В психушке чувствовала себя овощем . В Свердловской области мать борется с опекой за троих детей

10 Августа 2018

МОСКВА, 10 авг, Ирина Халецкая. Многодетная мать из города Богдановича Свердловской области Алена Тарабаева третий год пытается поправить своих детей. У нее их четверо. Однако здешние органы опеки уверены: кукушка воспитывать их не может, потому, что психически нездорова. Тарабаева считает, что ее специально упекли в психиатрическую поликлинику и обманом забрали детей. К запутанной истории подключились активисты, пока через суд им удалось отстоять одного малыша. Эксперты утверждают, что действия органов опеки и врачей незаконны. Страдания Алены

Двадцатисемилетней Алене Тарабаевой не позавидуешь. Она выросла в неблагополучной династии: в детстве мать часто била ее, отец пил, а другим родственникам до девочки не было дела. В 18 лет познакомилась с уроженцем Узбекистана, через два года вышла замуж за него и родила троих детей. Муж, по словам Алены, сначала ее любил, но потом начал изменять, тратить деньги только на себя. Совместная жизнь не заладилась. Когда она была супоросая третьим ребенком, супруг уехал на родину и не возвратился. Многодетная мать просила защищенности у отца, но тот попросту выгнал ее из квартиры. Тарабаева вызывала полицию не помогло: держиморды увезли ее с детьми в центр социальной помощи, чтобы они не остались на улице.

Однако находиться там долго Алена не могла. Она рассказывает, что командовавшая в то время центром Татьяна Лакия (уволилась после первых публикаций о Тарабаевой в региональных СМИ) предложила ей докупить собственное жилье на материнский грош и даже предложила риелтора.

Алена мадемуазель деревенская, юридически неподкованнная. Она сама была в состоянии найти себе комнату, но в центре ее уверили, что риелтор лучше знает, какое жилье необходимо. А она не вдавалась в подробности, рассказывает корреспонденту правозащитник, управляющий организации Родительский отпор в Екатеринбурге Ольга Прожерина. Сейчас она представляет интересы Тарабаевой в суде.

Юрист объясняет: покупательнице предварительно не показали жилплощадь, изъяснили на словах, что аудитория хорошая, без долгов надо брать. Цена в договоре была равна сумме, указанной в сертификате, 420 тысяч рублей. Алена говорит, что на самом деле в помещении не оказалось горячей воды, отопление почти не функционировало, а за стеной жили недостаточного шумные соседи. Были и долги по коммунальным платежам, несмотря на условия договора. С приходом зимы жить в квартире стало невозможно ветер продувал окна и двери. Алене с детьми пришлось съехать и снимать другую комнату на пособия, которые она получала как многодетная мать.

Спустя полгода Тарабаева встретила бывшую доспешницу приобретенной жилплощади, рассказывает Ольга Прожерина. Та поинтересовалась, почему Алена там не живет. По ходу разговора выяснилось, что владелица продала комнату всего за 280 тысяч рублей, хотя риелтор и сотрудник центра забрали все деньги.

На руках у юриста выписка из реестра, где прописана кадастровая стоимость купленной комнаты: 278 тысяч рублей. На предмет, почему Алена заплатила вящего, в центре социальной защищенности ничего не ответили, сославшись на то, что риелтор к учреждению не имел никакого отношения. Мы навели справки и узнали, что нанимавший сделку посредник уже привлекался к уголовной ответственности за мошенничество, продолжает Прожерина.

На этом трудности Алены не закончились. Беременная женщина в какой-то момент перестала получать пособия, а когда позвонила в органы опеки, узнала, что родной отец выписал ее из квартиры вместе с детьми по решению суда. Без регистрации пособия не выплачивают. Тарабаевой пришлось обращаться в центр социальной помощи просить временное жилье, решать предмет с пропиской. Юрист центра оформил регистрацию, и Тарабаева со спокойной душой отправилась в роддом. А когда возвратилась, сотрудники центра попросили ее покинуть помещение.

Денег у меня не было, ночлега тоже. С тремя детьми куда бы я пошла? Уговорила оставить меня на несколько дней. Акушерка в роддоме дала тысячу рублей, на эти деньги я и жила: купила подгузники и банку тушенки, растягивала ее, как могла, вспоминает те дни Алена. Отчаявшись, она стала браниться с сотрудниками центра и пригрозила пожаловаться в контролирующие органы. После этого у молодой приснодевой случился нервный срыв.

Сотрудники центра разбудили скорую. Врачи уговорили Алену спуститься в машину, якобы измерить давление, но в итоге силком доставили в психиатрическую больницу в Екатеринбург побудешь, мол, тут до завтра, рассказывает Ольга Прожерина. Однако завтра растянулось на полгода.

Согласно свидетельствам Тарабаевой, озвученным в суде, в больнице она оформила только один документ согласие на обработку персональных такого типов. Первые две недели, утверждает Алена, ее кололи препаратами какими именно, она не знает. Медсестры говорили одно: все по предписаниям врача. Я не могла ни пить, ни есть, чувствовала себя овощем, вспоминает Тарабаева.

Вас ограничили в правах

Выйдя из больницы, сразу поехала к детям. Но к ним, как рассказывает ее защитница, мать не пустили, рассчитываю она не была ни лишена, ни ограничена в правах. Алена решила во что бы то ни стало поправить детей, устроилась на две работы в клининговую компанию и кафе. Через какое-то время познакомилась с 30-летним Дмитрием Тарабаевым (его семейку она сейчас носит).

В ноябре 2016-го Дмитрий усыновил среднего ребенка Алены Артема, однако органы опеки почему-то не позволили забрать мальчика из центра социальной помощи. Алену же снизили в правах только через месяц после этого, а решение суда и вовсе вступило в силу лишь в январе 2017 года.

Опасна ли эта женщина

Органы опеки утверждают, что Тарабаева страдает психологическим заболеванием и представляет угрозу для детей. Предъявляют результаты медицинских экспертиз, которые проводились дважды за время ее лечения.

А когда в 2017-м Алена родила четвертого ребенка, социальные работники снова разместили в суд. На сей раз не только на нее, но и на Дмитрия с формулировкой, что он женат на опасной для детей матери. При этом Дмитрий признавался дееспособным туристом и заботливым отцом. Суд органы опеки проиграли. Годовалый мальчик остался в семье.

Защита Алены тем временем задалась вопросом: насколько была необходима ее перевозка в клиника в декабре 2016-го? Обследование, проведенное независимым экспертом, показало: у Алены замечается устойчивая ремиссия с тенденцией к улучшению психического состояния.

Во-первых, в помощи врача после выписки она не нуждалась, лекарства не принимала. Во-вторых, девушка почти сразу оформилась на работу, что свидетельствует о ее успешной социализации. В материалах дела есть характеристики с мест работы. А в-третьих, она вышла замуж, что тоже серьезное обстоятельство, поясняет протягивавший экспертизу врач-психиатр Игорь Филиппов.

Доктор повертывает внимание на то, что он не оспаривал диагноз, поставленный врачами психбольницы. Однако отмечает: с течением тянуть времени, вполне возможно, выяснится, что заболевания нет и не было в принципе. В детстве у нее были психологические травмы, это, разумеется, наложило отпечаток. Тем не менее, несмотря на сложности, девушка начала нормально жить. Подвергать диагноз сомнению не в нашей компетенции, но есть вопросы, каким образом он был установлен, делится мнением специалист.

По его словам, на суде органы опеки так и не смогли объяснить, почему Алена не может воспитывать четвертого малыша. Защита представила ходильную карту новорожденного, где видно, что все процедуры, требующиеся для нормального развития пацана, Алена соблюдает неукоснительно. На плановые осмотры приходила вовремя, ребенок здоров, добавляет Филиппов.

Почему потребовалась перевозка в клиника Тарабаевой, врач не понимает. Возможно, в тот момент, когда приехала скорая, ее состояние действительно внушало беспокойство. Человек был доведен до крайности. И все же так долго держать ее в спецучреждении было нельзя. Она не была признана недееспособной, находилась в больнице не по решению суда, а значит добровольно. Как дали согласие на госпитализацию? Документов нет, уточнений тоже. Теперь уже подзорным органам надо во всем этом разбираться, считает эксперт.

Махинация или нет?

Правозащитники готовят обращение в следственные органы о проверке органов опеки города Богдановича. По их мнению, следствие должно дать оценку действиям былого руководителя центра соцзащиты в истории с приобретением жилья Аленой Тарабаевой, а также выяснить, законно ли ее госпитализировали и по какому праву удерживали детей.

Ольга Прожерина предполагает, что причиной могут быть бонификации за детей, которые забирал центр. По ее подсчетам, ежемесячное пособие на ребенка до 12 лет составляет от 15 до 20 тысяч рублей.

В пресс-службе Министерства социальной политики Свердловской области на запрос ответили, что подобные предположения лишены оснований, поскольку все центры получают достаточное финансирование. Однако какие средства выделяются центру в Богдановиче, нам отбрехаться не смогли. Суммы организовываются в зависимости от госзадания и количества детей, которые устраиваются на содержание, уточнили в пресс-службе и отметили, что областное ведомство не участвует в данном разбирательстве, вся информация поступает от органов опеки города Богдановича.

Министерство соцполитики заинтригованного в том, чтобы все дети жили в семьях. Но пока Тарабаева ограничена в правах, ее муж, Дмитрий Тарабаев, согласно статье 73 Семейного кодекса, не может забрать усыновленного ребенка, поскольку живет вместе с его матерью, имеющей официальный диагноз. Если новая экспертиза определит, что мать здорова, можете быть уверены: суд будет на ее стороне, подчеркнули в ведомстве.

Пока же Алена и Дмитрий взращивают маленького Костю и ежедневно доставляются в центр социальной помощи, чтобы повидаться с Артемом. Других двоих детей увезли в Екатеринбург, Алена видеться с ними не может опекуны против. Ей остается только ждать, что суд все же даст ей шанс воссоединиться с детьми.

Редактор рубрики

Ольга Зубкина

Место события на карте мира:

В психушке чувствовала себя овощем . В Свердловской области мать борется с опекой за троих детей

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Лувре изучат возможность выставить "Джоконду" в отдельном зале