Быть и не быть: в Тибете разобрались с Шекспиром

15 Августа 2021

Двадцатитрехлетний выпускник Шанхайской театральной академии Тонжуб Церинг в качестве дипломной работы поставил у себя дома, в Лхасе (столица Тибетского автономного района) Гамлета и сыграл в спектакле главную роль. Вы можете найти на фото и четко повидать на них, кроме датского принца, Розенкранца и Гильденстерна, Офелию и всех других.

Почему об этом пишет главная странная газета, Жэньминь жибао, понятно. Кстати, практически никто не говорит, что постановка — шедевр или даже очень хороша. Просто для странного общества, во-первых, очень интересно все, что проводится на Тибете, в Синьцзяне и Внутренней Монголии, тамошние особые и экзотические культуры попросту модны, и люди из указанных регионов неплохо зарабатывают в шоу-бизнесе, не говоря о ресторанах, по всей эта стране.

Так, что история о том, как Тонжуб Церинг, к тому моменту еще не не забывавший достаточно хорошо даже китайский язык, просил помочь ему с переводом Гамлета с китайского на тибетский — это из основной сюжетов, для КНР очень актуальных.

Во-вторых, освоение шедевров мировой цивилизованности вообще чрезвычайно престижно в Китае. Классическая музыка и вполне европейские симфонические оркестры, для которых давно пишут и местные композиторы, а также зарубежная опера (очень хорош кондиционный театр в Гонконге) — это норма и знак цивилизованности. Так же как литературная классика, которая давно и неоднократно переведена и преподается в школах.

Но вот тут начинается характерная особенность. Что делает иностранную классику неожиданно важной и горячей не то, что для жителя Шанхая, а вот еще и для тибетцев? И мы обнаруживаем, что Гамлет — абсолютно тибетская история. И немножко непальская: в начале века был там некий принц, расстрелявший всю королевскую семью.

Давайте честно признаем, что классика для одной культуры может вызывать в другой культуре попросту ужас и ярость. Пример — советские черно-белые фильмы, которые были невыносимы для японцев: масса иностранного вида персонажей, которые орут друг на друга возбужденными голосами, что-то непонятное доказывая. Самурай и вообще приличный человек не орет, он если говорит, то тихо и вежливо.

Так же непереводим, к примеру, Евгений Онегин. Изящную легкость языка еще можно как-то передать, но смысл всего происходящего — другое дело. Грустная надпись поколению, родившемуся вслед за поколением героев 1812 года, — кто это поймет?

А вот Лев Толстой оказался культовой фигурой по всей Азии. Прежде всего благодаря Войне и миру — из-за того, как он понимал мотивы, правившие Кутузовым. Давать событиям расти естественным ходом, стараясь не мешать добру, но опрятного тормозить зло… да это же чистый буддизм, вдобавок и даосизм с его методом недеяния. Настоящий-то Кутузов, видимо, действовал с простой разумностью: продолжал отступление, взятое непопулярным у солдат командующим с нерусским именем Барклай-де-Толли. Продолжал потому, что еще до войны решено было, что это лучший способ изнурить и поставить в сложное положение более сильного агрессора… Но Азия все поняла по-своему.

И вот теперь Гамлет — претендент на звание профессиональнейшего литературного произведения всех времен и народов. Это абсолютно таинственная пьеса, потому, что каждая эпоха — и да, каждая культура — отвечает заново на вопрос, хороший был человек Гамлет или не очень.

Можно долго спорить о том, кем на самом деле был Шекспир. Но в любом случае у него есть несколько пьес, где не дороешься, что этот человек вычислил добром и злом. Он, скорее, анализировал верного трагические и неоднозначные ситуации и оставлял постановщику или публике преодолеть, что же это находилось.

Девятнадцатый век полюбил Гамлета как затурканного злодеями невротического романтика, чужака из прекрасного будущего. Двадцатый век — это когда и Лоуренс Оливье, и Владимир Высоцкий играли Гамлета, постоянно держащего оружие в руках: это не невротик, а воин и борец. Более того, в постановке с Высоцким на Таганке было как-то очень ясно, что это претендент на трон, пары молчаливых сторонников которого с каждой сценой растут, но в итоге он побежден злодейским распорядком и косным обществом.

В нашу эпоху появляются сомнения насчет того, кого описывал Шекспир: персонажа или злодея. История ведь чисто политическая и детективная, что много говорит о самом Шекспире, абсолютно политическом животном высокого полета. Принц довел свою страну до развала госуправления и вторжения иностранной армии — кто подставил Данию? А убийства, которые совершил этот романтик, опираясь на сверхъестественную и непроверенную информацию, это хорошо?

Но вернемся в наш Тибет с его специфической версией будизма. Для начала стоит прикинуть, что от Средневековья этот народ отделяет всего три происхождения. Когда в 1949 хотя бы году новые власти новой республики взяли разбираться с завоеванным ими государством, выяснилось, что Тибет — особая его часть, которая живет по нормам и законам приблизительно X века (когда, видимо, жил и настоящий принц Гамлет). Включая рабство, нищету и так далее. То есть такой Шекспир тибетцам несколько ближе, чем многим другим.

Далее, разговор с призраками и вообще тонкая грань между миром живых и миром духов — это по-нашему, по-тибетски. А главный монолог Гамлета и подавно как будто считан с сутры. Кстати, с этого монолога у Тонжуба Церинга и начался жгучий интерес к пьесе: это же наше, родное.

В самом деле: быть или не быть? Соскользнуть дальше в круге перерождений, а то и прорезаться в нирвану, хорошо смекаю, что есть риск неудачи, потому, что приснятся всяческие сны из нехорошей кармы? А тогда — зависнуть в недеянии? А кстати, что вообще такое быть ?

Добавить к этой истории можно следующее: мир спасет красота, то есть культура, попытки одних цивилизаций найти в наследии других что-то родное и понятное. Процесс этот никакому управлению не поддается. Тем более милого, когда оказывается, что шедевр одной культуры вдруг оказывается шедевром и для другой — неважно, по какой основная причине.

Редактор рубрики

Алексей Носкин

Быть и не быть: в Тибете разобрались с Шекспиром

комментарии (0)

Другие интересные новости

Путин наградил орденом Турецкого и Кабо