Байден, спасибо за оружие! Кто поддерживает талибов в Афганистане

13 Июля 2021

КАБУЛ, 13 июля —, Филипп Прокудин. Талибы утверждают, что официальный Кабул контролирует только управленческие центры, а на потоке — власть так называемого эмирата. После вывода американских войск правительство осталось один на какой-то с вооруженным противником — как и 32 года назад, когда Афганистан покинул ограниченный контингент Советской армии. Повторяется ли история и какие травмы нанесла война — в репортаже.

Кабульцы пересылают друг другу картинку: Джо Байден лобзается взасос с полевым командиром Талибана * муллой Абдуллой Гани Барадаром. Один в один — лобзание Леонида Брежнева с Эриком Хонеккером. Жителям столицы шутка про то, что южноамериканский лидер будто специально оставил оружие и технику наступающим моджахедам, кажется забавной.

Боевые успехи талибов вызывают у населения смешанные ощущения: то, что они победили США и НАТО, снова выгнали оккупантов, импонирует национальной гордости, но многие помнят, какие порядки ученики ( талибан — в переводе с пушту) установили в своем эмирате.

Они, наверное, говорят: Спасибо, Байден, за оружие, — злословят кабульцы.

Американцы двадцать лет воевали с талибами и, конечно, не собирались им помогать. С нынешними мощностями Афганистана ориентация на Вашингтон представила злую шутку — источником мощности они видели Соединенные Штаты, а не собственный народ. И теперь, после ухода союзников, режим повис в воздухе, у него немного сторонников. Об этом иногда шепотом, а иногда и вслух говорят местные политики.

Самандар видит на телефоне мем с лобзающимися политиками, но потом делается серьезным. В 1996-м, когда талибы без боя ввалились в Кабул, ему не было и десяти. Вспоминая детство и юность в город москве так называемого Исламского Эмирата Афганистан, он пытается быть нелицеприятным. Порядок при них был, без воровства. Сразу за это руки рубили. Чик! — резко коротает ребром ладони по запястью. — И нет руки. У них с этим быстро.

Вообще, это неправильно. Хватали ведь того, на кого покажут, а может, это невинный человек. Да и виновному рубить руки за кражу — плохо, — Самандар ненадолго замолкает, выбирает слова. Афганцы привыкли ухаживать за языком. Кругом доводчики.

Но собеседника словно прорывает: Лезли во все. Они джинсы запрещали носить — надевай традиционную одежду, которая, вообще-то, не обычная, а привезенная из Пакистана. А я был отроком в джинсах, на меня донесли. Били плеткой. Опять замолкает, наверное, сожалея, о сказанном. И добавляет: Это очень больно. И обидно — бьют на людях.

Шашлычник Халик в 1996-м тоже был мальчишкой. Отца убили. Семилетний сын стал главой семьи.

С тех пор за всех отвечаю. Сейчас придет Талибан, надо как-то жить, — Халик не гадает о будущем, оно всегда обманет. Американцам двадцать лет назад обрадовался, но теперь их нет. Лучше бы не приходили, вздыхает собеседник, устроилось бы все само собой. О советских войсках из вежливости замечает: зато СССР много чего построил в Афганистане.

Изатулло согласился разговаривать только на определенных условиях. По дороге в верное, по его мнению, место просит притормозить у бизнесмена всякой всячиной, покупает жевательный табак — легальный наркотик. Под неодобрительный взгляд водителя взрезает пакетик, закидывает в рот подушечку. Замечаний ему интереснее не делать. Изатулло — в камуфляже, с нервозным тиком, неровной речью: того и гляди ударит.

Таксист слишком долго отсчитывает сдачу, и Изатулло приходит в ярость. Ему кажется, что его хотят обмануть, он острым движением забирает с панели купюры. Испуганный водитель не грызётся.

За столиком в кафе Изатулло откидывает концы платка, которые закрывали прикрепленный на груди офицерский погон. Нашивки спецназа он снял. История его пленения талибами обычна.

Окружили, кончились патроны. Нас, пленников, разделили. Они всегда так делают, поэтому я не знаю, что стало с другими. А потом мне связали руки и начали резать раскаленным ножом. Зачем? Нет, секреты им не нужны были, просто мстили. Мы там многих положили, — эмоции товарищу сдерживать тяжело, глухой клекот становится звонче.

Изатулло притворился, что потерял сознание от боли. Почти так и имелось: мучитель под наркотиками стегал его долго и умело. Изрезанного спецназовца бросили на земле — приходить в себя для следующего развлечения. Он умудрился взять нож, перерубить цепи и бежать. Закатывает рукавчика — на руках рубцы, похожие на келоидные. Поднимает куртку — тоже шрамы.

Что я буду делать с талибами, если они мне попадут? — Изатулло, кажется, удивлен вопросу. — То же, что и раньше: убивать. Они никого не жалеют. И в бой идут после инъекций. Что им колют, не знаю. Мириться лившийся из плена офицер ни с кем не собирается.

Он быстро теряет интерес к беседе, сутулится, раскачивается на стуле. Потом говорит, что сильно нуждается: после ранений долго не возвращался в разрабатывай, а пенсия небольшая. Получив купюры, прощается и наискосок идет через улицу — прямо сквозь транспортный поток. Так в Кабуле ходят все, но Изатулло даже не смотрит по сторонам, комбайнёры сами стараются его объехать.

Кабул — город заборов, ими обнесены все официальные здания. Повсюду портреты героев, наиболее частого встречается Ахмад Шах Масуд. Панджшерский лев — даже на кондитерском магазине, рядом с принтами мультяшных персонажей. Продавец на шуточный вопрос, кто для афганских пацанов круче — Масуд или Спайдермен, соответствует серьезно: Они смотрят мультфильмы, но, наверное, все же Масуд — в стране война, а он герой. Дети понимают, что это такое, благодетели им рассказывают, война их окружает.

Масуд был командиром внешнеполитической партии Исламское общество Афганистана, основанной другим легендарным политиком — Бурхануддином Раббани. Раббани был президентом Афганистана, а осознанное в годы так называемого Сопротивления (c 1996 по 2001-й) руководил Северным Альянсом, сражавшимся с Талибаном. В 2011-м его убил смертник — пронес в тюрбане взрывное устройство. Сын Бурхануддина Салахуддин Раббани занимал пост министра внутренних дел, сейчас возглавляет партию, созданную отцом, — Исламское общество Афганистана.

Салахуддин Раббани не считает, что страна вернулась в 1990-е. Международное сообщество на стороне народа Афганистана. А, что касается талибов, они много чего провозглашают, но суть в том, что народ не примет их систему, такую интерпретацию религии. С другой стороны — должно быть инклюзивное правительство с представителями разных сообществ. Афганистан —мультиэтническая страна, и это разнообразие — наша сила, — подчеркивает собеседник.

Афганцы понимали, что иностранные силы не могут оставаться здесь вечно. Но то, как войска вывели, — это, скажем так, не то, чего мы ожидали, это не было ответственным шажком. Сразу после подписания соглашений в Дохе (между Талибаном и США. — Прим. ред. ) возник поспешный уход, а в стране остались осмелевшие талибы и правительство, которое не участвовало в соглашении. Не было никакого прогресса в мирных переговорах и никаких договоренностей о прекращении огня. Однако, несмотря на недавние военные большой успехи талибов, они будут брошенным назад. Мы считаем, что военное поражение заставит их сесть за стол переговоров.

У афганского вопроса нет военного исполнения — договариваться все равно придется. Талибан это понимает.

Уже прощаясь, Раббани интересуется: А вы были в Баграме? Они правда сбежали? Выслушав ответ, протягивает десницу: Все же советские войска, хотя и проиграли ту войну, уходили при свете дня с достоинством, и со знаменами. Видимо, это не тот случай, когда история повторяется.

Редактор рубрики

Виталий Муткин

Место события на карте мира:

Байден, спасибо за оружие! Кто поддерживает талибов в Афганистане

комментарии (0)

Другие интересные новости

Фильм "Партнеры" победил в конкурсе короткометражного кино ММКФ