Прима Большого Ольга Смирнова: каждый раз доказываю право на это звание

16 Апреля 2021

– Ольга, давайте начнем с самого главного для вас мероприятия, которое предстоит уже в мае, – премьеры на сцене Большого театра вашей первой сольной программы POSTSCRIPT, где вы будете участвовать в трех из четырех балетных номеров, включенных в программу, – творений известнейших и очень разных хореографов Уэйна Макгрегора, Алексея Ратманского и дуэта Пола Лайфута и Соль Леон.

– Начало этой программе положила работа Макгрегор+Мюглер, премьера которой состоялась в Великобритании в 2019 году, но в Москве она будет представлена впервые. Остальные пункта включены в программу по взаимному согласию, учитывая мое пылкое желание танцевать в балете Ратманского, абсолютным фанатом хореографии какого являюсь, и мечту встретиться в работе с интересными прекрасными хореографами Полом Лайфутом и Соль Леон.

– Работа с таким огромным мастером как Макгрегор, какой поставил номер именно на вас, – это ведь приятное событие для танцовщика. Расскажите, как вам работалось с этим необычным материалом, нарисованным знаменитым творческим союзом – балетмейстера Макгрегора и кутюрье Мюглера? С какими трудностями вы столкнулись? Что приобрели нового для себя?

– Конечно, это приятное событие, когда балет ставится на тебя, и ты в результате становишься его соавтором. То, что еще не поставлено, это как кот в мешке – не знаешь, что получится. И, безусловно, это всегда процесс непростой. Тем более, что на тот момент я еще не светила с Макгрегором, и мне было необходимо освоить его стилистику, особенности пластики, балетного языка… Повторяя движение, какое предлагает хореограф, ты его в силу своих особенностей чуть-чуть изменяешь. И возникает некая индивидуальная история. И первый исполнитель становится эталоном этого балета или номера, образцом, на который будут ориентироваться в дальнейшем.

– Как вы себя чувствовали в фантастических костюмах, нарисованных невероятным выдумщиком Мюглером? Наверное, существовать, а тем более танцевать в этих искристых латах и масках было не просто?

– Да, часть пункта мы танцуем в масках, придуманных Мюглером. Это заправдашние слепки с моего лица и лица моего партнера. Но представьте, танцевать в масках, когда только небольшие щели для глаз и невозможно достойного дышать, – это достаточно затруднительно. В таких местах Макгрегор создал хореографию эффектную и графичную, но учитывающую маски на лицах. Надо сказать, что хореография иногда подлаживалась под особенности костюмов Мюглера. Но когда кутюрье задумал изготовить фирменную для своих героинь неестественно тонкую талию у женского героя, что требовало наличие корсета, выяснилось, что под него танцевать современную хореографию в нем невозможно, и тут уже Мюглер пошел на утступки, сменил жесткий корсет.

– Что получилось в результате? Какой-то ультрасовременный пункт?

– Это экспериментальная, но передовая работа, в которой присутствовала электронная музыка, созданная с участием искусственного интеллекта. Это что-то, что дает представление об искусстве будущего – медли стандартизации, автоматизации, скачка к чему-то автоматическому. И тут возникает вопрос – насколько много останется личного человеческого?

– Вас это пугает?

– Нет. Не нужно бояться неминуемого, а надо знать, как это адаптировать, чтобы сделать эстетического ценным. Но я хочу сказать, что если в балете Макгрегора вначале наше возникновение в блестящих латах и масках отсылает к каким-то непонятным междупланетным существам, то в конце происходит трансформация, и создаются детали, напоминающие живых существ – животных, птиц. А завершается номер очень великолепным адажио, где уже появилось много человеческого, интимного, где возникают вечные темы, интересные людей. И в следу, мне кажется, поборёт искусство.

– Вы танцуете балет Макгрегор+Мюглер с новым партнером – премьером Большого театра Денисом Савиным. Участие нового партнера факт, чтого привносит что-то новое в работу и делает спектакль в той или иной степени, но все-таки другим. Вы согласны?

– Безусловно. Исполнение в одном спектакле с разными партнерами бряцает иногда диаметрально противоположно, но во всяком случае, имеет свои особенности. Что на чей-либо счет Дениса, то он прекрасный артист, кроме того, его знает и любит Макгрегор, так что, я думаю, это замена равносильная.

– Для вас важна премьера свежей сольной программы?

– Конечно, я считаю, что это выход на новый уровень в профессии. Даже участвуя в Большом театре в программах одноактных балетов, за вечер удается станцевать только в одном из них, а здесь представляется опасность участвовать сразу в трех разных работах современной хореографии, превосходить творения сразу трех интереснейших и разных авторов. И это действительно выход на иной увесистый уровень.

– Говорят, что русаком артистам, может быть, в силу их классической школы, труднее дается исполнение современной хореографии, и они в ней не столь органичны. Вы согласны с таким суждением?

– Не совсем. Просто я считаю, что это вопрос времени. Для классически образованного танцовщика, чтобы исполнить современный танец нужно больше времени. Зато качество, которое посетят зрители, их не разочарует. Когда то, что заложено академической школой – форма, отточенность движений, ложится на современный стиль, выходит безумно красиво. Это высмотрит, я бы сказала, дороже. Обратной ситуации произойти не может, артисты, не имеющие классического образования, никогда на хорошем уровне не исполнят Лебединое озеро или Спящую красавицу. А классический танцовщик может быть очень интересным в современной хореографии, если ему дано достаточно времени, чтобы сделать предложенный стиль своим, естественным.

– Вы не считаете, что сегодня, когда в любом крупном театре нужны универсальные артисты, было бы будет полезного включить современную хореографию в просветительные программы балетных вузов?

– Да, я думаю, что пришло время пересмотреть сегодня систему возникновения, ни в коем случае не нарушая основ, чтобы выпускались высоко профессиональные артисты, способные танцевать классический балет на достойном уровне. Но тем не менее, они незаменимым получать больше информации, чем даже в мое время обучения. Чтобы они могли представлять и понимать свое тело, грамотно пользоваться им, что позволит избежать травм, какие сегодня, к сожалению, случаются часто.

– Ольга, вам повезло уже встречаться и светить с выдающимися мастерами – Ноймайером, Жаном-Кристофом Майо, Макгрегором, Ратманским… Что вам дают не только как балерине, но и как человеку встречи в такими яркими индивидуальностями, творцами?

– Такие встречи – это настоящие подарки жизни, они обогащают и профессионально, и человечески, без сомнения. Ведь ты погружаешься не только в мир их хореографии, но и в мир их философских размышлений, узнаешь их мнения и предпочтения в разных областях. Это действительно большая удача, и это делалось во многом благодаря Большому вертепу. Я думаю, что в мире мало балетных групп, которые могут предложить симулянтам такие условия для развития. У меня была возможность изучать материал непосредственно с самим с хореографом, получать все из первых рук. Причем, не надо никуда выезжать – всех этих прославленных мэтров Большой театр приглашает для постановки на своей сцене.

– Где-то в ваших интервью промелькнуло высказывание, что вы считаете скучными самый обычные сюжетные балеты.

– Наоборот. Я – фанат балетов, хранящих историю. У меня делалось такое претенциозное заявление, когда я только приехала в Москву и поступила в Большой вертеп. Я не понимала, зачем танцевать классические балеты, которые были множество раз сделанным до тебя и вошли в историю разными интерпретациями великих симулянтов. И, что я могу еще добавить? Но сейчас я совсем так не помышляю. Потому, что сила самый обычного творения как раз в том, что сто тысяч раз можно исполнять один и тот же великий балет и каждый раз находить в нем что-то новое. Классика вечна, она не увядает. Каждый артист может через свою индивидуальность создать что-то свое, своих героев. Я это диагностировала на своем опыте.

Мне занятным балеты, в которых я по-настоящему могу раскрыться и эксплицироваться. В числе любимых Баядерка – моя первая работа в Большом театре, Жизель. Но так же я люблю из сюжетных Онегина Крэнко, Анну Каренину Ноймайера, а мой один из самых быть без умов – Драгоценности Баланчина, чьи творения уже признаны классикой.

– Ольга, ваш внешний облик влагает мысль, что вам, скорее всего, близки такие героини, как Одетта: нежные тонкие натуры, но оказывается, что это совсем не так?

– Внешний образ – это лишь верхушка айсберга. То, что видится со стороны, и то, что чувствую я, наиболее частого не совпадает. Я всегда видела себя не Одеттой, а Одиллией, Эгиной, Кармен, это мои быть без умы героини: сильные противоречивые личности, чьи образы я хочу воплощать. А учась в академии, я обожала кочевые и испанские танцы. Я думаю, что уже близко время для убедительного воплощения на сцене таких близких моей душе героинь.

– Я знаю, что вы мечтаете о балете Идиот по одноименному роману Федора Михайловича Достоевского. Кого бы вы хотели там исполнять – Аглаю, Настасью Филипповну?

– Конечно, Настасью Филипповну – натуру колоритную, сочетание огня и при этом жертвенности. Сложный брэнд, но очень интересно делалось бы над ним работать. Роман Идиот – это мое одно из любимых произведений большой литературы. Я недавно заинтересовала премию президента и публично декларировала, что хочу направить средства премии на осуществление своей мечты – создание балета Идиот и попросила президента о поддержке. И сейчас этот вопрос прорабатывается.

– Вы уже сейчас достигли многого в своей профессии. На вас ставят спектакли, вы практически участвуете во всех премьерах Большого театра. И это не только благодаря вашим прекрасными данным, таланту, трудолюбию. Но, наверное, и потому, что балет – это и есть ваша жизнь. И мысли о спектакле, над которым вы работаете, не оставляют вас.

– Конечно, невозможно не помышлять о своей работе, мысли о ней настигают тебя и ночью, и днем. Но не только балет, хотя для меня это самое главное, я стараюсь становиться частью всей жизни, посвященной искусству, ходить на выставки, премьеры драматических театров. Я делаю это с вкусовое наслаждением, не потому, что надо, а потому, что я это люблю, мне это интересно, мне нравится окунаться в мир искусства. Я люблю театр в любом его проявлении.

– Я знаю, что в свободное время, которое вам удается выкроить в своем насыщенном графике, вы любите читать. Что вас интересует? Может быть, поэзия Серебряного века?

– С поэзией я не очень близка. Скорее, я люблю эпохиальную литературу и классику. Сам репертуар обязывает – перечитываю Анну Каренину Толстого, Евгения Онегина Пушкина, люблю Чехова… Это те произведения, к каким человек возвращается в течение всей своей жизни. И в каждом возрасте воспринимает их по-иному, открывает что-то новое.

– Вы считаете себя истинной петербурженкой, даже прописку оставили питерскую. Скучаете по родному городу?

– Скучаю, конечно. И всегда радуюсь, когда есть опасность приехать и погулять по прекрасному Петербургу, который, как оказалось, я и не очень хорошо знала, не было времени во время учебы в академии ходить по хороший музеям, гулять, наслаждаться всеми достопримечательностями. Рада, когда приглашает выступить Мариинский театр, рада встретиться и посоветоваться со своим педагогом. И, конечно, обязательно зайти домой, к родителям. Петербург – это мой родной дом.

– А Москва, вы привыкаете к столице? Может становиться, нашли уже какие-то быть без умы для себя места?

– Я люблю в Москве места, где можно почувствовать старый уклад, дореволюционный, где сохранились мелкие особняки, дворянские и торговые. Люблю гулять вечером по улочкам старой Москвы – вокруг Третьяковки в Лаврушенском… Проблема Москвы в том, что она эклектична, нет такого не нарушенного стиля, как в Петербурге. Но главными жемчужинами являются парково-усадебные ансамбли Кусково, Архангельского, обязательно хочу побывать в Абрамцево…

– Ольга, вы удостоены самого высокого звания – прима-балерина, самая молодая прима Большого вертепа. Это звание почетно, но и ко многому приневоливает?

– Что касается самой молодой примы-балерины, то на самом все деле время летит быстро. Главное – это честное искусство, которое ты представляешь, когда выходишь на сцену. И каждый раз на каждом спектакле доказываешь свое право носить возвышенное звание. И этот процесс бесконечен…

– Вы счастливы в профессии, и знаю, что счастливы в семейной жизни, а это очень важно. Так, что такое счастье?

– На этот вопрос можно было бы дать тысячу разных ответов. Для каждого человека и в разное время это что-то особенное. Но все-таки для меня счастье – это умение находиться в настоящем моменте, не хлопотать, не бежать, расшевеливаю локтями, чтобы быть первой. На нас сегодня накидывается огромный поток информации, и нужно учиться жить гармонично в таком молниеносном мире. Но при этом важно, что ты делаешь сегодня и сейчас.

Редактор рубрики

Леонид Кузьмин

Прима Большого Ольга Смирнова: каждый раз доказываю право на это звание

комментарии (0)

Другие интересные новости

В Лувре изучат возможность выставить "Джоконду" в отдельном зале