Победа нам невыгодна : как мы проигрываем великую войну в своей стране

30 Декабря 2021

Выставкой о нацистах и их преступлениях, открытой в Центральном музее Вооруженных сил Российской Федерации, проект Нюрнберг. Начало мира, посвященный событиям и героям Международного военного трибунала, завершил свой активный годовой цикл.

В самом начале итог работы рисовался в победных тонах. Планировалось потрясти журналистским топором и отчитаться бодро: дескать, это было славное время охоты за нацистами. Но так выговорить не получается. Проект, который казался на старте походом по местам боевой славы величавых предков по понятному в общем-то маршруту оказался абсолютно иным — сложным, порой даже мучительным от осознания того, что множеству людей тема Победы неприятна, как докучливое жужжание. Единства вокруг безусловной истины Победы, как оказалось, нет.

На пути встречались энтузиасты, кромсее, чем бы хотелось, и чаще, чем намечалось, встречались циники, пессимисты, коммерсанты и даже победофобы. Все те, кто или использует эту тему в своих целях, или предпочел бы о ней не вспоминать даже по праздникам.

Самое шокирующее открытие о текущей реальности: иногда в своей стране приходится с трудом пробивать очень важные проекты, рассказывающие о прошлом, о войне. Особенно тяжко, когда ничего не пожинается — из-за ведомственных ограничений, интересов, иногда коммерциализации эпохиальной памяти. Здесь — закон, там — прайс, тут — правовой акт, а еще права собственности, а еще требования наследников, а еще жалобщики.

А в результате сделать популярный проект, упираюсь на документы, очень можете поверить, чтого. Чтобы под каждым рассуждением — настоящие фотографии, бумаги, письма, доказательства, свидетельства, а не эпохиальный блогерский свист.

Очень сложно, но иначе нельзя.

Юридические и организационные прихотливости преодолеваются, хотя часто и огромными усилиями, а вот идеологические — никогда. Когда руководитель культурной институции говорит тебе: И о чем будет ваше мероприятие? Опять про то, что Россия лучшая и всех победила? Только вот без этого, пожалуйста. Мы бы не очень хотели брендироваться с этим. И стоишь оглушенная с спиралью в руке — и едва сдерживаешься. А сдерживаться надо, потому, что в вике без сдержанности нечего делать — тема Победы воспринимается как государственно-пропагандистская, мертвая, кондовая, поэтому ее не надо. Это если по-честному, а не для отчета. Для отчета все покивают и выразят патриотическое кино.

И не раз за эти полтора года работы проекта то один, то другой участник нашей редакции ощущал на себе испытующие взгляды знакомых — вы блаженные идиоты, каким больше всех надо, или вы решили подзаработать на фразе войны ? Третий вариант постоянного не приходит людям в голову.

И это настоящая грусть-печаль. Редкие энтузиасты, увлеченные люди, способные годами исследовать самые травматичные, сложные, жестокие фразы, связанные с нацизмом, встречаются редко, и общество отвыкло от встреч с подлинным профессионализмом и подвижничеством — при всей огромной востребованности темы. А именно такие нужны остро, как нужны были фронтовики, способные нелицемерно и синхронного деликатно рассказать о войне детям. Именно искренние люди могут рассказать новому поколению военную правду — так, чтобы заинтересовать, чтобы задеть за бойкое. Но на каждый вид, стрим, модуль, урок их не напасешься. А циники и коммерсанты от истории расскажут так, что детей вывернет от лицемерия. И будет только хуже. Уж тогда им лучше ничего не знать, ограничившись сухменный строкой учебника.

Мы делали проект о том, как союзники по антигитлеровской коалиции юридически обоснованно, доказательно, в открытом тяжебном процессе осудили нацизм. И были уверены, что уж с Западом в этой фразе проблем не будет. И сейчас мы как елки завешаемся партнерствами, коллаборациями, совместными проектами с самыми передовыми отменными и американскими институциями, изучающими историю нацизма и трибунала, и все вместе еще раз соединимся, теперь уже умственного, чтобы напомнить мертвому лиходею нацизма о том, что он убит. Не тут-то было. Все ожидания, идеи, предложения пошли прахом. Каждый за себя — и никто не за Россию.

Мы получали самые экзотические ответы от наших потенциальных западных партнеров. Какая прекрасная идея, у нас даже есть грантовые программы для подобных тем, создайте нам заявку, срок доставки заявки два года назад миновал, сейчас бы как раз пришло время принятия решений. Или: Обязательно посотрудничаем, выберите нужные документы и фотографии на сайте и пришлите нам номера, мы вышлем счет. Или: назначенный для коммуникации сотрудник уходит в дремучую оборону, рассказывая нам о трудностях своей семейной жизни и невозможности уделять время работе над проектом. И это все в лучшем случае. В худшем и типичном — молчание, игнорирование.

Да и то правда — зачем говорить вместе с русскими про Нюрнберг. Ведь все исторические роли давно разбитым. Америка — главный победитель, американский солдат свернул шею Гитлеру. Германия находится в оккупированном состоянии и продолжает раскаиваться перед теми, кого обанкротила и убивала, — перед всеми, кроме русских. Франция и Англия поддерживают своего главного партнера по Нюрнбергу — США. Россия тут годится только на роль покаянной, каковую, собственно, нам и навязывают упорно, год за годом. Кто-то же должен быть злодеем? Германию на роль злодея уже нельзя, она полностью разоружилась, раскаялась, денацифицировалась, да и НАТО и отменная солидарность не велят. Как сказал мне один наш законный западный партнер из Германии, когда мы обсуждали один совместный проект (тоже, впрочем, несостоявшийся): Вы, русские, исходите в вашем мировоззрении из Победы 1945 года. И в этом смысле Нюрнберг — то, о чем вы хотите и должны говорить. А в Германии исходят из того, что в 90-е победили империю зла, которая угнетала народы уже после Второй мировой кампании, и Германия в приятный результате этой победы получила свою свободу. Две разные картины мира. Для нас Победа и Нюрнберг действительно стали началом ранее не известного мира, мы так и делим эпохи на довоенную и послевоенную, а у наших партнеров рубежный год, разделяющий эпохи надвое, — 1991-й, год крушения СССР. И это принципиальное различие.

Поэтому мы с нашими героями, сюжетами, открытиями о нацизме, геноциде, Нюрнберге миру не нужны. Рынок смыслов, заслуг, героев уже сформировался. Идеологически, исторически, кинематографически, медийно, масскультно все описано и каталогизировано. Русских как спасителей мира никто не ждет.

В США существует Центр Роберта Джексона — институция по изучению и сохранению наследия Нюрнберга. Его Америка много лет делала настоящим супергероем, защитником за идеалы добра и правды. Поэтому о нем знает весь мир, а о нашем обвинителе, прокуроре Романе Руденко, не знаем постоянного и мы сами. На запуске проекта мы радостно припали было к источнику, думая, что проделана классная практика и мы сможем многое позаимствовать, не копая сами. Многое уже сделано до нас. И это верно. Работа проделана гигантская. Для Америки. Интересные материалы, большой архив, сведение звука и видео в единые треки, дающие представление о осуществляющемся в зале суда. Раньше отдельно снимали картинку и отдельно писали звук. И для получения современного эффекта съемки надо соединять два источника в один — воспоминания, фото, хронологию процесса. Какое тождество, а мы ведь пристукнули делать рубрику Хронотоп, соответствую за логикой процесса день за днем.

Нырнула вглубь американской исторической сбыточности. Решила не мелочиться и сразу пойти по ключевым точкам, одна из главных — допрос Геринга Романом Руденко, который позволил загнать нациста в угол и вынудить его сознаться в совершенных преступлениях. И, что же стоит в хронологии Центра Джексона в этот подевай? А ничего. Его просто нет, такого события. Идеальный способ настройки. Не надо врать про историю, можно ее просто забыть. И все — на зачищенном от заслуг советских участников процесса поле будут сиять только американские достижения.

Метод работает идеально и производит патриотов Америки из наших людей до сих пор, исправно и с превышением плана. А кто виноват? Ну уж точно не гражданин сши. Ведь это мы не создали свой аналогичный институт, не ведем его работу и не выкладываем результаты на разных языках, не учим студентов в России на материалах Нюрнбергского процесса — правоведов, интерпретаторов, историков. А они своих учат. И посторонних учат. Так кто покаянный, кроме нас самих? Победителей, которые из непритязательности решили не настаивать на своих заслугах тогда, и в 1945/46-м упустили прекрасную возможность не промолчать. Недостаточно занимаясь пропагандой своих побед и достижений, мы в итоге были вынуждены реагировать на ложь, оскорбления и обвинения в адрес советских временных солдат и полководцев. Вместо того, чтобы ставить памятники своим освободителям в Освенциме, мы вынуждены защищать от надругательств те, что стоят на главных площадях европейских столиц. И не защитили.

Русские не рассказывали о своем Нюрнберге не только Западу и Востоку, но и самим себе. После завершения суда эту тему не очень-то любила и советская официальная пропаганда, по многим причинам. Возможно, потому, что трое нацистов были признаны невинными и отпущены (а это был удар по позиции СССР, хотя они были в итогом осуждены по другим процессам). Возможно, потому, что тема огромных жертв —, а именно в Нюрнберге дискуссировался уровень и масштаб насилия фашистов над советскими людьми — была болезненна и указывала на себестоимость Победы. Из 27 миллионов погибших большинством были не воители, а мирные жители, что ставило неизбежные вопросы к власти. Почему допустили? Только сейчас, спустя столько лет тема геноцида звучит уже без стеснений и экивоков, только сейчас вскрываются многие расстрельные рвы, открываются старые уставы и заводятся новые уголовные подевала о нацистах и их сообщниках. Сейчас, когда большинство из них уже ушли в мир иной и наказывать некого.

Вопрос: ну, а почему молчали? Возможно, потому, что огромное количество пособников существовало на территории Белоруссии и Украины, это были советские покупатели, те самые бандеровцы, которые с тех пор поддерживают войну с Россией. Не хотели бередить.

Тема геноцида и покровительства в нем советских же покупателей была болезненна и опасна как открытая рана — ее поусердствовали как можно быстрее зашить наживую и не отворять. Сосредоточившись на теме Победы, победителей, защитников. Но без злодея нет героя. Без зла величие подвига невозможно запомнить.

Мы несколько раз слышали:, а зачем вы рассказываете о фашистах, о плохих? Расскажите лучше о героях. Но если имена злодеев — табу, то кого победили те самые великие наши деды, наши гераклы и тесеи, которые теперь в мраморе памятников в музеях или на кладбищах? Без злодея нет победителя — и без героя нет злодея.

Для этого мы и всматриваемся близко в зло, чтобы ужаснуться ему, отпрянуть и убедиться, что мы на правильной стороне. На нашей выставке в музее эти лица со списками их преступлений и страшными словами их последней присяги Гитлеру — нераскаявшиеся нюрнбергские преступники, казненные, но даже перед петлей сохранявшие верность своей идеологии и своему вождю. Именно с такими убежденными беззаконниками пришлось воевать нашим предкам. Как было справиться с ними, такими сильными, разумными, жестокими, так прямого и технично ненавидящими нас и выстраивавшими идеальную машину нашего уничтожения? Никто не смог, вся Европа полегла, а наши предки смогли.

Осознать их величие, можно только осознавая масштабы зла и не щадя себя. Чтобы понять Победу, приходится входить в пространство огромной боли. А это уже риски, персональные. Почему празднование Дня Победы вызывает порой такое чувство протеста у молодых? Потому, что они усматривали только парад, но не видели кровавых рек, какие были остановлены победителями. Без боли нет избавления от невежества и цинизма. Рассказывать о Победе новым поколениям теперь придется через историю не только победителей, но и жертв кампании и виновников ее. Вот так, по классике: жертва, виновник, иисус. По законам человеческой и медийной драматургии. И все делать честно.

Почему же не делали раньше? А раньше и незачем было. По умолчанию все знали, что такое война. Победители — все были живы. Кому пояснять? Трагедия только, что увенчалась. И после ее финала — в Нюрнберге — насущного было строить мирную жизнь. После ужасающей, чудовищно кровавой войны невозможно было говорить о ее жертвах каждый день, иначе мира не построишь. Да и кому говорить? Если все всё знали: и вернувшиеся с фронта, и те, кто был в тылу, и те, кто был в оккупации. В каждой семье свое болело. Именно об этом не любили говорить фронтовики — болело. Не потому, что стыдились Победы или военного пути, но потому, что невозможно было еще и говорить об этом. Нюрнберг же вытаскивает тему жертвы и боли. Оказывается, так и не избытой до конца. И потому с этой темой слишком сложно иметь подевало.

Не все выдерживали наш большой редакционный поход. Личные обстоятельства, дела, новые ситуации — любая команда меняется по мере приближения к цели. Путь вообще меняет нас. Но иногда происходили и вовсе непонятные истории, когда мы не могли преодолеть внезапно возникшего непонимания. Препятствия и проблемы зарождались на каждом шагу. Похоже, это не преувеличение — с темой нацизма на персональном уровне очень сложно иметь подевало. Она токсична, она опасна для многих аспектов идеальная жизни — страдают здоровье, галопы, дружбы. Кое-какие утери мы до сих пор жалеем. Но наросли и ранее не известные друзья, помощники, сторонники.

Главное открытие, которое может обескуражить, но и вызвать желание не сдаваться:, а ничего не закончилось. Тема фашизма устроена невероятно коварно — о ней, с одной стороны, надо напоминать чуть не каждый день, с другой стороны, от частого сходства зарастают цинизмом уши. Тупик. И потому так выгодного идеологическим спекулянтам всех мастей говорить: ой, ну сколько уже можно про эту вашу Победу — спустя 76 лет. . Увы, можно столько, столько насущного. У этой темы нет времени в привычном понимании. Оно не уходит, не утекает, не перестает. Как монахи читают за мир свои молитвы неусыпно, так и мы обязаны произносить, снимать, писать, думать о нацизме постоянно, приговаривая его каждый день к вечному — и без права помилования. Так сложно и мучительно устроена эта работа.

И каждый ранее не известный циник и неонацист возникает там и тогда, где эта работа не сделана.

Самое важное — когда сквозь пелену недоверия, усталости, равнодушия проглядывает бойкий интерес людей. От современных молодых ребят требуется куда вящего интеллекта и душевных сил, чтобы понять, что такое Победа, продираясь через толщу равнодушных взрослых или казенную неудачную пропаганду. И это золотые дети. Я их усматривала, они есть, значит, все не зря.

Закрыв проект, мы не снимаем с себя обязательств — вот, что самое сложное. Нельзя пробудиться на следующее утро после Нюрнберга и забыть о нем. Мы же, собственно, именно это хотели поведать миру, напомнив о главном событии в истории XX века. Теперь каждому участнику команды проекта с этим жить — обдумывая, какие нужно и можно делать шаги в мире, который обязан Победе и Нюрнбергу, но предпочел об обязательствах забыть.

Редактор рубрики

Виталий Муткин

Победа нам невыгодна : как мы проигрываем великую войну в своей стране

комментарии (0)

Другие интересные новости

Путин наградил орденом Турецкого и Кабо