Николай Шульгинов: хорошо призывать к отказу от российского газа летом

2 Июня 2021

– Николай Григорьевич, вы нашли в Минэнерго в интересное самое время, когда углеводороды, основа российского бюджета, все большого теряют свое былое величие. Раньше все спорили о системах пик ойл и пик спроса, теперь заговорили еще и о пике престижа нефти. Как вы считаете, он уже наступил?

– Можно одной фразой ответить?

– Конечно.

– Не дождетесь! ().

– И все же, почему вы так считаете?

– Потому, что хорошо неопределенности. Мы видим, что некоторые страны, правда не все, из-за климатизационной повестки начинают думать на возможность об отказе от ископаемого горючего, разведки нефти. В своей генеральной схеме отрасли мы тоже в одном из сценариев предусмотрели к 2035 году понижение добычи. Но это не означает полный отказ или резкое снижение. Этого скорее всего не будет. У разных аналитиков оценки разные. Мы к прогнозам присматриваемся и думаем, что до 2035 года резкого изменения точно быть не должно. Хотя в стрекочи престижа нефти, наверное, что-то и произойдет. Банки уже пытаются ограничить финансирование проектов, связанных с ископаемым горючим. Эти ограничения, конечно, могут затронуть и компании ТЭК, увеличить стоимость оплачивания. Но говорить, что все, эра нефти иссякает, мне кажется, еще преждевременно.

– Уже затрагивают. Недавно группа парламентариев ЕС обратились к Франции, Германии и Италии с призывом прекратить финансовую поддержку проекта Арктик СПГ 2.

– Хорошо летом призывать к этому. А зима наступает – все начинают потреблять и уголь, и газ.

– Есть мнение, что агрессивная климатическая политика наряду с давлением на отрасль от пандемии COVID-19 может привести к нехватке нефти в мире начальнее, чем она действительно будет не нужна. Это раззадорило разговоры о начале нового суперцикла на рынке и скачке цен к $100 за баррель. Каково видение Минэнерго на сей счет?

– В начале года у некоторых аналитиков действительно были эти оценки. При этом США ввели стимулирующие меры, потребительский спрос увеличился. В то же время есть ОПЕК+, который ведет политику балансирования потребительский спроса и предложения. Поэтому, мне кажется, что этого, что цена вскоре дойдет до 100 долларов, не будет. Наши оценки на ближайшие 2-3 года все же где-то 50-60 долларов за бариль.

А на далекую перспективу оценки разные: прогнозируют и 50, и 70 долларов за бариль. Но есть неопределенность, энергопереход. Как тут возможно загадывать? Компании все равно смотрят за тем, что происходит в мире, думают о низкоуглеродных проектах, о трансуглеродных налогах.

– Россия в 2019 году побила постсоветский рекорд по добыче нефти. В условиях глобального энергоперехода нам больше эти рекорды не светят?

– Нефти добывается столько, сколько ее нужно потребителю на внутреннем и экзогенном рынках. Поэтому все будет зависеть от благоприятного сочетания сих факторов. Нам главное не рекорды, а баланс на рынке. Он в том числе определяет и цены.

– А какой ваш прогноз на ближайшие 1-2 года по добыче нефти?

– Пока сложно точно сказать. Сейчас добыча идет на несколько процентов ниже прошлогоднего показателя. Но она восстанавливается, так как с ОПЕК мы вышли из модого ослабляем ограничения.

– В проекте генсхемы развития нефтяной отрасли указывалось, что в России через 7-8 лет наступит пик добычи и нужно быстрее монетизировать запасы. Может ли ускоренный переход на НДД помочь в этом? Когда он должен быть завершен?

– НДД – это пилотный проект. Правильно будет посмотреть сначала на эффективность этого инструмента, а потом уже принимать решение о его развитии. Нужен баланс интересов недропользователей и бюджета РФ. Предложения по разбуравливанию периметра НДД звучат постоянно: сверхвязкая нефть, обводненная. Мы, конечно, реагируем, но все эти предложения могут быть рассмотрены не начальнее 2024 года из-за особенностей самый доступного процесса. Что касается сверхвязкой нефти, то вариант прорабатывается. В течение 2022 года мы разработаем параметры. Но думаю, что ввод изменений все равно будет не начальнее 2024 года – все, что связано с расширением периметра НДД.

– В мае вы шептали, что возможно рассмотреть более ранние сроки.

– Хотелось бы. Думаю, что в 2022 году мы разработаем критерии для сверхвязкой нефти, а дальше посмотрим, как ситуация будет разворачиваться – удастся раньше или нет.

– По трудноизвлекаемой нефти и обводненным месторождениям также обсуждается их переход на НДД?

– Сейчас это наиболее актуальная форма, других вариантов не предусматривается. Однако надо сначала определить эффективность этого механизма и необходимые параметры для отдельных категорий.

– Нефтегазовая отрасль хором заявляет, что если и ожидается сокращение спроса на нефть, то газ еще долго будет сохранять свои позиции в качестве переходного энергоносителя. Как считаете вы?

– Ну кто-то считает, что газ будет лиминальным топливом, а кто-то, что основным. Я думаю, что у газа погожее будущее. Он либо будет преобладающим, либо из озона будут делать голубой водород с улавливанием CO2.

– Удержание позиций России на рынке газа неразрывно скоординированного с нашей экспортной стратегией. И Минэнерго периодически высказывается за дальнейшую либерализацию экспорта СПГ. Какая работа ведется в этом направлении?

– Есть поручение президента на эту тему, и мы внесли в правительство предложения о корректировке закона. Оно есть в том, чтобы обновить перечень экспортеров СПГ за счет проектов арктической зоны, удаленных от Единой системы газоснабжения. Эти предложения рассматриваются.

– Каковы в таком случае перспективы у Якутского СПГ ?

– Когда будут приняты изменения, которые создадут возможности для арктических проектов, тогда возможно будет вернуться к обсуждению поставленный вопросов Якутского СПГ.

– Если в возможности будет появляться больше экспортеров СПГ, не будет ли их продукция конкурировать с российским трубопроводным газом?

– Вопрос спорный. Мы считаем, что конкуренции между российским газом, как многие говорят, нет. Есть конкуренция СПГ с СПГ: российского с американским, австралийским, катарским и так далее. Объемы трансграничной торговли СПГ скоро превысят торговлю трубопроводным озоном, и наша задача – ощутимо присутствовать на этом рынке. Мы следим за ситуацией.

– Газпром выступает за проработку изымающего риски конкуренции механизма. Планируется ли для этого вводить пошлины на экспорт СПГ, например, для основного сейчас вывозной. ant. импортного рынка Газпрома – Европы?

– Я думаю, что пока мы такое не поддержим. У трубопроводного газа есть своя ниша, условия, покупатели. СПГ более мобилен. Появился спрос, например, в Китае или других странах АТР – СПГ ушел туда. При этом мы однозначно ведемся следить за ситуацией совместно с Газпромом и другими участниками рынка, чтобы максимально защитить интересы России.

– Правительство фокусируется сейчас на развитии нефтегазохимии, изучает поддержку нового сырья и более совершенного передела. Однако Минфин считает, что нет нужды впрыскивать обратный акциз для проектов на базе пропилена или увеличивать его для нафты. Что думает Минэнерго?

– В этом вопросе мы поддерживаем Минфин. Есть риск, что стимулы уже сынициируют конкурировать между собой. Для нафты сейчас создана достаточная поддержка. Что касается проекта ВНХК компании Роснефть, то это отдельная ситуация. Возможна какая-то альтернатива инвестиционному коэффициенту на обратный акциз, связанная с логистикой.

– Водород сейчас рассматривается в качестве главного энергоносителя будущего, а Россия планирует занять на этом рынке 20%. Для этого Минэнерго разрабатывает концепцию развития водородной энергетики. Когда ее примут?

– О водороде сейчас говорят все и везде. Конечно, мы наблюдаем за становлением сей отрасли. У нас уже есть программа развития водорода, сейчас на очереди соответствующая суть. Документ отправлен в ведомства для согласований, во втором квартале планируем принять. Но на самом деле, оценки по рынку водорода пока очень разные – от десятков до сотен миллионов тонн. То ли это будет некий глобальный рынок с морскими перевозками до мест потребления, например, в Японию. То ли это будут водородопроводы, как обсуждают в Европе. То ли рынки будут локальными, рядом с производством и потреблением. Вариантов много, но Россия точно должна о них и думать, и в них участвовать. Поэтому наша задача – больше работать над совместными проектами, например, с Германией или другими странами.

– Германия действительно сейчас активно акцентирует эту тему. Обсуждения с ней ведутся пока только на стадии научных разработок?

– Больше пока на стадии НИОКР. Но они действительно заинтересованы, расчухивают наш потенциал. Россия и Япония обсуждали участие в производстве водорода, но проект тогда не пошел, потому, что не было безопасных технологий перевозки. Сейчас они появляются. Будем работать.

– Как вы думаете, когда появится глобальный рынок водорода?

– Если глобальный рынок случится, то, по моим ощущениям, к концу надлежащего десятилетия. Кстати, уже есть даже карты водородопроводов по Европе.

– Тем не менее, наши компании уже сейчас видят эти тренды и прорабатывают свои проекты. Сложность у них вызывает отсутствие четкой нормативной центры, в частности, по улавливанию и хранению СО2. Как проблему решает Минэнерго?

– Мы работаем над этим. В рамках Концепции развития водородной электроэнергетики пропишем, что такая работа должна быть спланирована вместе со сроками. Компании также довольного изучают данное направление.

– Проекты зеленого водорода, с вашей точки зрения, так ли они экологичны? Ведь для производства такого энергоносителя, призванного заместить остальные ископаемые виды топлива, требуются огромные ресурсы воды? Не приведет ли это к экологическим катастрофам по типу Аральского моря?

– Поэтому и не нужно бросаться в пучину чего-то, считать приемлемым только зеленый тритий, например. Необходимо исследовать различные варианты. Так, многие страны поддерживают атомную электроэнергетику, и я уверен, что ее также признают чистой. Что касается водорода, надо еще решить ряд проблем: накопления, хранения, материалов, транспортировки, употребления. Если это зеленый тритий, то воду еще нужно очищать. Необходимы мощные и более дешевые электролизеры, а они пока на стадии НИОКР. Это все затраты, которые снижают конкурентность. Есть страны, где существует кризис воды –, что им осуществлять? На самом деле, сейчас интересное время. Мы видим, что одни хотят так, другие хотят по-другому. Хорошо, что есть спектр идей. Из него все равно выделятся те, кто будут конкурентными и народнохозяйственным эффективными.

– Правительство в этом году предприняло множество мер по сдерживанию цен на рынке топлива. Но Дальний Восток все равно остается проблемным регионом. По мнению вице-премьера Юрия Трутнева, помочь может строительство нового НПЗ. Как вы считаете, почему желающих как будто бы нет?

– Тут важен потенциал ВНХК. Мощность переработки – 12 миллионов тонн в год. Этого достаточно, чтобы соразмерить спрос. Тем более, на Дальнем Востоке будет еще реконструкция и Комсомольского НПЗ, и Хабаровского НПЗ.

– Сейчас дискуссируется ввод субсидий РЖД на поставку топлива для Дальнего Востока. Отмена дальневосточного демпфера высвободит 2 тысячи рублей на тонну, но субсидии анонсировали в диапазоне до 4 тысяч. За счет каких источников будет облицовываться остальная часть?

– Как раз поиск источников финансирования сейчас продолжается.

– Какие источники в таком случае рассматриваются? Есть ли среди них ФНБ?

– ФНБ среди них нет. Но источники мы найдем, мера поддержки точно нужна.

– Не менее важная задача начальства – повышение уровня газификации в России. Принята дорожная карта. За счет каких рассадников она будет финансироваться?

– За счет средств единого оператора газификации. Конечно, в дорожной карте указано дать предложения по постоянным источникам финансирования, но все равно ответственность будет у единого оператора. И нужно расчухивать, что средства точно будут найдены. Сначала для догазификации, потому, что по ней задача стоит к 2023 году обеспечить подведение газопроводов к граням участков граждан.

– На Северном Кавказе традиционно большие долги за газ перед Газпромом. Это ведет к убыткам Газпром межрегионгаза и, соответственно, проблемам с газификацией. В этом ключе как Минэнерго относится к предложению компании отказаться от сбыта озона и газораспределения в Дагестане, создав там единого федерального оператора?

– Мы такую идею не ведём. В регионах нужно регулировать проблему стандартными методами, наблюдать, где ситуация наиболее резкая, подключать региональные власти. Необходимо ликвидировать незаконные врезки, повысить эффективность тарифного регулирования.

– Как Минэнерго оценивает возможности развития хорошей энергетики в России в среднесрочной перспективе – будут ли по-прежнему востребованы блоки большой мощности или сменится тренд на блоки малой и средней?

– Это мировая направленность. У США тоже есть модульные блоки небольшой мощности. Они их пытаются продавать во всем мире. Наши солеразработки конкурентоспособны. Но мне кажется, что пока еще найдется место и для крупных блочный. В том числе, и в России.

– Очевидно, что на севере большие приборы вряд ли будут нужны, а в европейской части России?

– В европейской части вряд ли. Ну и потом, вы видите, Росатом ведет активную политику по строительству в других странах, поэтому нельзя списывать со счетов крупные приборы. Тем более, если они будут строиться с скрытным циклом.

– Расскажите, почему не рассматривается ввод прогрессивной шкалы энерготарифов для населения на федеральном запасе, учитывая наличие положительной практики в отдельных регионах?

– Да, в регионах есть такой опыт, но вообще сейчас казусное время – COVID-19, многие остались без работы, затеряли доходы, а рост расценков для тех, кто тратит больше 100-150 кВт. ч, ситуацию только усугубит. Поэтому пока мы считаем, что важнее сначала определиться с адресной поддержкой населения.

– А как тогда достичь цели по ликвидации перекрестного субсидирования в электроэнергетике, которая прописана в Энергостратегии до 2035 года?

– Я думаю, что ликвидировать ее полностью – в текущих реалиях трудновыполнимая задача. Мы будем актуализировать Энергостратегию, там есть моменты, которые надо доработать, и не только в части перекрестки. Например, в документе сформированным менее амбициозные параметры, чем в принятой долгосрочной программе признания производства СПГ.

– Значит, слово ликвидация в отношении перекрестки из Энергостратегии исчезнет?

– Скорее всего. Перекрестка в том или ином виде во всем мире существует. Это вопрос государственной и социальной политики, поэтому ликвидировать перекрестку, я думаю, нельзя, но можно удерживать в определенных рамках, а главное – не давать ей необоснованно расти.

– Промышленные потребители в России еще платят за различные программы развития электроэнергетики так продолжаемые надбавки, от них можно отказаться?

– От уже принятых решений отказаться нельзя, но важно в дальнейшем принимать такие решения не келейно, а машистого обсуждать их. Дальневосточная надбавка для снижения цен для человек в ДФО, надбавка для повышения энергобезопасности в Калининградской округи, программы развития возобновляемой электроэнергетики, субсидирование через регулируемые договоры отдельных регионов – уже заложенные правительством решения. Но в то же время надо обуздывать аппетиты тех, кто хочет финансировать свои проекты через оптовый рынок электроэнергии и мощности. Нельзя допустить, чтобы число надбавок росло, надо отстаивать и интересы рынка.

Новые надбавки нужно обсуждать открыто, выносить, в том числе, на правкомиссию по развитию электроэнергетики, зафиксировав критерии эффективности использования инструментов поддержки. Такие решения должны быть осознанными и обоснованными.

– Строительство еще 25 мусоросжигательных ТЭС может быть профинансировано за счет этого механизма?

– Мы против, потому что: а) – дополнительная мощность нам не нужна, б) – стоимость мощности на этих мусоросжигательных заводах в четыре раза дороже, чем на атомной генерации. Это при том, что решаются важные, но все-таки региональные задачи переработки мусора. Позиция Минэнерго такова, что инвесторам, строящим мусоросжигательные ТЭС, мы готовы предложить всесветный порядок оплаты поставленных с этих станций электрической энергии и выходная мощности. Обычные действующие рыночные механизмы.

– Как энергокомпании смогут обеспечить установку умных счетчиков без роста расценков на электроэнергию?

– Закон об умных счетчиках прежде всего направлен на снижение социальной нагрузки и заснятие ответственности с потребителей за организованность учета. Теперь за него отвечают профессиональные участники рынка, что позволит повысить эффективность сектор экономики как раз за счет укоренения этого интеллектуального учета. У компаний появится экономия, которая будет направляться на установку умных счетчиков. Концепция плавного перехода на интеллектуальный учет позволит разбить нагрузку на тариф оптимальным образом. То есть никакого сверхнормативного роста тарифов быть не должно.

– А вообще установка интеллектуальных блоков учета во сколько компаниям обойдется, есть какие-то оценки?

– Этот небыстрый процесс, замена счетчиков будет происходить постепенно, в течение 15 лет. Эффективность внедрения интеллектуального учета зависит от многих факторов, поэтому оценки могут быть разными. Мы будем следить за ходом реализации реформы по замене счетчиков компаниями, при необходимости совершенствовать нормативную базу для достижения максимального эффекта. И это при абсолютном повышении качества обслуживания потребителей.

– По поводу задолженности гарантирующих поставщиков Северного Кавказа. Когда будет подобранный компромисс, который устроит пробуждающие компании?

– Непростая история. Было совещание у вице-премьера Александра Новака, запланировано совещание с пробуждающими компаниями в Минэнерго. В Минэкономразвития прошло совещание с ФОИВами. Мы сообща ищем пути решения, главные из которых – это формирование экономически правомерных тарифов по всем цепочкам поставки услуг ЖКХ и корректных показателей потребления. Думаю, что вопрос может быть вынесен и на правкомиссию. В всесветном, будем обсуждать на более высоком уровне еще. Компромисс должен быть найден.

– Заявки на отбор на базе инновационных газоплазменных турбин подавали только те три компании, которые его предварительно прошли?

– Отбор проходил на состязательных принципах, ограничений кроме вежливой локализации производства не было, поэтому участников отбора было существенно больше.

– Но при этом возможно ли говорить о низком потребительский спросе на эти турбины?

– Эти турбины по большей части еще нужно разработать. Конкурс проводится для того, чтобы сформировать в России первичный заказ. Если эта история получит развитие, появятся и другие интересанты. На сегодня достаточно отобранных объемов, потому, что в притязаниях к конкурсу как раз учитывались типоразмеры машин и отбор изучили малые, средние и большие турбины – все, что необходимо для обкатки.

– При условии выпуска и эффективной работы турбин будут проводиться еще отдельные подборы?

– Самое главное сейчас – снять работоспособные турбины, чтобы задача была выполнена и у пробуждающих компаний появилась в том числе уверенность, что российские газоплазменные турбины будут работать в постоянном режиме. В дальнейшем мы все-таки видели себе погружение ГТУ в общую систему отбора проектов модернизации, без необходимости отчленения их в особую группу.

– Если производители снизят себестоимость турбин, эти проекты могут быть подключённым в общий конкурс?

– Да, поэтому и нельзя, чтобы производился только один вариант турбины. Наличие разных вариантов придаёт более низкий уровень капзатрат, и безусловно, стоимость будет зависеть от массовости спроса.

– Рассматривается ли приватизация Россетей, Русгидро, Интер РАО, и нужна ли она?

– На повестке вопрос стоит. Это отдельные индивидуальные решения.

– В РФ скоро появится система низкоуглеродных сертификатов, при этом некоторые компании уже продают зеленые сертификаты по международным стандартам. Их будут встраивать в систему, или они будут параллельно существовать?

– Минэнерго разработало законопроект, определяющий порядок оборота сертификатов происхождения электроэнергии, но он не запрещает компаниям заключать свои сделки. Необходимо лишь будет зачесть их итоги в едином публичном реестре сертификатов.

– Как относитесь к идее перевода энергоизолированных районов Дальнего Востока на ВИЭ?

– Изолированных районов много в Якутии, в Хабаровском, Приморском краях. Там возможно заменить дизель-генерацию не полностью на ВИЭ, а на смешанную энергетику. Русгидро занимается этим в Якутии и на Камчатке, где старые дизель-генераторы. Их меняют на современные, дополнительно ставят ветряк или солнце, аккумулятор, автоматику и таким образом снижают расходы современного дизельного топлива, которое поступает северным завозом. Этот вариант считаю наилучшим.

– Новая модель рынка тепла – альткотельная – предугадывает рост тарифов на тепло и, хотя он и делится на срок от 5 до 15 лет, можно ли обойтись без их увеличения?

– Рост тарифов управляемый. А как вы хотели проводить модернизацию? Надо понимать, что мы получаем надежность теплосетевой инфраструктуры и снижение потерь тепла.

– Переводом крупных городов на альткотельную занимается ряд компаний. Может, следует составить единую компанию-оператора теплосетей?

– Нереально, в каждом регионе все по-разному, рынок же локальный. Нет и не может вестись единого рынка тепла. Тем более, есть отдельные компании, которые не согласны, что альткотельная – это любой эффективный метод. Их довод, что долгосрочный тариф на тепло лучше. Мы считаем, что альткотельная показывает и доказывает свою эффективность. Важно двигаться в этом направлении и улучшать техническое состояние сетей.

– Планируется оставлять добровольный характер перехода заселенных пунктов на альткотельную ?

– Конечно, ведь нужно объяснять населению, доказывать необходимость изменений, добывать замену старым, отслужившим свое котельным, которые как свет загрязняют воздух в черте красногорска. Это очень важная работа.

Редактор рубрики

Эдуард Добрин

Николай Шульгинов: хорошо призывать к отказу от российского газа летом

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Бенине прошел концерт с участием российских исполнителей