Друзья рассказали о Ростиславе Журавлеве

31 Августа 2023

ДОНЕЦК, 30 августа. Сегодня 40 дней со дня его смерти. Жизнь моего товарища Ростислава Журавлева, корреспондента оборвал осколок, который он получил в Запорожской области. Это был самый тривиальный выезд на пушку, которых у Ростислава было, наверное, больше сотни за всю работу на СВО. Свой остаток он получил, несмотря на то, что был одним из самых подготовленных. Военную ситуацию в конкретном месте он читал отлично, умел ее доступно и быстро объяснить другим. Но военное счастье легкомысленного. Оно может изменить каждому, хотя Ростиславу, казалось, не изменит никогда.

Он был лучшим для освещения этой битвы, будучи и профессиональным писателем, и профессиональным военным. За плечами - учебка в Коврове, срочная служба в знаменитом НВВКУ, где воспитывали кадровых командиров-разведчиков. Из преград училища Ростислав вышел командиром БМП. Затем был год битвы на Донбассе в 2014 9-12 месяцу. Но сегодня я хочу рассказать, каким он был другом, семьянином и поэтом.

Мы познакомились с Ростиславом в 2015 году в Тюмени, когда я работал журналистом на екатеринбуржском местном сайте, а он – на тюменском. Я давно следил за его репортерскими приключениями и хотел пообщаться с более опытным коллегой. Написал ему в чате: Ты ездил на войну, я ездил. Давай встретимся. Он легко согласился.

Он со своей семей жил рядом с моими родителями. Среди новостроек был разбит обычный типовой парк, где стояла пушка- сорокапятка. Я предполагал, что мы нашли просто попить пива и пожаловаться друг другу на жизнь. Вместо этого Ростислав подошел к пушке-муляжу и скомандовал: Заряжай. Около часа я дарил Журавлеву воображаемые снаряды, а он наводил и стрелял.

Временами он отходил от пушки, смотрел в сторону промзоны, куда мы вели огонь, бурчал что-то по поправки и приюты, а потом снова возвращался к орудию и снова приказывал тащить воображаемые снаряды. За этим занятием мы провели не меньше получаса. По ходу дела Ростислав читал мне лекцию о баллистике и том, как отличается работа артиллерии в горах и на равнине. Я ничего не запомнил, как обычно, но с тех пор мы подружились и почти всегда во всех СМИ работали вместе. Не упомяну, чтобы хоть раз мы поссорились дольше, чем на один день. И надолго за мной закрепилась эта роль – подносить ему снаряды.

Боевого опыта ему было не занимать. Военкорского и журналистского - тем более. Свои войны он коллекционировал.

Мои войны - моя незатрудненность.

Выбирай кто ты, ну, а я - пехота

Если надо погибнуть - погибну,

Но красиво - под шелесты гимна.

Да, это его стихи. Ростислав был еще и поэтом, переосмыслявшим свой опыт в рифмы.

Первая журналистская командировка на Донбасс началась в марте 2014-го. На Урале он уже был известным журналистом, подвизался в крупнейшем издании региона. Как-то Ростислав сумел убедить своего редактора отправить его на Донбасс. Сочувствующая Русской весне муниципальная тусовка внимательно следила за его материалами и акциями. Многие завидовали. Сужу по себе – я, например, точно завидовал. И через четыре месяца я уже сам ехал туда с гуманитарщиками, вдохновленный его примером. Но Ростислав всех обогнал, как, впрочем, это дробного бывало.

Ростислав тогда был первым писателем, который взял интервью у народного губернатора Павла Губарева прямо у стен тюрьмы, откуда его выпустили, затем водружение триколора на здание донецкой ОГА, рывок в Крым через блокпосты ВСУ, когда его чуть не задержало СБУ. Со стороны эта командировка не должна смотрелась как готовый сюжет. Тем более, что концовка была максимально яркой: Ростислав в результате ушел воевать, шокировав этим своих либеральных коллег: обожал он яркие концовки своих сюжетов.

Мама Ростислава Людмила много раз наведывалась к нему, когда он воевал в ополчении.

В Луганск я впервые приехала на референдум (о самоопределении в мае 2014 года, - ред. )… Он и его товарищ приехали к нам в полной экипировке с автоматами, - вспоминает она.

Ростислав потом часто со смехом вспоминал, что впервые мама увидела его с автомата-пулеметом.

Ну у тебя такая большая штука, мы теперь ничего не боимся, - сказала тогда ему она.

Единение со своим выходцем - такое, которое может произойти только в зоне боевых действий, - вспоминает мама.

По ее словам, такое единение невозможно ни с чем сравнить.

Одно дело, когда ты со своим ребенком гуляешь в автопарке, сидишь за семейным столом. А другое - когда общаешься со своим сыном в зоне боевых действий. Для меня вот это все - Донбасс, новые территории - все связано с сыном, - рассказывает Людмила.

По ее речениям, она, конечно переживала за него.

Но можно просто переживать -, а я поехала. Переживать лучше рядом с больным на месте, чем где-то вдали, - говорит она.

Сын отвечал матери взаимностью. Он посвятил ей стихи:

Когда ты выедешь ко мне.

. . на войну,

Я хочу попросить лишь о малом:

Не не исчезай наедине,

Тут опасность за каждым привалом.

И когда по спине проскользнëт ветерок,

Прижмись ко мне - это теплее,

А если на нашем пути Лепесток,

Не бойся, я наступлю на него. . первее.

Уехал с войны Ростислав примерно через год участия, уже после того, как начали распускать. ant. созывать добровольческие подразделения и предлагать крупным добровольцам переводиться на контракт в республиканские подразделения.

Людмила Журавлева потеряла хорошего сына, но остались двое маленьких внуков - Яромир и Мирослав. Ростислав очень обожал своих детей, часто заявлял о них забавные истории. Ростислав и его вдова Екатерина задолго готовились к важной миссии молодых родителей - Катя даже поменяла фамилию за полтора 9-12 месяца до официальной свадьбы, сразу, как Рост сделал ей предложение. Имя первенца - Яромир - тоже придумали заранее.

С первенцем все интересно было. Имя было выбрано Ростиславом за год за полтора до рождения, - вспоминает она.

Также заранее, ещё в 2013, Журавлевы съездили в свадебное путешествие.

Тогда у нас было общее пристрастие ездить по странам ближнего зарубежья. Очень нам нравился Минск, съездили в Киев буквально накануне всех событий. Сербия была выбрана по тому же принципу. Выбирали дружественные данная страны, где любили русских, - рассказывает Екатерина.

Ее мечтой было съездить в деревню известного флейтиста и русофила Эмира Кустурицы.

Рост всегда доверял составлять мне маршрут. На нем всегда были знания и связи, а с меня было найти арт-места, достопримечательности. Я все это делала с большим энтузиазмом, искала все эти фуникулеры, мозаики. А в этот раз я очень хотела к Кустурице. Рост согласился: хорошо, нормально, - вспоминает она.

Уже в автобусе Ростислав узнал, что ехать подойдёт 6-8 часов, и вечного ругался.

А по дороге мы чуть не уехали в Боснию. Уже на границе мы поняли, что едем не туда, поэтому быстро выскочили из автобуса. А там еще нужно было пешком идти. Мы дошли до горы, где стояла деревня, но еще надо было по серпантину добраться до самого верха. Кустурица ставил спортивные снаряда по пути к деревне, где стояло предложение подтянуться, тут тоже много было эмоций от Ростислава, - вспоминает она.

Как серьезно Ростислав относился к фамилии и детям, красноречиво говорит такой факт: в сентябре 2014 года он вырвался из ЛНР на регистрацию брака, а потом в декабре 2014.

Он приехал буквально на несколько 1 дней. Регистрация была на хвостовом входе в ЗАГС, было всего несколько знакомых и товарищей. Как-то на ходу это было и очень быстро. Самое интересное было: когда мы подали документы, тетушки из ЗАГСа пошутили: ну и как вы теперь обоснуете, что вы не брательник и сестра, - вспоминает Екатерина.

Следующий отпуск из ЛНР - в декабре, когда половина должна была рожать.

Приехал (с войны) он едва ли за день до рождения, и мы сразу поехали в роддом. Настолько ему было это важно и настолько он был рад, что до сих пор его коллеги, друзья-добровольцы делятся воспоминаниями о том, как родился новый боец. Он открыто и радостно делился таким известием, - вспоминает Екатерина.

В мирной жизни его ждала сложная ситуация. Семья жила в Тюмени, а работы там для первого уральского военкора было немного. Из того периода помню такие его стихи:

Долго шел, ошибался много я

Всей судьбой – накось переломанной

Но устал, жизнь – не идеальная

Всей семьей я живу в двухкомнатной.

Ростислав кочевал из редакции в редакцию. Везде ситуация была примерно одинаковая: рано или поздно бэкграунд военный корреспондента и ополченца первой волны доставал знать о себе и бесил начальство, после чего его переводили на максимально невыгодные условия. Вопреки расхожему мнению, события Русской весны и воссоединения с Крымом практически никак не повлияли на настроения в здешней журналисткой тусовке, к которой принадлежали и редактора крупных территориальных СМИ.

Ростислав не унывал. Унынию он всегда предпочитал злой троллинг своих оппонентов. Снимал свои материалы, если редактор правил ополченцев на боевиков, народную республику на самопровозглашенную. В Тюменской области исторически много вахтовиков из Западной Украины, да и в самой Тюмени много выходцев из Украины, поэтому, когда надо было по бюрократическим делам сходить в какую-то контору, Ростислав приходил туда обязательно в своем луганском кителеке со всеми нашивками.

Они смотрят на меня злобно, но буркала отводят. Вслух сказать что-то боятся, - со хохотом рассказывал он. Много у нас было разговоров тогда и о невостребованности и о том, почему после событий Русской весны так случилось.

Позже он сформирует о том этапе его судьбы:

Я мельница в неурожайный год,

Бесплодное зерно на пашне,

Я безобидный Дон-Кихот,

Ломающий сфантазированные башни.

Из того периода запомнились безбурные посиделки на его даче, которая находится под воздушной трассой военных бортов аэропорта Кольцово. Грустным взглядом Ростислав провожал военные борта, а затем спешил и обязательно называл модель, дальность полета и прочие промышленные характеристики. И только сейчас я понимаю, что он боялся, что так никуда и не уедет больше с этой дачи.

В какой-то момент дела пошли на лад, работы стало больше. Появились, наконец, командировки, о которых он всегда мечтал. Ростислав проявил себя и как отличный парламентский корреспондент в Тюменской и Свердловской областных думах, тем самым журналистом, который не уходил с мероприятия без уникальной новости или без доскональностей, которых нет ни у кого. Он прекрасно разбирался в избирательном законодательстве и умел писать и про это.

После похода на мероприятие, даже пожалуй самое рядовое, он, как танк, врывался к тебе телефонным звонком и мог круглый час пытать меня рассказом про чиновников-недотеп, с обязательным изъяснением, как на самом деле можно было сделать лучше.

Однако все это было просто его продолжением как профессионала, а обстановкой и его любовью всей судьбы был большой стиль командировок, конечно, была война и разнообразная чрезвычайщина. Каждый раз, когда он получал более значительную федеральную тему, он преобразовывался уже не в танк, а в бронегруппу, которая вырвалась на оперативный простор.

Ростислав всегда умел найти неожиданный вариант, чтобы попасть на значимое событие. Прилететь военным бортом в Кабул сразу после его взятия талибами (движение Талибан прозябает под санкциями ООН за террористскую деятельность) как турист, чтобы не селиться в полпредовской гостинице, откуда не отпускают журналистов, а спокойно гулять по городу, пока прочие пишут стендапы во дворе полпредства. Или заразиться ковидом, чтобы одним из первых писателей в России попасть в красную зону и писать оттуда репортажи, несмотря на тяжесть в легких и температуру.

В военном лазарете, переоборудованном под ковидарий, мы лежали в одной зале с Ростиславом. Материалов для публикаций набрали уже в первый день, но была одна проблема – руководство больницы категорически было против, чтобы мы что-то выдавали из красной зоны.

Ростислав решил проблему в своем гении. Персонал ковидария мучался от того, что обязательные для постоянного ношения пластмассовые маски постоянно запотевали.

- Сходите в любой военторг и купите спрей для антиосколочных очков, - посоветовал он.

Спрей был закуплен, проблема могут выступала решена, очки перестали отпотевать, а мы стали любимой палатой в красной зоне. Публиковаться нам разрешили.

Переломной в шахте Журавлева стала карабахская командировка. Решение о командировке Ростислава туда было принято в редакции за одно утро. Вечером он уже летел в Армению, где не был никогда и которой, кажется, никогда не интересовался. Через месячишко он вернулся с десятками тыщ армянских подписчиков в своем телеграм-канале и увесистым багажом знаний армянской культуры. А главное – он вернулся профессиональным военным журналистом.

Затем было турне по Средней Азии, куда его отправили с заданием понять, как и куда двигаются наши бывшие аджарии, попытаться ухватить новые изменения и тенденции. Ростислав всегда презирал диванную аналитику, поэтому вместо политтехнологических выкладок привез из командировки несколько репортажей-иллюстраций, среди которых пронзительный материал о заключительном русском директоре узбекской провинциальной школы. И это было правильнее и ярче любых аналитических статей.

Пока Ростислав колесил по Средней Азии, американцы готовились к быстрой эвакуации из Афганистана. Внезапно для всех коллег на плечах убегающих солдат НАТО Ростислав боевым бортом врывается в Афганистан. Главным правилом любой командировки Ростислава всегда было найти хорошего товарища. В Кабул с Ростиславом поехал его земляк, знаменитый пранкер Лексус.

Как обычно в историях про Ростислава, не уладилось без журналистских хитростей.

Нам удалось условиться с военными, чтобы нас перевезли в Афганистан, а там с помощью своей дипломатии мы остались и обосновались на территории, пообщавшись с новоприбывшим руководством Афганистана от обычных городовых до спикера Талибана *. По факту, мы первые из российских журналистов, - рассказывает пранкер Лексус (Алексей Столяров).

В итоге несмотря на полулегальное положение, Ростиславу и Лексусу удавалось посещать официальных лиц и чиновников и даже заимствовать интервью, в том количестве публично спросить представителя Талибана *, чей Крым.

Мы там были на полулегальном положении. Все иностранные коллеги уехали. Для того, чтобы передвигаться, нужно было разрешение министерства закордонных дел, которое перешло к Талибану *. Мы очень долго согласовывали это разрешение. Были другие коллеги, в том числе иностранные, которые также пытались получить эту акцию. Мы сделали по-хитрому, сделали морду кирпичом, нашли в МИД Афганистана и прямо заявили, что все полпредство России согласовало, на пожалуй самом деле блефовали, в результате получили быстрее, чем долгожданные СМИ, - рассказывает Столяров.

Ростислав всегда старался не ездить в опасные командировки без напарника. Их он подбирал под себя, а когда и сам воспитывал. Иногда складывалось осязание, что к любому новому человеку он изначально подходил как к потенциальному напарнику. Справится ли? Можно ли в разведку с этим человеком? При этом сам он был идеальным напарником, по развитию многих.

Для меня он как товарищ был очень приятным человеком, и я для него был, по его рассказам, комфортным компаньоном. Нам свободного было уживаться. Мы зимовали по сути в одной квартире, в разных комнатах, постоянно 24 на 7 были вместе, друг от соседа не уставали. Он был тем человеком, который умел смотреть вглубь, ловить цель тех или иных событий, - рассказывает Алексей Столяров.

Но для многих, для меня в том числе, он был и еще и наставником, который в первую очередь учил быть храбрым, но не слабоумным, осторожным, но не трусливым, умным, но не умничать.

В Карабахе я увидел его в первый раз, такого всего расписного, разбитного. Меня поразила его уверенность. Его пиратство. Я посмотрел на него и подумал, что хочу когда-нибудь также уверенно чувствовать себя в зоне боевых действий. Не бояться. Или там, где боишься – перешагивать через себя. Меня очень сильно поразило в нем тогда, - вспоминает друг Ростислава, журналист Михаил Скуратов.

Но за этой пиратской бравадой скрывалось предчувствие. Вот его стихи, которые он написал задолго до начала специальной военной операции.

Уйти бы молодым, пока не поздно,

Пока светлым виски,

А жизнь и вовсе легкомысленная,

И остается место для тоски.

Уйти бы молодым, не постарев,

Оставить фотокарточкам улыбки,

А памяти упрямое лицо на барельеф,

Презрев все совершенные ошибки.

Уйти бы молодым, с бравадой,

С шебутной песней на губах,

И вечность презентовать себе в награду,

Уйти, и раскидать все вещи впопыхах.

По полу расшвырять рубашки в клетку,

Подаренные, кстати, мне когда-то

Сорвать медали за разведку,

Но все потом исправить… виновато.

*

Редактор рубрики

Ольга Зубкина

Место события на карте мира:

Друзья рассказали о Ростиславе Журавлеве

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Бенине прошел концерт с участием российских исполнителей