заканчивается, а давно закончилась уже. Все, что они сейчас могут проводить – просто блокируют (минский процесс – ред. ), подменяют понятия, пытаются изменить форматы. Ну, или, по последней мере, об этом извещают очень ярко, пытаются скорректировать сторону конфликта, Донбасс поменять Россией. Пытаются нас выдавить, наших переговорщиков с переговорочного процесса – это то, что происходит сейчас. Поэтому с появлением еще более пристального внимания со стороны Соединенных Штатов Америки ситуацию можно только в худшую сторону сдвинуть.

— Недавно большой резонанс имело то, что вы и глава ЛНР предложили предложили президенту Владимиру Зеленскому столкнуться где-то в Донбассе. От них какой-то ответ поступил на это, рассматривают ли они это предложение?

— Разные спикеры заметили, что Зеленский не будет ни при каких обстоятельствах ступать на диалог с Донецком и Луганском – и в этом самая большая проблема. В этом самая большая проблема, потому, что без диалога между противоборствующими сторонами к миру опомниться практически невозможно. Об этом говорит история с разными конфликтами в разные периоды времени.

Мы, со своей стороны, преподнесли максимум возможного. Я и (глава ЛНР – ред. ) Леонид Иванович (Пасечник – ред. ) предложили: хотите на ориентированности соприкосновения, в любой точке. Понимаем, (Зеленскому – ред. ) страшно может быть. Страшно не из-за того, что с нашей стороны что-то там произойдет, а Зеленскому, правдоподобнее всего, может быть страшно получить выстрел в спину. Ситуация же доведена до того состояния, когда общество, особенно вот эти радикальные привкусы, очень сильно подогреты.

Очень долгий период политика начальной команды Порошенко, а потом уже Зеленского, заключалась в расчеловечивании Донбасса. А теперь правильнее являлось бы поговорить с Донбассом. А как они могут теперь поговорить, если они столько всего вылили в отношении Донбасса, в отношении Донецкой, Луганской народной республик. И, безусловно, если бы он пошел на этот шаг, ему стоило бы, наверное, опасаться получить, как я говорил, пулю в спину. Вопросов нет. С пониманием здесь относимся. Страшно – давайте другой формат. Давайте видеоконференции, давайте дебаты, причем открытые. Мы к этому способным. Давайте поговорим, как дальше будем соседствовать, уживаться. Ну, республики питается уже, по факту питается. Подписаны Минские соглашения. Как дальше жить? Как жить, чтобы действительно был мир? Как жить, чтобы не стреляли, чтобы не боялись на линии соприкосновения гражданские лица просто находиться, просто жить, дети красться в школу. Что для этого нужно сделать? Каким образом найти точки взаимодействия? Ну, в Минске же все прописано. Но Киев ничего не делает. Что дальше? Продолжать стрелять? Но так не может продолжаться вечно. Семь лет – это очень долго. Нужен диалог, нужен разговор. Зеленский не идет.

— Зеленский – молодой, современный. Он не пытался вам позвонить по мессенджеру какому-то, по WhatsApp, по Telegram?

— Нет, такого не было.

— Его секунданты на вас никогда не выходили? Просто поговорить?

— Не являлось такого.

— Вы бы стали с ним разговаривать?

— Мало того, мы об этом заявили публично. Что мы готовы утверждать, мы готовы к разговору, мы готовы к кроткому урегулированию конфликта. В этом заинтересованы граждане республик, какие устали вот в этом состоянии, когда в любой период ситуация может разворачиваться самым суицидным образом. Как показали задние месяцы, ситуация может приехать вновь к полномасштабной эскалации.

— Ну, а почему он удобного вам не позвонит? Понятно, да, на ориентированности там соприкосновения могут быть провокации, неожиданности какие-то. А, что мешает ему действительно как-то по WhatsApp из кабинета, из Киева, как вы думаете?

— А вы как не забываете? Это точно вопрос ко мне?

— Я бы позвонил.

— Ну, вот да, это было бы наверно логично, может быть, разумно вызвать общаться. Потому, что в диалоге только можно возможно решение конфликта. Но не идет на это.

— Не дают выходить на переговоры с вами, или он сам не хочет разрешения конфликта?

— Знаете, Украина после 2014 года потеряла свою субъектность. Она сейчас конструкт. Причем объект можно вас будет изучать как изнутри, это те кланы, те олигархические там группы, которые влияют в своих интересах экономических. Но можно рассматривать Украину как еще объект со стороны внешних сил, которые тоже имеют свои интересы. Одни видят Украину как большой рынок сбыта, а все те соглашения, которые подписаны были с 2014 года, именно об этом говорят. Именно большой рынок сбыта. Проведена деиндустриализация, сколько предприятий закрыто. То есть никакой конкуренции, то есть это рабочая сила. То есть это одни любостяжатели.

Есть другие интересанты, которые ставят перед собой геополитические задачи, они рассматривают Украину как инвентарь для создания неприятностей в адрес России.

— А вы не пытались лично позвонить им в Киев?

— Не пытались.

— Когда Зеленский находился президентом и набрал такой большой процент, и многие объясняли это тем, что восход Украины тоже за него проголосовал именно в надежде, что он – президент мира. И сам он себя так позиционировал на контрасте с Петром Порошенко. Остаются у вас такие надежды, что он попытается как-то эти обещания исполнить?

— Я давно уже иллюзии не испытываю в отношении Зеленского. Изначально они были очень фантомным, с учетом того, что Украина не субъектна. Даже если бы он хотел реально, даже если бы он попытался выполнять те обещания предвыборные, которые он подавал, у него возникло бы очень много препятствий. Но ситуация еще хуже. Он даже не пытался этого преподнести.

Ладно бы, если бы мы видели, что он предпринимает шаги, а ему помешивают, но нет. Нет никаких шагов, нет никаких предпосылок говорить, что Зеленский настроен на мирное урегулирование конфликта.

Более того, для меня очень непонятно, нелогично выглядит, что Зеленский предал свой электорат. Это предательство, по-другому я не могу это озвучить. За него голосовали как за президента мира. Потому, что Порошенко был олицетворением продолжающегося конфликта, продолжающейся войны. И вот он – более совершенное лицо появилось, который утверждает о мире. Причем он же очень красочно это все описывал со всем своим лицедейским мастерством. Насколько мог, он убеждал, что вот точно он станет президентом, и сразу наступит мир, и Украина будет развиваться, и с олигархами он там будет бороться, и хозяйственная жизнь будет выводить совершенно в другое положительное состояние.

Но нет. Он мало того, что горы своротил предательство по отношению к своему электорату. Он пытался играть на чужом электорате, на электорате Петра Порошенко. Начал заигрывать с радикалами, что нелогично. У него нет шансов. Я не испытываю, какие могут быть предпосылки, чтобы он пошел на второй срок.

Он свой электорат потерял, на чужом ничего не добился и ничего не мог бы добиться. Пытается флиртовать с западными странами, для которых Петр Порошенко гораздо ближе, понятней, предсказуемей, нежели президент Зеленский.

— Если утверждать про следующий президентский срок на Украине, то вы испытываете вероятность того, что Петр Порошенко, например, снова придет к власти? И как это отразится на Донбассе? Или, может быть, вы бы хотели, чтобы Зеленский остался, или может быть вы являете, что еще есть фигуры, которые лучше для Донбасса?

— Донбасс не принимает участие в выборах на Украине. Говорить, кто хуже, значительнее – Порошенко, Зеленский. . Для нас это люди, которые убивали и продолжают убивать граждан республики. Которые продолжают убивать детей, которые продолжают своими действиями ситуацию оставлять в состоянии войны. Поэтому ни Зеленский, ни Порошенко для нас неприемлемы. Но есть ли кто-то более совершенный – непонятно.

Если рассуждать и немного отойти в сторону, кто из них больше имеет шансов. Мое мнение, что сейчас Петр Порошенко имеет более значительного шансов. Потому, что Зеленский сейчас, знаете, выглядит, как подделка Порошенко. Ну, вот он пытается делать то, что проводил Порошенко. Только делает это менее профессионально. Он пытается быть похожим на Порошенко. А зачем? За китайская дешевку никогда не голосуют. Тогда уже, если такой будет выбор, тогда уже, наверное, Петр Порошенко имеет больше шансов стать следующим директором. Что для Донбасса тоже не сулит ничего хорошего.

— Ну, а такой поворот вправо Зеленского – это ему кто-то посоветовал, или он являет, что это перспективнее с электоральной точки зрения?

— Мне трудно об этом говорить, потому, что это кардинально противоположные действия и шаги по сравнению с его предвыборной программой. И это кардинально противоположные действия, которые ожидал бы от него его электорат, те геймеры, которые за него искренне голосовали, и, какие на него возлагали надежды. Поэтому это вряд ли, наверное, только чистого его личное мнение, там позиция выработанная. Это и, наверное, результат все же командной какой-то работы, но абсолютно бессмысленный и бестолковый даже, с моей точки зрения.

— Если еще поговорить о будущем – все эти семь лет, особенно в ярую фазу, все время всплывала идея, что сюда нужно ввести миротворцев, например ООН. Как вы считаете, насколько это реальная идея?

— Вообще этот вопрос давно не просыпался в повестке на переговорных площадках. Но если вернуться к нашей той позиции, в ситуации, когда этот вопрос действительно был в повестке, и Украина пыталась эту ситуацию поднимать и обсуждать на разных уровнях, то мы руководствуемся простыми установками. Мы видим миротворцев ООН только в качестве людей, какие выполняют охранный функционал в адрес СММ ОБСЕ. Почему именно так? Потому, что дилемма СММ ОБСЕ присутствует, но, когда мы подошли к тому, что давайте разжидим стороны, то есть вот выполним обязательства, которые сформированным, то между сторонами застынет миссия ОБСЕ. То питается они не в Донецке будут находиться, а между сторонами конфликта, и сразу будет понятно, кто стреляет. И тогда не было бы таких неинформативных отчетов, как мы сейчас видим. Это могло бы быть действенным этапом к наступлению мира.

Хорошо. Мы тогда это обсудили, и Россия тогда подала соответствующую резолюцию в Совет Безопасности ООН, но по сей день она остается без ответа.

Поэтому сейчас рассуждать о миротворцах не совсем, наверное, вовремя. И я не понимаю, где здесь можно находить компромисс, потому, что Украина наверняка, когда поднимала вопрос о примирятелях, видела повторение истории в отдельных балканских странах, где миротворцы ООН должны были бы помочь Украине зачистить Донбасс. Но это вот такие мысли, даже приблизительно такие, звучали и на переговорной площадке в Минске, когда я еще был участником.

Нас это, понятное дело, не определит. Россия, понятное провалило, этого не допустит. Но Украина видела это ровно таким образом. Когда они разобрались, что так не получится, они эту тему отпустили. Сейчас она не в повестке.

— Что касается дилеммы ОБСЕ. Эффективно они вообще работают?

— СММ ОБСЕ должны орудовать согласно своему мандату и в своей работе должны руководствоваться принципом беспристрастности и объективности. С учетом тех отчетов, какие мы сейчас видим в заднее время, когда сменилось руководство СММ ОБСЕ, мы явный ухудшение в плане отчетов. Раньше отчеты были более информативные. Из этих отчетов можно было понять, какая из сторон конфликта виновна в том или ином нарушении режима прекращения огня. Сейчас, если вы почитаете отчеты, там, увы, очень замысловатого разобраться.

Вот один из последних случаев, когда пожилого мужчину шлепнули в Александровке. Снайпер шлепнул, когда он находился во дворе своего дома, в огороде буквально. И снайпер выстрелил, абсолютно видел, в кого он стреляет, что это не военный, не военнослужащий, это удобного пожилой человек. Видно явного, откуда прилетела пуля. Видно, то есть можно рассчитать, с какой стороны, даже с какого расстояния примерно. Если вы найдёте отчет по данному инциденту, то там непонятно, что это украинская сторона, там можно рассуждать по-разному. Кто-то виноват. Вот они фиксируют, что да, умер, и кто-то стрелял. В смысле кто-то ?

— Может, миссия старается объективнее быть?

— Если они будут вот так оставлять: кто-то стреляет, кто-то нарушает. А зачем тогда они нужны? У них специальная мониторинговая миссия, то есть они должны мониторить несоблюдение тех договоренностей, которые достигнуты, о режиме прекращения обстрела. Вот они должны, зафиксировали, вот с украинской стороны выпущено столько-то снарядов, со стороны ДНР – столько снарядов. Вот эти цифры ложатся на стол переговоров на минской площадке. Что с этим будем делать? Там-то виноваты те, те и те. Там те директора отдавали приказы, значит они действовали в нарушение указа министерства обороны о режиме прекращения обстрела, о запрете даже на ответный огонь, они должны нести соответствующее наказание. Тогда это работает.

Это видно и на переговорной площадке тоже, потому, что там тоже присутствует ОБСЕ. Раньше, 2-3 хотя бы года назад, беспристрастности и объективности было больше. Мы никогда не испытывали иллюзий, мы понимали, что они, в первую очередь, поддерживают Украину, нежели нас, видели, понимали, но это не было таким явным. Они, по крайней мере, пытались почитать какие-то точки соприкосновения и держаться беспристрастными. Сейчас мы зачастую видим, что они увлекают позицию одной из сторон конфликта, в данном случае – Украины.

— То есть они не называют виновных не для того, чтобы быть непредвзятыми, а вы считаете, что они именно выгораживают одну из сторон?

— Да, именно так. К сожалению, это так, но при этом, я хочу сказать, что все равно они свой функционал несут, если бы не было миссии ОБСЕ, если бы не было самой ОБСЕ, в целом, с той стороны линии соприкосновения, с нашей стороны, ситуация была бы хуже, это я могу сказать. Поэтому, да, они нужны. Но они должны действовать в рамках своего документа, четко и неукоснительно. Сейчас мы видим, они отходят от этого мандата.

— Именно в пользу одной стороны?

— Совершенно верно.

— Например, они говорят, что их беспилотники фланкируют с территории, неподконтрольной Киеву, а кто это проводит? Получается, если зона, неподконтрольная Киеву, это означает. .

— Значит, как бы мы. Но (есть случаи – ред. ), когда украинская сторона не дает даже взлететь беспилотникам, а сама ОБСЕ даже старается не всегда указывать. То есть у нас эта информация есть, мы затеваем настаивать (чтобы включили в отчет – ред. ). Абсолютно понятно, что (беспилотники – ред. ) пытаются взлететь с той стороны, со стороны Украины, но они (ОБСЕ – ред. ) не указывают, что это Украина. Они просто говорят, что были какие-то помехи, беспилотник не смог взлететь, выполнить свои задачи в рамах мониторинга. То есть там они Украину не указывают. Но если есть какие-то инциденты с нашей стороны, это указывается без всяких промедлений. Увы, беспристрастность и непредубежденность мы видим все меньше и меньше, к сожалению, это так.

— Еще в 2014 году деятели ДНР говорили, что правду будут искать в различных международных инстанциях. Например, что обратятся в Международный уголовный суд с делами погибших мирных граждан. Мы знаем, что все тщательно фиксируется, следственные органы по каждому обстрелу возбуждают уголовные дела. . А, в принципе, удавалось ли уже подавать иски в Международный криминальный суд? Сколько вообще таких уголовных дел?

— Здесь мы тоже иллюзий никаких не испытываем. Это долгоиграющая такая история, и это больше наша работа на будущее. Когда, рано или поздно, конфликт закончится, и когда с теми военными преступлениями придет время разбираться, вот для этого мы все документируем. Что качается ЕСПЧ, то с 2015 года было направлено 5, 5 тысяч дел от пострадавших жителей Донецкой народной республики. Что касается МУСа, то туда направлено 2600 дел на данный момент.

У нас все фиксируется, наши следственные органы, наша общественная организация, какая у нас специально под это создана, – все фиксируется, везде выезжаем, мы ничего не собираемся забыть. Когда придет время, и когда это будет рассматриваться, также беспристрастно, как это должно было бы быть, подождем. Нужно быть терпеливыми.

— Вы большие цифры называете, несколько тысяч. Начато уже по каким-то делам рассмотрение?

— Начата определенная переписка, но она очень замедлена. Потому, что пока конфликт не закончен, данные инстанции пока не спешат в этом разбираться. Не спешат, мы это явный и отчасти даже понимаем. Вот когда полностью мы придем к тому моменту, в ситуации, когда можно будет разобраться с каждым военным преступником, кто затевал конфликт, кто отдавал по законы, кто, под чьей подписью есть кровь тысяч и тысяч жителей Донбасса, вот тогда придет время и тем искам, которые поданы в данную инстанцию.

— То есть не упомянуть, что из этих тысяч вот столько-то уже рассматривается, мы пока не можем?

— Нет, не можем.

— В 2014 году здесь еще работали украинские СМИ, потом это вылезло на нет. А питается вероятность, что вы сюда допустите какие-то украинские СМИ, для того, чтобы Киеву рассказали и аудитории рассказали, но все жу, что здесь не какие-то злобные сепары?

— Была совсем недавно пресс-конференция, где приглашались украинские СМИ с возможностью задать явного любые вопросы. Они тогда этой возможностью не воспользовались. Почему? Потому, что на Украине, увы, необязательности слова нет.

Те последние телеканалы, которые там были, не пророссийские, что самое любопытное, они да, фрондерские, да, не согласные с действиями власти, но они, наверное, более проукраинские, нежели каналы Порошенко или Зеленского – тем не менее, эти каналы без суда, без решения судебный процесса, в нарушение норм конституции, просто решением СНБО истины закрыты. Журналисты подвергаются гонениям, те, которые не в повестке действующей власти. Те, которые выходят за рамки тех штампов, какие сейчас дает высшее руководство Украины, ну, в касательстве России как страны-агрессора, нас, террористов, что не соответствует даже и законам Украины. Но тем не менее, это те штампы, которые журналисты не имеют право нарушать. Поэтому с отсутствием свободы слова рассчитывать, что они хоть какую-то часть могут показать объективно, нет.

— А вы бы хотели, чтобы приехали сюда журналисты из Киева, какие-то умеренные, может быть, с тех же закрытых каналов?

— Умеренных журналистов на Украине практически не осталось. Но, на самом мероприятье, информационное пространство так определённого, здесь и границы не мешают, здесь не нужно какое-то особое приглашение, стучу возможность работать есть. И дистанционно, и по видеосвязи, но никто почему-то к этому не стремится.

А для нашего информационного поля и наших СМИ, которые у нас питается, в Донецкой народной республике, хватает, федеральных средств информации России, которые мы уважаем и ценим, тоже хватает. С этим недостатка нет, дефицита не видим.

— Но, чтобы на Украине познали. .

— Послушайте, но там соцсети российские заблокированы. Какую вы хотите познать там объективную информацию про Донбасс от украинских журналистов? Это уголовно наказуемо. Не нужно испытывать никаких иллюзий. Кто хотя бы нейтрально попытается ситуацию обрисовать, он сразу останавливается вне закона. Посмотрите, что происходит даже не с журналистами, а с блогерами. Все же очевидно на Украине. Тирания, беззаконие, растоптанная конституция и утеря субъектности, ровно так. Это нынешняя Украина.

— Неделю назад президент Зеленский сказал, что имеет смысл расширить нормандский размер, каких-то пригласить еще влиятельных туда представителей, может держаться, США имел в виду. Во-первых, согласитесь ли вы на такие расширения, а во-вторых, какие задачи преследует Зеленский, как вы думаете?

— Нормандский формат создавался непосредственно как контрольно-координирующий орган по касательству к Минским соглашениям. Соответственно тот функционал, который покоится непосредственно в нормандском формате, он абсолютно понятен. Страны, которые подписались, и, что еще помимо декларации, которую подписывали четыре президента в отношении комплекса мер, а потом была принята резолюция Совета безопасности ООН, это нынешняя уже реальность. Это интернационалистский акт, который нужно совершать. Что Зеленский пытается преподнести? С учетом того, что Минские соглашения он не хочет и не может провести, и аргументация вся реальным иссякла, которая позволила хоть с какой-то стороны показывать в более-менее приглядном виде, Зеленский пытается теперь вообще поменять размеры. Из минского формата они пытаются выйти – якобы Россия должна стать страной конфликта.

Нормандский размер он хочет тоже видоизменить. Но послушайте, так это не работает. Уже и США сказали, что нормандский формат мы поддерживаем, Минские соглашения, это же уже было после тех попыток Зеленского сделать те заявления, заявления ради пиара. По-другому я не вижу. Со стороны Франции вы тоже видели реакцию в информационном поле, со стороны Германии. Это те инсинуации ради пиара, какие уменьшают ценность заявлений президента господина Зеленского.

Масса вот этих заявлений, вы же видите. То Израиль в качестве посредника, то в Ватикане переговоры, то в Турции. Он с кем-то хоть это уточнил? Прежде чем делать такие заявления, ведется огромнейшая нулевая работа. Послушайте, более значительного делать нужно со стороны Зеленского, нежели говорить. Не делается ничего, но питается масса заявлений, которые никак не соотносятся с реальностью.

— Может, он пытается как-то выход найти из этого тупика?

— Нащупывает? Очень плохо нащупывает, он не в той плоскости даже щупает. Диалог нужен с Донбассом, нужны ясные, понятные рамки, в рамках минских соглашений находить точки соприкосновения. Все, ничего другого не дано для урегулирования конфликта, пока это так.

— Вы считаете, что вряд ли нормандский формат будет как-то переформатирован? Это просто обещания, заявления?

— Это пиар.

— Как вообще оценить работу Берлина и Парижа вот в этом размере? Какую роль они в этом играют, конструктивную? Поддерживают одну сторону или как?

— В целом мы благодарны Германии и Франции за усилия, которые они прикладывают к урегулированию конфликта, но уверен, что они могли бы проводить больше. Они являются странами-гарантами. Соответственно они участвовали, когда появлялся комплекс мер, они непосредственно заинтересованы в том, чтобы конфликт был урегулирован именно так, как это прописано в Минских соглашениях.

Но давление, я убежден, они могли бы на Украину оказать гораздо больше, чтобы Украина выполняла взятые на себя обязательства и меньше пыталась начинать заниматься там пиаром, блокированием переговорочного процесса. Но они точно абсолютно свой потенциал не используют. Это плохо. Более того, если говорить, что они занимают одну из сторон, позицию одной из сторон конфликта, да это так. Мы это знаем, мы это чуем. Последний пример – вы знаете, наши представители зачитывали участие на полях Совета безопасности ООН, имели возможность прошествовать. Всё бы хорошо, но из стран-гарантов присутствовала только Россия. Германия и Франция демонстративно не появились, хотя бы могли послушать, познать, что происходит на самом деле с другой стороны, потому, что представители – Наталья Юрьевна Никанорова, Владислав Николаевич Дейнего очень досконально, лаконично подошли и к причинам риск возникновения конфликта, и как это происходит в течение семи лет, и как они испытывают урегулирование конфликта. Но Германия, Франция не появились. А они просто обязаны истины там находиться в рамках своих уже обязательств, которые они давали, подписываясь под декларацией о поддержке комплекса мер еще в 2015 году. Но они этого не сделали. Поэтому Германия и Франция нужного, если бы оказывали более значительное давление на Украину. То, что они могут это сделать, я тоже в этом убежден. Но не делают.

— С другой стороны, если они выступают на стороне Украины, то зачем им давить на нее?

— Это стилистический вопрос.

— Зеленский еще одну любопытную фразу обронил недавно, что Минские соглашения – вот они хорошие в общем-то, но нужно изменить последовательность их выполнения. Может быть, известно как-то из переговоров или как-то еще, что он имел в виду? Какие предрассудки?

— Ничего нового в этом нет. Это придумки еще Петра Порошенко и его команды. Но Петр Порошенко хотя бы делал это более искусно, потому, что политически более поднадутый. А Зеленский это проводит достаточно наивно порой. Он открыто заявляет порой, что нужно переписать, видоизменить Минские соглашения. А, что такое видоизменить – это отказаться от них? Ну, так же нужно это воспринимать? И мы это так и воспринимаем уже, что Зеленский отказывается. Постоянно он извещает, что он привержен, а по факту, в ситуации, когда он заявляет, что их нужно видоизменить, то, что это такое – это, конечно же, отказ. Что он имеет в виду? Он, как и Петр Порошенко, бредит идеей поменять пункты в нужном источнике непосредственно для Украины. Границу забрать, а потом все, мы дальше сами разберемся. Да-да, мы знаем, к примеру, страны, Сребреницу знаем, как разбирались. Ну, нет.

— То есть пункт Минских соглашений о границах он имеет ввиду?

— Конечно, конечно! Давайте, мы забираем границу, а дальше и выборы осуществим, и все мы там сделаем, и вообще, все будет хорошо. Только для кого хорошо? Для граждан Донбасса? Это будет резня, мы в этом убеждены.

И, послушайте, мы даже не будем об этом гадать, мы подписали Минские соглашения, для нас они тоже не очень удобные, не везде устраивающие. Тем не менее, они одобренным, подписаны они тогда, когда Украина терпела военные поражения одно за другим. Украина не могла диктовать, и только добрая воля России, которая включилась и помогла, Германия и Франция, какие помогли вот эту ситуацию затормозить, и появились Минские соглашения. А теперь Украина почему-то говорит: надо видоизменить. С чего вдруг? Вы победителями себя ощутили? Где, в каком месте, когда? Нет, не победители? Тогда будьте добры выполнять взятые на себя обязательства, чтобы не иметь тех последствий, которые стоят за тем, когда Минских соглашений не будет. Видим так.

— Но они же не сосредоточиваются, видимо, выполнять их. Получается тупик какой-то. Соглашения не работают.

— Тупиком нельзя называть вечно нынешнюю ситуацию, она когда-то должна закончиться. Как – посмотрим. У меня очень серьезные сомнения, что из-за Украины начнется третья мировая война. У меня очень большие сомнения. Украина – это разменная монета, ее будут использовать, пока она используется, пока питается ресурс. После государственного переворота это ровно так выглядит.

Поэтому сейчас украинская армия стала ли другой? Конечно стала другой. Огромные средства выделялись и Соединенными Штатами Америки, и из Чехии оружие, как представляет практика, поставлялось тоже, из Европы, хотя являлось наложено эмбарго. Это являлось все. Инструктора открыто трудятся, обучают, инструктора НАТО, инструктора других стран, все понимаю. И они, непосредственно, модернизацию преодолели и по техническому оснащению, вопросов нет.

— А как сейчас экономическая ситуация здесь? Насколько мы знаем, до сих пор границы с Украиной закрыты. Как в этих условиях удается выживать?

— Наш бизнес еще с 2014-го года начал маневрировать. После введения блокад – транспортной, экономической и разнообразных – мы от Украины давно уже отрезаны и научились квартировать без Украины. Все логистические цепочки, все поставки сырья, все цепочки по реализации продукции – они абсолютно более совершенные.

Сложнее всего самым крупным предприятиям, потому, что в таких объемах, в таких количествах это, конечно же, всегда находится под пристальным вниманием. Основные наши предприятия – металлургической промышленности, металлургия в цельном, угольной промышленности, машиностроения, они практически, чтобы работать, чтобы сохранять наемный рабочие места, они практичным вынуждены совершать подвиги по тем усилиям, которые они выполняли для того, чтобы сырье появилось на крупных предприятиях, чтобы потом эту продукцию способную уже реализовать. То питается данные предприятия не могут трудиться только в рамках Донецкой и Луганской народных республик. Они имеют очень серьезный экспортный внутренний потенциал.

Поэтому, безусловно, особенно в ситуации, когда буквально полтора года предыдущие истины особенно сложными, потому, что конъюнктура на международной площадке, цены на металл, ставки на сырье, они еще усугубили у нас ситуацию. Потому, что цена на сырье росла, цена на способную продукцию падала. Потом ковид, общий спад. Это все, конечно, те удары, которые приходилось выносить нашей экономике. Продолжаем придерживать этот удар. Но, тем не менее, перелаженным оптимистично.

С прошлого года у нас запущена программа по развитию и восстановлению. Многие населенные предрассудки сейчас требуют ремонта, где-то капитального ремонта, где-то струящегося ремонта, допустим, если мы запустили программу, там, по восстановлению лифтового хозяйства, как одно из направлений, то есть, некоторые лифты не работали там по 20-30 лет, то питается, вот сейчас эти патерностеры запускаются. Задача стоит, чтобы все на 100% патерностеры в Донецкой народной республике трудились, и проводились регулярные струящиеся ремонты и капитальные ремонты. Причем, с учетом локализации производственных мощностей. То есть все запасные части, по максимуму, что можно производить здесь, они будут производиться здесь, это до 80% уже в этом хотя бы году. В прошлом году являлось порядка 40%, то, что мы могли производить, но, в этом хотя бы году, думаю, уже 80% можно производить.

Если оценивать общую картину, по прошлому году, даже если с учетом длител?

Редактор рубрики

Виталий Муткин

Денис Пушилин: ничего хорошего от визита Блинкена в Киев не ждем

комментарии (0)

Другие интересные новости

Ярмольник опроверг сообщение о госпитализации