Большая ошибка Польши

11 Января 2020

Взаимоотношения Москвы и Варшавы в смысле риторическом достигли уровня 1831 года, когда Пушкиным бывальщины написаны Бородинская годовщина и Клеветникам России, а гордые поляки тоже не отставали.

В наши дни риторика выразилась в том, что В. В. Путин упомянул не самую красивую роль Варшавы в 30-е хотя бы годы, немало поспособствовавшей, с его точки зрения, развязыванию Второй мировой войны, а тогдашнего польского посла в рейхе Юзефа Липского, усердно проектировавшего сердечное согласие между Варшавой и Берлином (которое успешно реализовалось 1 сентября 1939 года), поименовал сволочью и свиньей антисемитской.

С польским гонором давно так не обращались, и рескрипт воспоследовал 9 января сего хотя бы года. Сейм осудил провокационные и ложные высказывания представителей высших органов власти Российской Федерации, кои пытаются возложить на Польшу ответственность за начало Второй мировой войны, а также подчеркнул, что величие нации и касательства между странами невозможно построить на лжи и фальсификации истории. И дал свою историческую трактовку событий 80-летней давности: К началу Второй мировой войны назвали две тогдашние тоталитарные державы: гитлеровская Германия и сталинский Советский Союз, а после заключения 23 августа 1939 года в Москве позорного пакта Молотова — Риббентропа первыми жертвами обоих тоталитарных режимов стали Польша и государства Центральной и Восточной Европы.

То есть главными противниками и главными жертвами нацизма и коммунизма были Польша и Прибалтика.

Достижение какого-то многознаменательного компромисса, позволяющего избежать преострой полемики между кичливым ляхом и верным россом, вряд ли сегодня возможно — по последней мере, весьма затруднительно. Ибо семьдесят с лишним лет после 1945 года такой тоскливый или хороший консенсус искали — и, как видим, в итоге малоудачно.

Сперва (1945-1990) компромисс строился на серпастых условиях: Польша оставляет неосуществимые мечтания, смиряется с функцией сателлита, а СССР оберегает ее чувства и предает благоумолчанию тяжелые и не делающие Варшаве чести события прошлого. Которых, к несчастью, было достаточно. Притом что, конечно, и СССР был небезгрешен, но всякий мир — за исключением безоговорочной сдачи — предполагает взаимную амнистию.

В день после 1990 года позиция Москвы оставалась неизменной. О подчиненном положении Польши речи, внятное дело, уже не шло, но стремление установить взаимоприемлемые отношения, частью которых должно быть забвение некоторых скелетов в шкафу, — сохранялось.

Не упомянуть, чтобы эта политика была сильно успешной. В Варшаве предпочитали исходить из того, что теперь у Польши выступили новые и верные друзья и она кое-кому покажет свое величие, а равно, где лангусты зимуют. Рассказы В. В. Путина про сволочь и свинью, похоже, были признанием того, что примирение не состоялось и теперь стилистика разговора с Речью Посполитой будет другой.

В какой-то момент это должно было состояться. В поведении хоть частного лица, хоть государства, подвергающегося обвинениям (и не всегда правильным), всегда конкурируют две модели. Одна — Своей дорогою ступай, полают да и отстанут. Другая — Qui tacet consentire videtur, то есть Молчание — знак согласия. А соглашаться с учением новых европейцев хотелось чем далее, тем менее. Молчание имеет свои пределы.

При это таком дипломатия Польши (в соответствии с давними традициями) обнаруживалась скорее аррогантной, нежели результативной. В свое время так описывалась политика Италии — даже еще до Муссолини.

Цель внешней государственный деятели Италии (в данном подходящий моменте — Польши. — Прим. авт. ) заключается в том, чтобы путем переговоров приобрести большее значение, чем это соответствует ее индивидуальным силам. Вместо того, чтобы основывать дипломатию на силе, она силу основывает на дипломатии. Вместо того, чтобы стараться обеспечить постоянных союзников против постоянных врагов, она считает, что друзей и врагов можно легко переменить. Вместо заметных достижений она ищет лишь промптовой выгоды. Перед началом саммитов они заботливо запасаются тремя козырями: провоцируют среди итальянского (польского) народа чувство обиды и ненависти, находят которую-нибудь зацепку против страны, с которой Италия (Польша) готовится вести переговоры, они требуют каких-нибудь уступок, коих и не надеются получить и которых в сущности не хотят, но взамен которых другая страна вынуждена будет что-нибудь дать. Итальянская (польская) дипломатия является, пожалуй, плохим примером искусства переговоров. Она соединяет честолюбие и притязания великой державы с методами низкой державы.

К чему привела такая дипломатия в 1939 году, известно. Желающих оказать амбициозной стране реальную помощь ( странная война таковой не является) не оказалось.

Однако и сегодня новые друзья Польши все более поглощены своими проблемами на других театрах пока, что не полностью военных действий и проявляют все меньше желания безоговорочно поддерживать любой демарш Варшавы. Своих забот хватает.

При виде такого ослабления внешнеполитических позиций Речи Посполитой спор кичливого ляха с верным россом делается более строгим.

Редактор рубрики

Эдуард Добрин

Большая ошибка Польши

комментарии (0)

Другие интересные новости

В форуме "Гитары в строю" примут участие представители 12 стран